Где-то на горизонте за горизонтом полыхают страсти и события, строятся плотины, летают космолеты, поспешают скоростные поезда, пыжатся установки живого термояда, а я, будто приговоренный, понуро тащу круг одного дня.
Первое, второе, компот - совершенно не ощущая волны, шумно веселого ветра или сумрачного предгрозового восторга. Без парусов и шкотов. Одномерно скребу по днищу и даже брызги остаются не тронуты телом.
Первое, второе, компот, а потом, прихватив пустую корзину, иду на берег собирать ракушки. Отлив.
***
Не поможете, жалобным тоном обратилась худенькая девушка, не могу дверь закрыть.
Пять минут мучений без всякого результата - ключик не заходил в положенную щель. Никак, но было что-то еще - беспокойство, абсолютно не связанное с неподатливым замком или опасением быстро вспотеть.
Присутствие. Она стояла совсем рядом.
Не подумайте чего. Никаких намеков, вожделения или запретной фантазии. Ни боже мой.
Дистанция. Именно эта мысль была первой.
Пробили таки брешь, вторым номером подумал адвокат, отравили глупым страхом. Ни объятий, ни пожатья рук и, как минимум, полтора метра. Особенно с незнакомками, пусть даже трижды прекрасными. Трижды три. Раздвинули полусферы.
Надо просто посильнее надавить, ворковала красотка из-за плеча, у моего молодого человека хорошо получается.
Торопливо старался изо всех сил. Под разными углами, всем телом, с открытой дверью, закрытой, вывернутым на три, два, один оборота замком.Тщетно.
Увы, буркнул помощник в сторону, моих талантов недостаточно
Придется никуда не идти, разочаровано вздохнула опечаленная красота.
Кривой, разведенными руками усмешкой извинившись за собственную неумелую беспомощность, наскоро ретировался и только в лифте вздохнул спокойно. Пронесло, а сегодня повстречал Любу.
Ту самую, со второго этажа. Причем дважды, первый раз у почтового ящика, а второй, на улице.
Как ты похож на молодого Маяковского, сказала она, посмотрела и задумчиво покачала головой - вылитый Владимир Владимирович...
И снова мысли в раздрызг, и надо бы зацепиться в работу, но жизнь внесла существенные коррективы. И не только она, даже не столько - тысяча и одна причина срочно полюблять коммунизм.
Время, времечко. Сидишь и ждешь, а оно ходит вокруг да около будто яблочко и разговаривает.Правда, сама собой.
Уже и так, и сяк, товарищ, время, может хватит клин клином вышибать, займемся делом.
Обязательно займемся, товарищ, строго шепчет унылое присутствие, только вату малька покатаем, или баклуши, смотри, такие симпатичные, хочешь, давай чайку, но сперва перекурим, а лучше, вздремнем, сон всему голова.
Вообще, разговаривать самим собой славная привычка, особенно в присутствии другого. Посторонний гештальт.
Поначалу немел. Казалось бы, вслух - значит, обращаются к тебе. Вслушиваешься, напрягаешься, пытаешься уяснить, вступить, на худой конец кивнуть - не-а, мимо кассы.
Робот зазнайка: достанем бумагу - вот так..., включим принтер - ага..., где у нас почта - ну-ка, ну-ка..., есть - привет, моя хорошая..., вытащим файл...
Потихоньку свыкся. Мало ли на свете странностей, моя руска бабка, к примеру, про себя читать не могла, а вслух, пожалуйста. Из-за стенки всю газету доставляла: бу-бу-бу пятилетка, бу-бу-бу план по сдаче, бу-бу-бу первомай...
Некоторые, с виду вполне жуирные, не стесняясь жуют в телефон: гм -гм..., угум...мгм, чмя...мгм, ушаю...мгм, счаз... мгм, прожу... мгм...
Прослушал булку, бутерброд, салат, на борще стало невмоготу, и сказать нечего, человек искренно хотел общаться.
Или каждые полчаса сообщают прогноз погоды, трепятся новостями из туалета, обрывают посередь ладного слова - ладно бы по делу, на девяносто девять пустяк, хуже только вопрос "который час", заданный ни пике интимного акта. Серпом по яйцам.
Ладно, о чужих огрехах можно до бесконечности, главное, свои поберечь.
Уж кто-то, а мы, который я, чего только не упустили. Большой спорт и авторитетную науку, великую музыку и гранд-балет, замечательную литературу и возвышенный театр, задушевное общение и кухонно-картофельную неполживость. В итоге целую страну.
Иногда кричать хочется - не надо пальцем тыкать мертвецов, это такие как я, ослепленные будущим и окрыленные свободой вещного обращения, раскрыв сословную тайну, слив способности в юристов, утопив силы в безбрежно-трагичном запое, а обаяние переведя на прибыль-сейчас, умудрились в кратчайшие сроки разгрохать советское наследство, обеспечить чудесный зарубеж учеными, музыкантами и врачами, а напоследок замереть в почтительном поклоне.
Для верности, ну, чтоб совсем по-взрослому, закрыли ремесла, потерли трудовые навыки, напрочь высмеяли предшествующее, а еще, уже для окончательного блезиру, полирнули отменой устного счета и письма от руки. Но пасаран - враг не пройдет.
В девяносто четвертом итальянский Луиджи с детской непосредственностью радовался мирной победе Манделы.
Чудо, прыгал он от счастья, чудо, и подпрыгивая хлопал в ладошки над головой.
Еще бы, люди доброй воли, дети цветов, те, кто десятилетиями топил за все хорошее против всего плохого, не сделав ничего путного кроме правильной мины, не замочив штанов, палец о палец, руками Фредерика Виллема де Клерка, санкциями и шумным, всемирно левым скопом удавили зло страшного апартеида, а дальше - трава не расти, хоть потоп, главное, победа в кармане. Левом и заднем.
Дьявол таится в очевидностях, картинке-наглядности, в том, что само лезет, напирает на глаза - смотри, вот оно, исчадие.
И все уже видят, даже младенцы, ибо опознано, названо, конвенционально, и поэтому невозможно не видеть - шибает по ушам, ноздрям, очам и нервам, не ошибешься. Но каждый раз, как по мановению волшебной палочки внезапно прозревшие упускают того, кто маячит за спиной дракона. Тень, клоунская маска, ленточка, и поначалу кажется неважным, практически, отсутствующим, ничтожным, но когда приходит понимание, что старая лошадь отыграна, внезапно оживает, приобретает вес и объем, более того, наряжается в белое, садится на коня и сверкающим мечом делает новую ставку.
Долой тирана, да здравствует свобода!
Глазом не успеют, как слетятся спасители - те, кто уверенно, нагло и безапелляционно заявят "мы знаем как надо", кто всемирно и публично присягнет новым абсолютам, рукопожатно-сверкающим и бескомпромиссно-правильным ценностям - радужно расширенным правам человека, толерантно-гендерной безликости, общеобязательной цифровой демократии и волшебству чудотворной небинарности. И спонсоры найдутся, к бабке не ходи. Культура отсутствия.
Правда, мужикам тут не место. И бабам не место, и несогласным, и консервативной профессуре, и почвенникам, и бог знает кому еще. Неважно, зато в остальном - прекрасная маркиза.