Одна из непонятных деталей любимого романа «Д'Артаньян и три мушкетера» - странный перевертыш, случившийся с лордом Винтером. Вот какие подробности мы узнаем о нем в начале второй части «Трех мушкетеров», сразу после «общей» дуэли мушкетеров с англичанами, лорд Винтер приводит гасконца знакомиться со своей «любимой сестрой»:
«Миледи, по-видимому, совершенно пришла в себя. Она рассказала д'Артаньяну, что лорд Винтер не брат ее, а всего лишь брат ее мужа: она была замужем за младшим членом семьи, который умер, оставив ее вдовой с ребенком, и этот ребенок является единственным наследником лорда Винтера, если только лорд Винтер не женится. Все это говорило д'Артаньяну, что существует завеса, за которой скрывается некая тайна, но приоткрыть эту завесу он еще не мог.»
Что же, пока все понятно. Относительно родства, но не титулов и имен. Какая родовая фамилия (не титул) у братьев? Винтер или Шеффилд? И как в этой семье распределяются титулы? Вся несуразица из-за того, что и Миледи, и лорд Винтер одновременно зовутся Винтерами и Шеффилдами. Хотя, если это титулы, привязанные к баронству-лордству, то пользоваться ими может только один персонаж, или же персонажи-супруги, но никак не деверь с невесткой одновременно. С натяжкой можно объяснить так (возможно, так и подразумевал сам Дюма) – что Винтер и Шеффилд, это не только титулы, но еще и родовые фамилии. Поэтому их использует одновременно, и глава рода, и вдова младшего брата.
Но что за титул «леди Кларик»? Ведь лорд Винтер его уже не использует. Что же, можно объяснить следующим образом, пока Миледи у нас еще вдова младшего брата: Кларик – титул который передается в семье младшему сыну (допустимый английский вариант), он и достался миледи при замужестве, сейчас для нее это так же титул учтивости, соответственно, ее сын является основным носителем этого титула. Вот, кстати, еще об этом сыне:
«— Люблю?.. Да я его ненавижу! Болван, который держал жизнь лорда Винтера в своих руках и не убил его, человек, из-за которого я потеряла триста тысяч ливров ренты!
— И правда! — сказала Кэтти, — ведь ваш сын — единственный наследник своего дяди, и до его совершеннолетия вы могли бы располагать его состоянием.»
Пока все сходится. Но уже к финалу читателя ждет странный поворот, Миледи обрабатывает Фельтона:
«В ожидании его приезда обвенчаемся, как мы решили, а затем положитесь на лорда Винтера, который сумеет поддержать свою честь и честь своей жены".
— Лорда Винтера! — вскричал Фельтон.
— Да, лорда Винтера, — подтвердила миледи. — Теперь вам все должно быть понятно, не так ли? Бекингэм был в отъезде около года. За неделю до его возвращения лорд Винтер внезапно скончался, оставив меня своей единственной наследницей.
Вашему покровителю было прискорбно то, что старший брат его женился на молодой девушке, не имевшей состояния. Я поняла, что мне нечего рассчитывать на поддержку со стороны человека, обманутого в своих надеждах на получение наследства.»
Совершенно внезапно известный нам герой стал младшим братом, вот каналья. Обратим внимание, что Фельтон – воспитанник Винтера, и уж кто-то, а он, Фельтон, точно должен знать: старший брат его благодетель или младший. Но почему Фельтона не удивило – наследница? Что за чепуха? Ведь в этом королевстве, испокон веков титул передается по мужской линии, по женской только в случае угасания мужского колена и только кровным дочерям! А здесь она Фельтону плетет, что один лорд назначил наследницей свою жену поперек младшего брата, вот так штука. Положительно, литературный Фельтон не только на редкость впечатлителен, но и сильно туповат. Строго говоря, и вдова могла получить титул после смерти мужа – но это были довольно сложные дела, рассматриваемые королем и парламентом, и опять же подразумевающие в основе, полное отсутствие у носителя титула кровных наследников.
Но вот и сам лорд Винтер, подтверждает слова Миледи:
«… прокралась на супружеское ложе моего старшего брата, лорда Винтера, и эти судьи, предупреждаю вас, передадут вас палачу, который сделает вам одно плечо похожим на другое.»
Но… каким образом Винтер теперь именуется лордом? Разве им не должен быть сын его старшего брата (и Миледи), формально, без права заседания в парламенте до совершеннолетия? И самое главное – если, будучи старшим братом, лорд Винтер мог выглядеть просто благородным мстителем, то теперь к его действиям подмешивается грязненький мотив – устранение миледи и ее сына ему, ой, как на руку.
Но к следующему роману «Двадцать лет спустя», статус лорда Винтера опять меняется – из младшего он, по-видимому, опять становится старшим. Мордаунт был лишен права наследства королем, по данным представленным Винтером. Ну, что же, допустим, – Карл I был еще тем самоуправцем.
Но вот в чем штука – лишить наследства племянника, который наследует Винтеру это одно, а сковырнуть племянника, которому должен наследовать сам Винтер – уже совсем другое. Тут в обществе может буря возникнуть: если у некоего Винтера получилось, то и другие младшие братья могут попробовать, если сложится подобная ситуация – когда старший брат-лорд умирает, оставив жену с маленькими сыновьями.
Но контекст второго романа уже таков, что это Мордаунт лишен наследства Винтера, а не наоборот. Вот интересно, а когда читатели впервые заметили этот перевертыш Винтера? Ведь изначально роман выпускался в виде газетного фельетона с продолжением. Ошибка автора и его помощника Огюста Маке, вполне допустима и объяснима при спешке – ну, вот не отредактировали, не досмотрели.
Но… получается, читатели не обратили внимание на чехарду братьев Винтеров со старшинством сразу, по мере чтения? Иначе, наверное, они бы указали Дюма на эту ошибку (или что это все же?), и роман уже в отдельной книге можно было бы выпустить в новой редакции.
