В 1972 году я окончила институт и впервые за годы учёбы поехала со стройотрядом поваром на Малую целину. Находилась наша целина на берегу Волги совсем недалеко от Иванова, в Ярославской области.
В стройотряде было 30 ребят и мы с Тоней, две поварихи. Лето семьдесят второго было жарким, горели торфяники, поварихам приходилось несладко. Готовили мы на печи, сложенной из кирпичей, печку топили дровами. Дрова заготавливали наши ребята. Деревянный пол в кухне нагревался так сильно, что босиком на него было не вступить.
Спали мы в одной комнате с ребятами, отгородившись от них лишь тонкими занавесочками. Тридцать мужиков – это слишком! Да ещё после работы на жаре, да ещё без мытья… Короче говоря, мы с Тоней перешли спать на улицу. Из-за жары спали прямо на траве.
Часа в четыре утра нам привозили с фермы молоко, мясо и другие нужные сельскохозяйственные продукты. На мясо моментально налетали мухи, еле успевали от них отбиваться. Холодильника у нас, конечно, не было, поэтому свежее мясо привозили каждый день.
Ложились мы позже всех, надо было помыть посуду за нашей гвардией, кастрюли подготовить на следующий день, прибраться на кухне.
Было тяжеловато, ведь до этого ни я, ни Тоня не готовили в таких масштабах. Так у нас ещё и вода была далеко. Надо было спускаться к колодцу по узкой и крутой тропинке. А уж подниматься с полными вёдрами – это кошмар! Когда попросили у комиссара помощь, он обещал выделить человека.
Вскоре такой человек появился в нашем отряде.
Серёга Шлеймович закончил девятый класс и приехал к нам на перевоспитание. Так было принято в стройотрядах, у всех были воспитанники – трудные подростки. Но трудней нашего Серёги, я думаю, не было ни у кого.
Фамилия Шлеймович была известна каждому милиционеру из Иванова, от постового до следователя прокуратуры. Подросток мог бы к десятому классу запросто учиться в колонии для малолетних преступников. Но у Сергея был папа.
Итак, Серёжа был младшим сыном Главного санитарного врача ивановской области. Слыл хулиганом и балбесом, «мажор», как бы сейчас сказали. Любил Серёга петь песенку о себе любимом:
Сергей Шлеймович – тоже одессит,
Но больше он в Иванове известен.
На Сортировке, тем и знаменит,
Что многих бил и знает много песен!
Был Серёжа внешне похож на ангела: светлые кудрявые волосы, румянец на щеках, худенький, небольшого роста. Знал несколько языков, включая немецкий, английский и иврит. Совсем не балбес, отметили все стройотрядовцы.
Любил мальчик всем давать прозвища, это у него здо́рово получалось. Особенно доставалось от него Пете Бурову. Имя «Петя» Серёга переиначивал каждый день. Сегодня Петя был Пьрундином (по–монгольски), завтра – Пьерелло, потом Пьерушок, Петруччо, Пит, Пьер, ну и так далее.
Ко всем ребятам Серый относился снисходительно, но старался не «нарываться», никогда не хамил, боялся, я думаю. Уж слишком силы были неравны.
Всей душой он ненавидел только одного человека в стройотряде, нашего врача Сашу. Саша был вовсе и не Саша, а Шири Сахават Награман оглы (в переводе – Грозный Лев, сын Героя), по национальности иранец. Воспитывался Саша в известном с тридцатых годов Ивановском интердоме. В Иране не был с двух лет.
Серёга ненавидел Сашу так же сильно, как Саша ненавидел Советский Союз. Всё его раздражало, и он не скрывал своей ненависти от нас. Ну, естественно, что и мы ему платили тем же. Правда, до откровенных стычек никогда не доходило.
А вот Серёга сцепился с доктором в первый же день. «Вонючий шакал сын гиены» - так Сергей перевёл имя доктора, на свой лад. Мы с Тоней пытались внушить мажору, что нельзя оскорблять человека, на это Сергей ответил:
- Этот Награман мою Родину ненавидит и оскорбляет, за что я его должен уважать? За что вы его уважаете?
Мы не знали, что ответить Сергею, ведь он был прав!
Передо мной и Тоней стояла трудная задача, как заставить Серёгу работать. Достучаться до его сознания было очень трудно. За первые две недели пребывания в стройотряде Серёга только отдыхал.
Любил воспитанник лежать на кровати с гитарой и сочинять свои песни, или петь Высоцкого.
- Серый, нужна вода.
- «Вада»? Да я и слова-то такого не знаю – «вада»! Что это за «вада» такая?
Мог это слово раз сто повторить. Сначала мы сердились, начинали криком взывать к совести мажора. Но потом поняли всю бесполезность нашего крика и уговоров.
Как-то Тоня просто поставила рядом с кроватью Серёги вёдра и ушла. Воспитанник, ни слова не говоря, принёс воду. Мы поцеловали мальчика в обе щёчки, он покраснел так, что даже под волосами была видна покрасневшая кожа.
С этого дня отношения наши становились теплее день ото дня. Если не было работы на кухне, Сергей колол дрова, подыскивал попутку и ехал за двадцать километров в магазин за продуктами, мыл полы в столовой.
Но всегда просил никому не рассказывать, что помогает нам делать «бабскую работу».
В конце августа мы прощались с нашим «сыном полка». Наши парни приготовили ему сюрприз – станцевали знаменитый танец «Семь сорок» и спели Хава Нагила. Серёга смеялся до слёз, а потом с каждым стройотрядовцем обнялся на прощание.
«Грозный Лев» ушёл подальше от этого представления. Смотрел издалека и презрительно ухмылялся. Ну, и ладно!
Мы с Тоней поцеловали нашего воспитанника в румяные щёчки, сын полка смутился и покраснел. Приехал папаша Шлеймович, Серёга прыгнул в машину и отбыл к месту проживания.