Язычество не было религией

В советской исторической науке, посвященной Древней Руси, нет более значительного и в то же время наименее изученного вопроса, чем вопрос о распространении христианства в первые века крещения.

В начале XX века появилось одновременно несколько чрезвычайно важных работ, по-разному ставивших и решавших вопрос о принятии христианства. Это работы Е. Э. Голубинского, академика А. А. Шахматова, М. Д. Приселкова, В. А. Пархоменко, В. И. Ламанского, Н. К. Никольского, П. А. Лаврова, Н. Д. Полонской и многих других. Однако после 1913 года эта тема перестала казаться значимой. Оно просто исчезло со страниц научной печати.

Поэтому задача моей статьи не в том, чтобы заключить, а в том, чтобы начать поднимать некоторые проблемы, связанные с принятием христианства, не соглашаться, а может быть, даже и противоречить общепринятым взглядам, тем более что устоявшиеся точки зрения часто не имеют твердой основы, а являются результатом определенных, невысказанных и в значительной степени мифических «установок».

Одним из таких заблуждений, засевших в общих курсах истории СССР и других официозных изданиях, является представление о том, что православие всегда было одним и тем же, не изменялось, всегда играло реакционную роль. Были даже утверждения, что язычество лучше («народная религия»), веселее и «материалистичнее»…

Но дело в том, что защитники христианства часто поддавались определенным предрассудкам, и их суждения во многом были «предрассудками».

Остановимся в нашей статье только на одной проблеме - государственном значении принятия христианства. Я не берусь представить свои взгляды как точно установленные, тем более что самые элементарные, исходные данные для возникновения сколько-нибудь достоверной концепции вообще неясны.

Прежде всего необходимо понять, что такое язычество как «государственная религия». Язычество не было религией в современном понимании — подобно христианству, исламу, буддизму. Это было довольно хаотичное собрание разных верований, культов, но никакого учения. Это сочетание религиозных обрядов и целого ряда предметов религиозного почитания. Поэтому объединение людей из разных племен, в котором так нуждались восточные славяне в 10-12 веке, не могло быть осуществлено язычеством. Да и в самом язычестве было относительно немного специфических национальных черт, свойственных только одному народу. В лучшем случае на основе общего культа объединяются отдельные племена, население отдельных местностей. А между тем стремление уйти от гнетущего влияния уединения среди малолюдных лесов, болот и степей, страх быть покинутым, страх великих природных явлений заставлял людей искать ассоциации. Вокруг были «немцы», то есть люди, не говорившие на понятном языке, враги, пришедшие на Русь «от невесты», а степная полоса, граничащая с Россией, — «неведомая страна»…

Стремление преодолеть пространство заметно в народном творчестве. Люди возводили свои постройки на высоких берегах рек и озер, чтобы их было видно издалека, устраивали шумные празднества и совершали культовые молитвы. Народные песни предназначены для исполнения на широких пространствах. Яркие цвета должны были быть видны издалека. Люди стремились быть гостеприимными, с уважением относились к заезжим купцам, ведь они были вестниками далекого мира, сказителями, свидетелями существования иных земель. Отсюда восторг перед стремительными перемещениями в пространстве. Отсюда монументальность искусства.

Люди строили курганы в память об умерших, но могилы и надгробия еще не свидетельствовали о значении истории как продолжающегося во времени процесса. Прошлое было как бы целым, древностью вообще, не разделенной на эпохи и не выстроенной в хронологическом порядке. Время представляет собой повторяющийся годовой цикл, который им необходимо учитывать в своей экономической работе. Времени как истории еще не существовало.

Время и события требовали познания мира и истории в широком масштабе. Стоит отметить, что это стремление к более широкому пониманию мира, чем то, что давало язычество, прежде всего сказалось вдоль торговых и военных дорог России, где в первую очередь вырастали первые государственные образования. Стремление к государственности, конечно, не было привнесено извне, из Греции или Скандинавии, иначе не было бы в России такого феноменального успеха, которым ознаменовался 10 век русской истории.