Григорий Иоффе
В 2009 году в Александровском парке города Петрограда приземлилась летающая тарелка. Называется станция метро Горьковская. Всё бы ничего, да вот не сидится ей на месте. Нет-нет, да улетит! Одна видимость остаётся, чтобы входящий и исходящий контингент не пугать. Поезда туда-сюда курсируют. Контролёры контролируют, кассиры карточки компостируют, уборщицы перила эскалаторов протирают. И все думают, что тарелка – это архитектура такая. Нелетающая. А она нет-нет, да улетит. Колпак на месте, с подсветочкой, а тарелки нет.
Не верите? И я не верил. И в мыслях такого не было. Пока однажды вместе с ней не улетел. На улице прохладно было, зашёл вовнутрь. Там тёплый ветерок. Стою, жену поджидаю из дальней командировки по супермаркетам. Час стою, два – на выходе с эскалатора. Эскалатор-то идёт, а на выходе никого. Один я стою, всматриваюсь.
Тут подходит полицейский с дубинкой и с кобурой. Улыбается. Я тоже улыбаюсь. Вот, думаю, счастливый человек, с пистолетом. Такому ничего не страшно. А я из пистолета с последних армейских сборов не стрелял. Это ж сколько лет? С восемьдесят девятого! Тридцать лет и три года. Ужас!
– Сержант Берёзкин, – козыряет полицейский. – Что ж это вы, гражданин, тут прохлаждаетесь уже который час? Метро-то не работает, на Техноложке поезд с рельсов – того...
– Это как же такое может быть? – спрашиваю, – если я жену из командировки жду? Вот-вот приедет.
– Не приедет, – отвечает. – Вы бы лучше её с трамвая встречали, пока трамваи ходют.
Только он это сказал – хлоп! Свет потух. Но тут же опять хлоп – вспыхнул! И какая-то вибрация началась, а потом ускорение с перегрузкой. Мы со служивым на пол попадали, как в армии по команде «Ложись!». Сержант, смотрю, едва дышит, животом к каменному полу припал, голова набок. Но руку из-под себя вытянул и большой палец показывает.
– Во дают лунатики! – хрипит. – Перреггрузку в G-12 зассандалили. Ты ддержжись, скоро в неввесомость выпадем. Тут до созвездия Сах рукой подать. Во, уже легчает! А как на орбиту Анибуса выйдем, полетаем маленько. Отдохнём.
Ну, я-то молчу, у меня язык к нёбу прилип, весу в нём, думаю, как в хорошем говяжьем. Однако, и вправду, полегче стало. В вдруг – бац! По тормозам! Пол из-под ног, или из-под живота, уже не поймёшь, и мы по инерции с сержантом – под потолок. И уже под куполом летаем, где часы висят.
Смотрю, стрелки половину первого показывают, скоро последний трамвай в парк уйдёт.
– Ну как, нравится? – коллега по полётам интересуется. – Отдыхай. Сейчас на третьем витке дыра будет, может, выпадем.
– А ты, – спрашиваю, – уже летал?
– Да триста раз! Как только галактика начинает в чёрную дыру уходить, так и у нас – аномалии начинаются. Бывает, человек по пять взлетают. А сегодня только тебе и повезло.
– А тебе?
– А мне что? Я привычный. Они же без охраны не выпускают. Вот и летаем. Сейчас на третий виток пойдём, а там – и на спуск.
Однако, третий виток кончился, на четвёртый пошли. Это мы что ж, до утра летать будем?
– Да ты не переживай, – сержант успокаивает, – лучше покрути головой, посмотри окрестности.
Глянул я сквозь стеклянные двери: мамочка родная, кругом ночь чёрная, и звёзды зелёные. И вверху, и по бокам. Но потом присмотрелся: что-то внизу жёлтенькое белеет. Надел очки: ба, да это же Петропавловский собор светится, а там, за речкой, купол Исаакия серебрится. А на Стрелке, на колоннах, огни горят.
– Что за праздник? – у сержанта спрашиваю.
– Да, этот, языческий какой-то… Илья пророк кинул в воду ледок. Окончание купального сезона, по-нашему, по-христьянски. Ты гляди, сейчас салют будет!
Я рот открыл, только было обалдеть собрался, а тут мобильный – как зазвенит! Звонок у меня на полную, потому что жена говорит, что я глухой. Обещает слуховой аппарат купить. Наконец-то, думаю, жена нашлась! Ага! Как же! На экране учёный-фантаст Олег Павлов высветился. Ну да, как же, среда наступила. А он мне по средам непременно звонит, интересуется, когда я его научно-фантастический роман доредактирую.
– Алло! – кричу, – не могу разговаривать! Я тут на орбите Анибуса застрял. Вот сержант полицейский Берёзкин рядом, может подтвердить.
Оглядываюсь, а сержант – будто на Анибус провалился! А сам я на полу стою, и интеллигентная уборщица восточной наружности мне шваброй на открытую дверь показывает:
– Выходите, молодой человек, двери закрываются.
И тут опять телефон! Это уже точно жена. И дальше – непереводимая игра слов. Ну, если с латинского – то типа: и где ты, хрен старый, по ночам шляешься!? Вот так примерно, если в сокращении.
– Да я ж, – говорю – тебя встречаю. В созвездии Сах. Вот, у метро стою.
– Какое метро? Опять не слышал? Я ж тебе сказала, что от Сенной на трамвае еду! Я уже два часа, как дома! Обед остыл!
Ну, пошёл.
Во двор сворачиваю – и впрямь, окна светятся.
Фантастика!
На часы гляжу: час ночи. Хорошо, хоть к обеду не опоздал…
С тех пор я по городу – только на трамвае. Правда, один кондуктор вчера сказал, что и трамваи, бывает, того. Взлетают. А ещё велосипеды с самокатами. Я собрался было выйти, но он успокоил. Мол, это только экскурсионных трамваев касается. А наши, рейсовые, пока только по рельсам.
И кому теперь верить? Не город, а космодром какой-то.
В деревню уеду. А вы не слышали: сенокосилки летают?