Надо бы зажечь свет, вскипятить чайник... Сколько я так сижу, обрушившись в кресло прямо у входной двери? Но я никуда не иду — а начинаю хохотать. Закрывая лицо ладонями, всхлипывая, смахивая слезы со щеки. Как представлю спектакль, участницей которого была час назад, так новый приступ рыданий сотрясает меня. Я, как человечество. смеясь, расстаюсь со своим прошлым? Тоже мне прошлое — события двухнедельной давности...
Они хотят чего-то особенного
"Это что?" — На упитанном лице отражается напряженная мыслительная деятельность. "Это моя визитка. А Севиль — это мое имя". — "Севи-и-и-иль? Я был в Севилье..." Он был в Севилье! Наверняка этого борова в Испанию вывезла жена. Этакая кукла Барби, заполучившая в цепкие пальчики толстые пачки купюр. А вот я не была. Да просто в отпуске не была не помню сколько! Проекты нанизываются один на другой, как шашлык. А каждый кусочек отрезается от меня! Скоро ничего не останется. Мне просто необходимо восстанавливаться: в Севилье ли, в Венеции или в Большом Угрюмове Селивановского района какой угодно области! Иначе никакого креатива!
"Простите, я отвлеклась. Я не бывала в Испании. Но планирую. Мне, художнику, не простительно..." — Кроткий вздох, взмах ресниц. Вот, молодец! "В Испании? А-а-а, Севилья — в Испании. "От Севильи до Гранады..." — как же, как же..." Какие познания! Но ухмылка у него ужасная. Не случайно же никто из наших дизайнеров не захотел с ним работать.
..."Севиль, ты с ним... — Директор, за глаза просто Виталик, с усилием находит слова. Ему положено быть корректным. — ...потоньше, что ли..." — "Они хотят чего-то необыкновенного?" — пытаюсь понять, чем же так ужасны эти новые заказчики. "Они? Они не знают, чего хотят! Наших конкурентов "Нуво-АРТ" месяц терзали, а потом отозвали заказ. Да так, что неустойку платили рекламшики! Кругленькую сумму, между прочим!" — Виталик прямо взвился. "А почему опять я?" — вырывается непроизвольно. Не в моем характере подобные выяснения. Но мне тупо хочется в отпуск. На неделю! Мне обещали.
Вот бы с упоением разрыдаться, размазывая слезы по лицу и трубя заунывно: "Обеща-а-а-а-а-али..." Но такого мне даже в детстве не позволялось. Манаф Газзаев — майор-десантник — в женском отделении (жена и три дочери ) поддерживал образцовую дисциплину. Анжела, Аврора, Севиль — отличницы, рукодельницы, образною воспитанные девочки. Только Севиль — то есть я — несколько портила идиллическую картинку, пытаясь спорить с папой. Мама же уверяла меня, что я стану идеальной женой, потому что мужчины любят послушных. Мама старалась не напрасно: замуж я не хотела с раннего детства! Вот опять я не слушаю, что мне говорят. Что у меня за мозги? Виталик же отвечает на мое возмущенное "Почему?": "Я говорю, ты и тигра уболтаешь. Севиль, кто же, если не ты!"
Но и таких предоплат у нас еще не было!
Кажется, задание я почти провалила. Вместо восторженного внимания "заковыристому" клиенту витаю где-то. Но и он хорош. Это же настоящая карикатура! Шарж на "нового русского" десятилетней давности. Внешность тяжело-атлета и манеры вышибалы из казино. "Компания похожа на своего директора, как собака на хозяина". Где это я вычитала такое? Ужасное утверждение. Но если страшный постулат верен хотя бы отчасти... Куда я попала? Спасибо, дорогие коллеги!
"Вы будете с нами работать?" Да у него не взгляд, а бормашина! Послушно киваю. Я ли это? Просто диву даюсь! Девушка я не хилая — метр семьдесят пять ростом. Вес называть не буду. А что я сделаю со своими перекачанными в детстве мускулами? Мама, чуть не плача, отговаривала меня от спорта. Но я наперекор всем занялась легенькой такой атлетикой — метанием копья.
И опять меня унесло... Этот Валентин Львович — его имя я еще вчера заучила — должен бы рассказать о своей фирме: миссия, задача, сегмент рынка... С этого начинается серьезная рекламная кампания, но вместо этого он пространно рассуждает о свежем взгляде стороннего наблюдателя, о раскрепощенности фантазии... "Я это понял, когда писал диссертацию. Я — технарь, а кандидатскую защищал по юриспруденции. (Вот это номер! Что я там про интеллект молотобойца насочиняла?) Удивил вас? Что делать! В нашей стране бизнес без юридических знаний невозможен".
Вторая неделя работы с Валентином Львовичем, а мне кажется, что я полгода занимаюсь этим проектом. В нашем рекламном агентстве на меня смотрят как на приговоренного к высшей мере. Такого количества эскизов в день не выдает никто. Но и таких предоплат нам до этого не делали.
Подписывая счета, Виталик просто светится от счастья. Мне казалось, что у него вместо зрачков в глазах вращались доллары, как у дядюшки Скруджа из мультика про утенка Дональда. А у меня перед глазами плывут логотипы, названия, слоганы... Компания, которой принадлежат два больших магазина, входит в консорциум. При этом все названия разные, и кто их придумывал, того я не раз вспомнила в самых изысканных выражениях. Как совместить "Астеру" и "Тантал", мне никто не подскажет.
