1939 г
Людмила сидела за столом с ремнем в руке и хмуро поглядывала на часы: дочь в очередной раз где-то пропадала. Как же она устала от этого! Ну почему ее старшая дочь Маруся выросла такой непутевой? Помимо шестнадцатилетней Маруси у нее была еще семилетняя Варенька - послушная и кроткая девочка, и девятилетний сын Боря- серьезный и умный мальчик, за которым в будущем она будет как за каменной стеной.
А вот старшая дочь...Дочь от первого брака, оторва и не послушница. Уж сколько она ругала ее, сколько разговаривала, та знай свое - громко рассмеется и дальше живет своим скудным умишкой. Ни уважения к матери, ни помощи какой по хозяйству - одни танцы да гульки на уме. Где в каком дворе гармонь играет, так Маруся уже тут как тут. Люда краснела за дочь, когда ей начинали говорить о ее поведении, но сегодня случилось то, что выбило несчастную женщину из колеи - Маруся была замечена за непристойным занятием. Пришла сегодня соседка Валя и, пряча глаза, завела разговор:
-Люда, ты хоть и бригадир, и начальство, как-никак, но я обязана тебе сказать - приструни девку, пока до беды не дошло. А если это чей-то жених или муж? А даже если парень холост и свободен, то все равно не гоже в траве с ним валяться.
-Валентина, что ты мелешь? Какую девку я должна приструнить и объясни, что вообще значат твои слова?
-Машку свою приструни. Я, конечно, не скажу никому о том, что сегодня увидела, потому что уважаю тебя, но так дочь бригадира себя вести не должна.
-Да как она себя ведет, Валя? Ну развлекается девка, так кому это в диковинку? Я уж сама от этого устала.
-Понимаешь, Людмила, -вкрадчиво произнесла Валентина. - Корову я свою привязала на лугу у реки, а к обеду с ведрами пришла чтобы ее напоить и такое увидела: подхожу я, значит, к берегу, ведрами гремя, и вдруг слышу кто-то шасть в кусты, а Машка твоя в высокой траве мужской рубахой прикрывается, а платье рядышком лежит. Я оторопела, стала спрашивать ее что она здесь делает, но девка, не моргнув глазом, соврала, что решила поспать на свежем воздухе вдали от шума, в уединении. Спрашиваю, с кем тут спит, но она лишь рассмеялась и обозвала меня полоумной. Я от злости хотела кинуться в заросли кустов, чтобы посмотреть кому понадобилось прятаться от меня. Честно говоря, побоялась что это мой сын Гришка, но тут моя Зорька сорвалась с колышка и пришлось мне, бросив ведра, корову догонять. Вернулась, а там уж никого нет.
-Валя, а тебе не показалось?
-Ничего мне не показалось. Платок вот этот, - она вытащила из-за пазухи платок, собственноручно расшитый руками ее дочери. - Нашла его там. Ее?
-Ее.. - обречено вздохнула.- Валь, не говори никому, ладно?
-Да что ты, о чем речь? Тебя мне только жаль, Люда. Пропадает девка, кто же ее замуж возьмет? Коли ухажер был бы с серьезными намерениями, так свататься бы пришел, а раз по кустам тешатся, значит не серьезно все. И это не мой Гришка, он дома был когда я пришла и никуда со двора не выходил.
-Ступай, Валентина, ступай, разберусь я с дочерью. Спасибо тебе за сигнал.
-Ну, терпения тебе, Людмила..
Валентина ушла и Люда разрыдалась. Этого еще не хватало! Да когда же это кончится, сколько еще будет ее Маруська позорить по селу? Мало того, что на нее и так местные бабы косятся, так еще и она запросто с должности слететь может - виданое ли дело, чтобы у бригадира колхоза дочь распутницей была?
На часах уже пробило восемь вечера, а Маруси не было, хотя к шести обещала прийти. Где ее носит весь день? Услышав шаги в сенях, она сжала ремень покрепче и приготовилась к разговору с дочерью, но это был Тимофей, ее муж, отец Варвары и Бориса, отчим Маруси.
-Эй, мать, чего на тебе лица нет? А ремень зачем взяла?
-Маруську буду учить уму-разуму, сил нет моих нормально с ней разговаривать! Хоть бы раз ты взял по отцовски да поговорил сурово!
- Ты мне предлагаешь девку выпороть? Во-первых, негоже это девчонку силой учить уму-разуму, а во-вторых, какое же я имею право чужую дочь так воспитывать?
-В этом ты весь, Тимофей. Добрый и слишком мягкий, а как что они нашкодят, так мне их наказывать, а тебе остается лишь приголубить да пожалеть.
- Да что стряслось? Опять упорхала в соседнюю деревню на гулянку?
-Хуже, - простонала Людмила и передала разговор с Валентиной.
-А ты уверена, что Валя правду говорит?
-Зачем ей врать? - пожала Люда плечами.
-Поди знай. Нет, конечно наша Маруська сорвиголова, послушания в ней отсутствует, но чтобы такое! Не верю!
-Зато верю я! Не вижу не одной причины Валентине лгать! А вот Маруська всегда лжет, не знаешь где правда, а где опять сбрехала. Все, Тимофей, ступай, сама с ней поговорю!
- Ну уж нет! Это не разговор...
И тут вошла Маруся, увидев рассерженное лицо матери и растерянное лицо отчима, поняла, что будет разговор не из приятных. Облокотившись о косяк, она сложила руки на груди и, усмехнувшись, посмотрела матери в глаза:
-Что, опять воспитывать будешь и читать нотации?
-Да нет, не буду нотации читать, - она приподнялась, держа ремень в руках и пошла сторону дочери.
-Люда, не надо, - Тимофей пытался встать между ними.
-Уйди, а то и тебе достанется!
Она не понимала откуда взялись силы, но рука раз за разом взлетала вверх под крики Маруси. И вдруг дочь, опустившись на пол, выставила руки вперед и закричала:
-Мама, не надо, прошу тебя! Я тяжелая!
Рука Людмилы бессильно опустилась вниз и она, откинув ремень, села на лавку и зарыдала. Сбылись худшие ее опасения...
Продолжение