Предисловие и предыдущие главы можно посмотреть здесь 👇
Я постепенно забыла о значении уединения. В доме священника уединение вернулось к нам. Но кое-что еще придавало ему определенный оттенок. Однажды мы стояли на вершине горы и за нами с интересом наблюдали окружающие. Позже было весело снимать нас с вершины горы, забавно наблюдать за процессом нашего спуска. Из-за стремительности нашего падения и резкого несоответствия между нашим прежним и нынешним положением некоторые из наблюдателей пожалели нас и помогли нам, в то время как другие строго следили за нами на случай, если мы попытаемся подняться обратно. В настоящее время мы перестали быть ни опасными, ни интересными, и, когда семена большевизма начали прорастать в сознании крестьян, они стали смотреть на нас как на социальных изгоев. Юность Ксении спасла ее, и они были готовы принять ее как свою. Вскоре она подружилась с деревенскими детьми; по внешнему виду она мало от них отличалась. Даже ее акцент был как у них. Она не была белой курицей среди стаи коричневых. Такую одинокую белую курицу бьет даже петух. Я же больше походила на белую курицу.
Жилье в доме священника состояло из двух спален и большой кухни-гостиной. Там был большой двор, в основном покрытый соломой, а сзади - обширный фруктовый сад, спускавшийся в долину, по другую сторону которой начинался парк Островского. Этот сад принадлежал не нам, а дьякону, который тоже возжелал этот дом и с самого начала стал создавать для нас трудности.
Управление нашим новым домом породило проблемы, к которым мы не привыкли. Первый возник вопрос о дровах. Григорий Бурмистр очень продуманно нас загрузил. Однажды все было сожжено, когда пришлют следующую партию, мы не имели ни малейшего представления. Коров надо было доить с восходом солнца, если мы хотели выпустить их вместе с деревенским стадом. Если бы мы этого не сделали, не было бы другого способа накормить их. Всех коров в России доили по три раза в день, а это означало, что в полдень мы с Маней должны были присоединиться к деревенским женщинам и отправиться на поиски стада.
Стадо возвращалось на закате, и моя работа заключалась в том, чтобы выбежать и собрать наших коров, которые вместе со всеми остальными с ревом проносились по деревенской улице. Воду нужно было принести из деревенского колодца, но это было лучше чем из пруда - гораздо ближе к нам.
Отец приехал домой на лошади. Я была так счастлива иметь лошадь, что почти не обратила внимания на то, что эта маленькая татарская гнедая кобыла, которой едва исполнилось три года, стоила большую часть золотого портсигара моего отца. У нее был очень мягкий нрав. Я могла сделать с ней все, что угодно; кататься на ней без седла. Кроме кобылы, отец принес просо, муку, картофель, а также семена овса и пшеницы.
Он сказал Мисси, что, находясь в Нижнем Новгороде, он наводил справки о репатриации британских подданных. Он предупредил ее, что ей, возможно, придется уйти в любой момент и собрать все вещи. С тех пор все мысли Мисси были сосредоточены на ее надвигающемся отъезде, и, несмотря на ее уверенность в том, что мы вскоре последуем за ней, я чувствовала себя совершенно одинокой.
После пары дней отдыха отец начал пахать в Ивановке, где еще находился наш земельный надел. Он приходил вечером домой обыкновенно измученный, так как, если кобыла проявляла признаки усталости, оставлял ее ночевать в Ивановке. У него не было намерения, чтобы судьба Лысого настигла и ее. Сразу после ужина он ложился спать, и Маня присоединялась к нему, оставив мытье посуды Анюте, которая, в свою очередь, ложилась в постель с Ксенией, как только она заканчивала. Отец считал, что нам всем следует ложиться спать, при дневном свете, чтобы сэкономить парафин на темные зимние месяцы.
Некоторое время мы с Мисси лежали в постели, разговаривая, потом она засыпала, а я лежала, пытаясь считать овец, чтобы заснуть. Я чувствовала себя неспокойно, как в клетке. Часто я вылезала из постели и сидела у открытого окна, слушая далекие звуки пения в деревенской зелени, где каждый вечер собиралась молодежь. Иногда я не могла больше терпеть и вылезала в окно. Если была луна, я спускалась в сад, в настоящее время это бала одна цветущая масса. Иногда я спускалась в долину, утопая босыми ногами в мягкой траве, мокрой от росы. Я возвращалась в постель, в мире сама с собой, мои нервы успокаивались и расслаблялись.
Весна истощилась: чудесная весна. Уже много лет такой погоды не было. Ни капли дождя с тех пор, как растаял снег, а теперь уже был конец мая. Сначала трава была пышным зеленым ковром, богатым лютиками и маргаритками, а теперь увядала обратно в землю. Фруктовые деревья, бузина и рябина были отягощены цветением; но под воздействием все более яростных солнечных лучей через несколько дней лепестки начали опадать. Яровые посевы до сих пор не появлялись. Вдоль залитых солнцем дорог стали появляться глубокие трещины. Время шло, а дождя не было, лица старшего поколения приобрели тревожный вид. Они продолжали смотреть на небо, бледно-голубое и бездонное, не омраченное ни единым пушистым облачком.
Весь май месяц деревенская молодежь гуляла, пела и иногда до рассвета играла на гармони. В это время года не было тяжелой работы, не было необходимости рано вставать. Какова бы ни была работа, женатые люди справлялись с ней. Май, и такой прекрасный май, принадлежал юности. Было также что-то странно неспокойное в атмосфере, в неестественно ярком солнце и в жарких ночах.