Но если б это было единственной проблемой! Закопавшись в эскизах, тратя часы на изучение этимологии слов, выбранных для названий предприятий моего непростого клиента, я не сразу заметила в бумажных завалах солидный фолиант. Эту книгу по истории мировой рекламы я даже полистать в книжном магазине не могла — она была надежно запечатана. И неудивительно при такой стоимости! Выяснения отношений с Валентином Львовичем не получилось. Сакраментальное "зачем" я выпалила, а он, просверлив своими "буравчиками" и бросив на ходу: "Пригодится!"-— исчез куда-то. Как это расценивать? Мне создают условия или базу для нерабочих отношений?
Только не раскисать! Улыбочку!
Просиживая подолгу в главном офисе фирмы, я не устаю удивляться организации работ. Кроме двух вышколенных секретарш, в офисе никогда никого нет! Изредка появляются солидные, но вечно спешащие мужчины, открывают кабинеты и тут же исчезают, закрыв внушительные двери...
Вот опять мои мысли текут в иное русло. Я же привыкла не так работать. Когда мы с ребятами делали рекламу большого молочного комбината, я зачем-то целую смену отстояла на конвейере. Зато наш ролик получил престижный приз. А я чуть не ушла в отпуск... Если бы не Валентин Львович со своими нетипичными пожеланиями! Только не раскисать! Ну, улыбочку — у меня она почти голливудская, во все 32 зуба.
Пожалуй, хватит предаваться воспоминаниям! Опять просижу до ночи в чужой конторе, придется высылать "эвакуатор". Это Валентин Львович вчера так свой "Лексус" назвал, приехав за мной после полуночи. "Севиль, зайдите ко мне. — Вот, легок на помине! Уже звонит. — Это вам, Севиль. Ключ от квартиры, а здесь — адрес и код. Это совсем рядом". — "Не понимаю зачем. У меня есть дом..." — "Я уеду на четыре дня, а через неделю по договору вы должны закончить первый этап работ. С вашей привычкой к ночным бдениям вы разоритесь на такси". — "Да не хочу я жить в чужой квартире!" — "А я хочу!" Какой же он... грозный. Такое обращение просто сбивает с ног! "Извините, Севиль, я просто спешу. Столом же вы пользуетесь? Вот и это служебное помещение. И ничего в этом нет... двусмысленного". Мне показалось, что на последней фразе железный Валентин словно споткнулся. Мало того, мне даже почудилось, что он посмотрел на меня как-то иначе, чем обычно. Но это явно от переутомления. У него же есть Барби. Или Синди. Или целый кукольный магазин.
Отъезд шефа никак не сказался на режиме работы офиса. Та же сосредоточенная тишина. У меня же хлопот прибавилось — бесконечные пересылки факсов и электронных писем. Еще ни один макет не был утвержден окончательно. Про договор педантичный клиент вспомнил не зря. С "Нуво-АРТом" он разделался безжалостно! Так что, подруга, не расслабляйся!
Сорок пять минут в нашу пользу!
Виталик был не просто бледным, а иссиня-белым. При этом у него слегка подрагивал левый глаз. Кричать он не мог, он шипел. Самым натуральным образом. Мне даже показалось, что он сейчас на меня кинется с кулаками. И все из-за одного письма. Очень корректного, делового и короткого. О том, что срок, отведенный договором на подготовительные работы, истек. Утвержденных образцов рекламы нет. Наше агентство обязано выплатить неустойку. Добровольно или по решению суда... Подписано милейшим Валентином Львовичем.
"Севиль, мне надо вам многое сказать. Смеетесь? Представляю ваше лицо! Но поговорить надо. Приеду, разберемся" — это из последнего письма. Что же хотел сказать Валентин Львович, вернувшись? Какой смех, если завтра я — без работы. Или сегодня. Какая разница? День туда, день сюда. День... "Где, где этот дурацкий договор, Виталий Иванович, миленький, где он?" — как я защебетала! И не знала, что умею.
С документами надо обращаться уважительно. Учит меня жизнь, учит... Что у нас про сроки согласований? "Не позднее трех дней" — это про последнее изменение. А когда прислал по факсу свои бесценные замечания наш уважаемый заказчик? Аппарат у нас умненький, дату и время приема проставляет. И что же мы имеем? "Ребята, 00.45! Они отправили свои изменения уже двадцать третьего! Это не три дня! Сорок пять минут в нашу пользу! — Я не просто кричу, сейчас стекла вылетят! — Это они договор нарушили!"
Некурящих в курилке больше, чем курящих. Говорят все одновременно — немыслимый гвалт. Я больше не рыдаю — при таком количестве утешающих это невозможно. Мы уже придумали видов двадцать жестоких расправ над Валентином и компанией. Обсудили до точки ответное послание наших боссов — это шедевр эпистолярного жанра.
"А вдруг они так зарабатывают? Севиль, что скажешь?" — наша фея-Анечка, референт, вслух произнесла то, о чем я боялась подумать. Пустой офис, таинственные сотрудники, постоянные недомолвки — это я должна была догадаться, я! Выходит, проект я всё-таки завалила?
Собираясь домой, по привычке проверила почтовый ящик. Там лежало письмо: "Круто. Нет слов. Мы с тобой одной крови. Давай работать вместе. И не только... "Давно уж всем известно стало, что не король в Кастилье тот, кого Севилья не признала". Валентин".
Стишки — не иначе из Интернета. Слабовата интрига.
Только потом, дома, мне стало по-настоящему смешно...