Есть мнение, что наука — как минимум, то, что именуется «официальной наукой», — участвует в мировом заговоре с целью сокрытия существования Тартарии, эфира и высоких допотопных цивилизаций. Собственно, это очень распространённое мнение, так как, независимо от конкретного содержания и градуса неадеквата, любая альтернативная теория с необходимостью предполагает мировой заговор. Даже два мировых заговора: правительств и учёных. В отсутствии оных становится невозможно объяснить, почему приводимые автором очевидные и убийственные доказательства до публикации не были замечены специалистами, а позже — не заинтересовали их.
То есть, без заговора — никак. Даже если о его существовании не объявляется напрямую. Например, ранняя — лёгкая, ещё не включавшая псевдопатриотические мотивы, — версия Новой Хронологии намекала, что все историки, просто как гуманитарии в точных науках несведущие, введены в заблуждение парой средневековых мистификаторов — Скалигером и Петавиусом. Но и там уже целая глава уделялась критике методики радиоуглеродного датирования. А физиков-то Фоменко не мог отнести к несведущим в объективных науках гуманитариям. Следовательно, при изотопном датировании не соответствующие целям Новой Хронологии результаты должны умышленно фальсифицироваться. И эту тайну учёным полагалось хранить. Что, опять-таки, предполагает мировой заговор.
Но, кстати, о заговоре. Мировой заговор правительств очевидно невозможен, так как даже не имея в виду конфликты держав, в пределах одного государства политики борются за власть между собой, а значит, сообща действовать не могут. Любой эффект выгодной одной из сил, уже тем самым невыгоден конкурирующим группировкам. Договорится же политики не могут… ну, правда. Не могут. Не считая непримиримости конфликта — власти на всех не хватит, — не могут из-за зашкаливающей среди лиц данной профессии концентрации очевидно невменяемых персонажей.
И это — правительства. С наукой все ещё хуже. В том числе и в смысле вменяемости акторов. Это — творческая деятельность, к тому же являющаяся классической сферой применения «суперспособностей» высокофункциональных аутистов. Как следствие, с иными учёными договориться нельзя даже по поводу обряжения в смокинг и командировки в Стокгольм за Нобелевской премией. Нельзя, ибо участие в заговоре — форма социализации… И хотя люди с явными странностями составляют незначительное меньшинство, не стоит упускать из виду тот факт, что именно среди учёных выдающихся их доля резко растёт.
Природная неорганизованность контингента усугубляется отсутствием внешней организации. В смысле, — «официальная наука» не может существовать, ввиду отсутствия глобального органа уполномоченного принимать и располагающего средствами навязывать какие-то решения. Решения об истинности одних представлений и ложности других принимаются коллегиально на конференциях. Причём, без голосования. Несогласные с приведёнными докладчиком доводами просто остаются при своём мнении.
Академии наук (государственные) есть не во всех странах, но и там, где есть, их организующая роль невелика. Большинство учёных просто не работает на государство. И хотя нельзя отрицать влияния государственной власти на сферу образования, это влияние не простирается дальше границ, на которых оно часто сменяется влиянием государства враждебного. Соответственно, предпосылок для мирового заговора возникнуть не может.
...Но это, как кажется, — слова. Так что, стоит перейти к практическим примерам. Основным аргументом сторонников заговора учёных выступает потеря званий и зарплат профессорами в случае опровержения преподававшейся ими теории, или же в случае высказывания ими точки зрения, отличающейся от официальной… И кстати о практических примерах таких случаев. Они никогда не приводятся.
Зато, есть примеры обратного. Взять того же академика Фоменко, никаким репрессиям за свои публикации не подвергшимся и академиком, как следствие, остающегося. Публикуется же он шире любого настоящего историка. Ибо это не запрещено и весьма прибыльно. Соответственно, нельзя объяснить неприятие Новой Хронологии опасением за свои места, звания и доходы прочими специалистами. Пример самого Фоменко показывает полную безопасность такого шага.
...Вопреки уверенности части общества, профессор, в отличие от школьного учителя, преподаёт студентам вовсе не то, что когда-то зубрил сам. Дело было лет 30 назад, — даже если он что-то (ну, вдруг) ещё помнит, то в общем случае эти знания устарели. Задачей преподавателя является отслеживание новых открытий, — а исследованиями он, обычно, занимается и сам. Как следствие, нет речи и о массовых увольнениях в случае некого «изменения парадигмы» — изменения научных представлений происходят постоянно и являются нормой.