Это был также месяц бракосочетаний, и свадьбы справляли одну за другой. Большинство браков устраивались родителями с помощью деревенской свахи. Главное, что искали, это здоровье с обеих сторон и, с точки зрения невесты, благополучный дом, в который она могла бы отправиться. Мне было забавно наблюдать за прибытием жениха в карете, запряженной тремя лошадьми; прощальная процессия невесты во главе с отцом и в сопровождении родственников направлялись в церковь, где ее ждал жених. Она всегда была одета в белое, волосы распущены по спине, поверх них накинута вуаль. Позже в доме невесты устраивался пир с обильным питьем самогона. Это прерывалось временным уходом жениха и невесты. При их появлении жених разбивал большой глиняный горшок, чтобы символизировать факт заключения брака с девственницей. Эта церемония встречалась аплодисментами родственников девушки. В конце концов молодожены уезжали к нему домой.
Время шло, а новостей об отъезде Мисси не было, и она волновалась все больше и больше. В отличие от своего обычного «я», временами она была даже раздражительной. Она боялась, что по какой-то ошибке она может опоздать. Наконец пришло ожидаемое письмо. Она должна была как можно скорее уехать в Москву. Дата отъезда в Англию еще не была назначена, но ей было разумнее быть на месте. Отец и она решили, что большую часть ее драгоценностей придется продать, чтобы покрыть расходы на дорогу. К счастью, он закончил весеннюю пахоту и смог немедленно уехать в Нижний Новгород, чтобы продать их там. Он вернулся через две недели, и все было готово для того, чтобы он отвез ее в Москву. Так я оказалась накануне отъезда Мисси. Я не могла заставить себя осознать, что это правда, что завтра утром я впервые в жизни расстанусь с ней.
Лежа в своей постели, я едва различала в сумерках форму ее чемодана и большого портмоне, уже набитого ее одеялами и подушками, так как отец сказал, что они ей понадобятся в Москве. Ни она, ни я не могли уснуть.
«Интересно, что я найду дома. Надеюсь, моя сестра Кэти…» Мисси замялась.
Я знала, что она боялась, что ее сестра умерла. Я попыталась ее успокоить. «Мисс Дейли моложе вас, Мисси. Я уверена, что с ней ничего не случилось. И у вас есть еще сестра и племянницы».
«Да, но все эти годы без известий. Я напишу тебе, как только приеду. А пока постарайся быть хорошим ребенком. Читайте каждый день по-французски и по-английски, чтобы не забыть языки. Пишите мне почаще. Держите себя в чистоте и порядке. Будет тяжело, но ненадолго».
«Иногда я думаю об отце. Мы действительно нужны ему? Или только Маня и никто другой?»
«Чушь. Он устал. Маня суетится вокруг него; как и всем мужчинам, ему это нравится. Потерпи её. Она больше глупа, чем злая. А ты слишком дуешься».
Я встала с кровати и подошла, чтобы поцеловать ее. Мисси была крайне сдержанна, но я знала, что она глубоко тронута, что это расставание было для нее очень болезненным. Я сама не слишком умела показывать свои чувства привязанности к человеку. Было так легко ласкать животное. Возможно, она была частично виновата в этом. Ее сдержанность заразила меня.
В шесть часов утра Мисси уехала на нашей беспружинной четырехколесной тележке, которая казалась слишком большой для нашей кобылки. Я бежала рядом с телегой, пока она не выехала далеко за деревню. Потом я стояла, размахивая носовым платком, пока телега не превратилась в точку и не растворилась в плоском ландшафте бескрайних коричневатых полей. На тяжёлых ногах я пробралась в парк Островского, ища там уединения.
Я прошла мимо руин особняка и пошла по тропинке через центр парка, ведущей к дубу, посаженному моей прабабушкой по случаю ее свадьбы. Было очень тихо, если не считать непрекращающегося карканья грачей, населявших вершины деревьев тысячами. Их детеныши, должно быть, только что вылупились, потому что на земле валялось много скорлупы, а родители грачей постоянно приходили и уходили, неся пищу в гнезда. Я села под дубом и попыталась сыграть в игру понарошку, населив парк бабушкой, ее сестрами и братьями, как молодыми людьми, а затем, пытаясь убедить себя, что если я сейчас встану и пойду обратно в особняк, я найдут там бабушку и Мисси, ожидающих меня в гостиной. Как часто я пыталась вернуться в свою постель в своей комнате в Петрограде, стирая всю революцию. Но нет, пути назад не было; время неумолимо шло вперед.
Когда я вернулась домой, в доме было ощущение смерти. А в последующие дни, пока отца не было дома, атмосфера стала невыносимой. Маня раскрыла свою истинную сущность, которую перед Мисси частично скрывала. Она глумилась надо мной, дразнила меня, пыталась настроить против меня Ксению. Анюта старалась ее усмирить, но и ей было тяжело, так как Маня не скрывала, что считает всех нас препятствием на пути к своему счастью с моим отцом.
Отец вернулся в подавленном настроении. Я думаю, что Мисси прочла ему лекцию, потому что он больше обращал внимания на меня и Ксению и был резок с Маней всякий раз, когда в его присутствии она показывала когти. Он приложил огромные усилия, чтобы поддерживать над нами порядок, настаивая на правильных манерах за столом.
Он оставил Мисси у некоторых своих знакомых, бывших банкиров по имени Киршбаум, которые обещали присматривать за ней. Он надеялся, что она скоро уедет в Англию. Условия в Москве были некомфортными.
Продолжение читай здесь👇
#мемуары #воспоминания #100 лет назад #российская аристократия #княгиня чегодаева #башкировы #революция 1917 года #судьбырусскогодворянства