Я был доволен тем, что попал в армию летом: было время осмотреться и встретить зиму уже более-менее подготовленным.
Как оказалось, наступления холодов опасался не зря. Стройка, пусть и в центре Москвы все равно остается стройкой, а двадцатиградусные морозы, остаются морозами.
И вот она первая моя зима. Утренние бега по территории части, построение на плацу, погрузка в грузовик. Изо рта вырываются клубы пара. Мерзнут ноги.
Зимние портянки, как и белье с начесом. были для нас, молодых, роскошью. Надевали по два комплекта летнего белья, но все равно мерзли.
Мои коллеги утверждают: быть такого не могло, старшина не позволил бы.
Не было, братцы, у нас такого доброго старшины и комбата-батяни тоже не было.
Все было пущено на самотек и выживали мы, как умели.
На стройке, первым делом отогревались в помещении склада, потом получали задание на работы и разбредались на разные этажи «Комсомолки».
Это через год у меня появилось и зимнее белье, и теплые портянки, и «вшивник», этакая вязаная безрукавка, без горла, которая была незаметна под гимнастеркой.
Да и на стройки, которые мне не нравились, я просто не ездил. Выкручивался под разными предлогами, а если «залетал» - ничего страшного. Дневалить в теплой казарме было полезнее для здоровья, чем мерзнуть на стройке.
Сейчас, когда годы стерли из памяти ощущение грязи и безысходности, могу что-то анализировать, о чем-то рассуждать. А тогда все происходящее можно было описать двумя словами: полный пиздец.
Те, кто слышал о моей части 34156, говорят о ней так: это там, где деревянные казармы. Еще упоминают об особом назначении этого батальона. Не знаю. Как-то все это прошло мимо меня. Что-то слышал о том, что мы обслуживали Завидово и прочую хрень.
Я. Лично, не обслуживал. И зима для нас была суровым испытанием.
Помню оттепель. Мокрые, хлюпащие сапоги. Брызги в лицо при поездке на последней скамейке у борта грузовика.
Эх, и как же я завидовал москвичам, идущим по тротуарам! У них была совсем другая жизнь.
Был случай, когда один молодой солдатик отморозил себе пальцы на ноге. Пошел в медпункт, когда пальцы уже почернели. Ему их ампутировали. Больше я его не видел – этого узбека комиссовали и уехал он к себе, в теплые края, калекой.
Ответили ли за это отцы-командиры? По-моему, нет. Была тысяча способов спустить все на тормозах…
Имеется у меня где-то одно интересное фото. Позади – больше года службы. Зима. Я позирую фотографу у какой-то бетономешалки. Из-под бушлата торчит гражданский шарфик, на руках – парадные перчатки.
По довольной, сытой роже видно - явно собираюсь смыться с «Комсомолки» и до вечера гулять по музеям и выставочным залам.
Зима мне уже не страшна.
Продолжение следует.
