В давние, давние времена, в середине прошлого века Елизавета Алексеевна Комарова (в девичестве Надпорожская), супруга профессора Горного института Владимира Борисовича Комарова, говорила моей матери: «Ниночка, советские законы очень хорошие, но вот люди, которые должны следить за их исполнением, очень часто законы эти неверно понимают и, соответственно, неверно исполняют».
Законы Природы непреложны. Если закон издан Природой, то он будет исполнен, как бы люди ни старались его извратить.
Природа решила, что этот год будет годом мышек и крысок (во всяком случае в Ленинградской области).
Если в прошлые годы указанные создания мелькали где-то на периферии в ограниченном количестве, то в этом году происходит что-то невообразимое. Если раньше мышки забегали в дом глубокой осенью,
то в этом году, не смотря на обилие кошек в доме, постоянно вылавливается определенный контингент (первый пошел).
Если раньше зимой одна крыска приходила в курятник покопаться в ведре с куриным пометом и на сделанное замечание не рассыпать опилки только горестно вздыхала, то в эту весну рядом с курятником резвятся стайки указанных созданий, а огород перерыт, и в нем зияют огромные дыры (норы).
«И никуда нам не деться от этого...».
А если вспомнить былое.
В шестидесятые и семидесятые, когда мы жили в пятнадцатой на Огородникова 62 в незабвенном городе Ленинграде, нас постоянно атаковали клопы. «Коньячные брызги» оставляли следы и на обоях, и на потолке, и на постельном белье, тело от укусов чесалось.
В 1975 году Огородникова провалился, и нам дали трехкомнатную квартиру на Светлановском проспекте (ФРГ – фешенебельный район Гражданки). Первый этаж, но нам не привыкать. После полуподвального помещения (пол в комнате на уровне асфальта) даже очень высоко.
***
Интерме́дия.
«А У НАС ВО ДВОРЕ…». (1) Лето.(Версия для сообщества «Ленинградец»).
Двор дома 62 по проспекту Огородникова – обыкновенный ленинградский двор - таких много.
Уникальный ленинградский двор. Таких больше нет и не будет.
Мир сдвинулся (говорила моя мать еще до С. Кинга). Мир сдвинулся ранним летним утром от ударов кулаков в дверь нашей комнаты в пятнадцатой квартире.
Стучала соседка Тамара, в простонародье -Сильва. (Рыжая бестия любила выйти во двор в халате босиком в одном чулке, перекинув другой через плечо, и спеть арию из одноименной оперетты).
«Толя, вставай! Огородникова провалился».
«У Сильвы белая горячка», - подумал отец.
Но нет, белка ушла, год назад забрав другого нашего соседа, а провалился таксомотор в размыв от лопнувшей трубы. Треснул Огородникова, треснул соседний дом.
В ноябре 1975 года всех расселили.
***
На Светлановском клопов не было. Отдельные экземпляры, завезенные с незатейливым скарбом, были отловлены, политы карбофосом и отправлены в неизвестность.
Живность затихла. Изредка из подвала прорывалась крыска, но построенная оборона пресекала жалкие одиночные потуги.
Зато на даче (на берегу Нахимовского озера) один из восьмидесятых годов (точно не помню, врать не буду) выдался обильным на крыс. Над потолком летней кухни стоял постоянный топот и визг. Крысоловки и капканы можно было перезаряжать раз пять за сутки. Наша Мурка весь июль каждое утро перед крыльцом устраивала выставку-продажу, выкладывая по 5-7 штук крысят, однажды их было одиннадцать.
Взрослые особи были огромные. За свою жизнь таких великолепных крыс видел еще только раз в 1989 году в гостинице МВД Литовской ССР.
К осени крысы пропали, но параллельно развивалась другая история.
То ли в «Вечернем Ленинграде», то ли в другой солидной газете я однажды прочитал: «В Ленинграде закончилась эра клопов. Началась эра тараканов».
Первый раз я прочувствовал себя жителем этой эры летом 1983 года. В июне я поступил на службу во вневедомственную охрану Петроградского РУВД. Еще впереди была школа милиции (в Пушкине), впереди поездка за двусторонним переломом челюсти, еще рот был полон зубов и мог широко открываться.
В ночное дежурство старшие товарищи завели меня на ОБЪЕКТ: пивоваренный завод «Красная Бавария». (Любителей пива могу заверить, что в настоящее время все совершенно не так и соответствует современным требованиям, нормам и правилам).
В одном из корпусов передо мной предстала анфилада огромных стеклянных ёмкостей. Эти колбы были связаны друг с другом стеклянными трубочками, а в них бурлила и переливалась мутная жидкость. Шёл процесс пивоварения.
Перед анфиладой за небольшим столом сидел Повелитель Тараканов. Это был невысокий молодой человек с усиками, одетый во что-то, что надо было бы называть белым халатом. В руках у него была волшебная палочка с прикрепленным на конце куском резины.
Стоящий перед ним стол, стул, на котором он сидел, стеклянные колбы, пол, на котором все находилось, были заняты полчищами тараканов. Казалось, сейчас он взмахнет своей волшебной палочкой, и я стану Сью́зен Алекса́ндра (Сигу́рни) Уи́вер или превращусь в человека в черном. (Конечно, вру. В те времена о Сьюзен и слыхать не слыхивал, а «Люди в черном» еще не были сняты. Хотя, если кто помнит «Понедельник начинается в субботу», а особенно главу о путешествии в воображаемое будущее и строки, где авторы описывают своих героев, одетых во фрак, с котелком на голове, но без штанов, все может быть...).
Но нет, нас просто угостили мутной жидкостью.
В 1987 мы с супругой обрели собственное жилище – комнату, разделенную на два помещения, расположенную на пятом этаже дома 1/21 по 12-ой Красноармейской улице. На первом этаже располагалась булочная («Хлебушная»), так что в окна, выходящие на Измайловский проспект, влетал не только звон ночных трамваев и гамма звуков, сопровождающих техпроцесс разгрузки хлебо-булочных изделий, но и ароматы указанного вида продукции.
Соответственно, где еда, там и гурманы, наслаждающиеся яствами. Кроме приятных людей, населяющих дом, соседство составляли и соплеменники одного из героев Корнея Ивановича Чуковского. Ни всевозможные порошки и жидкости, ни кусочки китайского карандаша, применяемого в ежевечерних ритуалах, почерпнутых из повести Николая Васильевича Гоголя, не спасали от этих исчадий ада. Тараканы были. Это была их эра.
Так как в этой неравной борьбе мы победить не могли, пришлось позорно отступать. Мы собрали кота, детей и съехались (путем длительных обменов жилплощадей) с тёщей в квартире на Суздальском.
Получилась трехкомнатная квартира и участок с вагоном под Гатчиной.