«Их мучила жажда. В конце концов,
Им стало казаться, что едят мертвецов.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!»
Посмотрев на свои руки, понял, что я не тот, кто держит штурвал. Шли без парусов, усилием воли.
Мы слишком далеко отплыли, чтобы возвращаться. Но, проделав такой долгий путь, не нашли, что искали. И впереди не видно берега. Так говорит наш слепой впередсмотрящий.
Думаю, я не слишком храбр, так как очень боюсь цинги и тифа. Об этих болезнях не знаю ничего. И неизвестность пугает. Однако все происходящее я нахожу смешным. Нахожу и снова теряю. Потом снова нахожу. Возможно, мне просто нравится сам процесс поиска.
Прыщавый мальчишка, возомнивший себя Капитаном, называет нас потомками конкистадоров, насильно объединяет в команду и никогда не унывает, не смотря погоду. От его безуныния становится тошно. И нас тошнит. Непрерывно. Ему прекрасно подошло бы имя Арчулетта или Зерраттулл, но все зовут его просто Юрой.
Напротив меня к веслу прикован субтильный, обветренный и покрытый язвами человек. Иногда он говорит странные вещи. Рассказывает о внутренних терзаниях Христофора и Колумба. Но никто не знает этих людей. Я не знаю, как зовут субтильного парня, не знаю, кто такой Христофор и кто такой Колумб. Впрочем, имя Христофор мне нравится. Вот бы меня так звали. Но меня чаще называют Эй Ты и уверенно показывают пальцем. Значит, я не только имя, но еще и жест. Возможно, я из высшего сословия.
Сегодня снова мертвый штиль. Сходим с ума. Жара пахнет черной смолой. Смерть одного лишь нужна… Странно. Где-то я уже это слышал.
В гигантских окнах проплывающих мимо пятиэтажек невероятно большие люди что-то пьют, избивают друг друга, наносят на стены цвет, вкручивают свет под потолки и безостановочно готовят пищу. Тонны еды.
Берег впереди не виден. Он лицезрим по обеим бортам нашей шхуны, но только не впереди. И это удручает. Компас показывает вверх. Вероятно, ранняя полночь.
Среди тех, кого Юра называет командой, нет никого, кого бы я узнал, проснувшись. Собственно, не помню, чтобы я спал.
Безмолвный язвенный гребец вдруг отстегнул ржавой отмычкой кандалы, достал из-под скамьи серебряное блюдо с ароматными жареными голубями, полил их соусом барбекю и принялся с аппетитом поглощать, бросая кости в водную пучину. Увидевший это старый одноногий моряк Бенбоу с белым попугаем на плече покачал головой:
- О чем думает этот сумасшедший! Бедняга совсем не следит за холестерином!
Я ничего на это не ответил, так как совсем не силен в слежке. Да и потом, зачем следить за каким-то Холестерином, если мы все в одной лодке. Никуда он не денется, клянусь своей печенью.
Безмолвный гребец тоже ничего не сказал. Его потрескавшийся рот был полон жаренных голубей. Так вот.
Покончив с птицами безмолвный пристегнул себя к веслу и заговорил:
- Экспедиция Колумба началась третьего августа 1492 года, когда корабли "Санта-Мария", "Пинта" и "Нинья" вышли из бухты испанского города Палос-де-ла-Фронтера. Шестнадцатого сентября на пути экспедиции стали появляться пучки зеленых водорослей. Через это водное пространство корабли шли три недели. Так было открыто Саргассово море.
Господи! Что несет этот безумный еретик! Откуда в нем это черное знание? И, черт возьми, откуда у него голуби и серебряное блюдо?
Наклонившись к его загорелому обветренному уху, я зло прошептал:
- Откуда голуби, Иуда? В каких трюмах лежит серебро?
Ничего не ответил мне безмолвный гребец. Лишь угрюмо смотрел в обозримую даль и продолжал грести.
На мое плечо легла крепкая жилистая рука. Такое бывало и раньше. Я давно перестал удивляться чужим рукам и тыквенным семечкам у меня в кармане.
Сегодня особенно деспотичный Юра снова указал на меня пальцем:
- Эй Ты, немедленно пой мне! Пой мне еще!
И я запел. Мой лирический тенор понесся над простором. Команда навалилась на весла и подхватила стройным хором: «Nobody knows the trouble I've seen, Nobody knows my sorrow! Nobody knows the trouble I've seen, It's such a dark tomorrow».
Одноногий Бенбоу одобрительно кивнул:
- Здесь превосходная, просто божественная акустика, друзья. Я словно вернулся в гиблые пещеры Тортуги.
Его белый попугай, будто что-то вспомнив, как-то тоскливо пробурчал:
- Пиастррры… Пиастррры…
Внезапно из окна обшарпанной пятиэтажки высунулась огромная голова с пластиковыми роллами в волосах и чудовищным голосом заорала:
- Юррра! Домооой!
Наш юный Капитан чертыхнулся и, громыхая по асфальту расстегнутыми сандалиями, побежал на чудовищный, неотвратимый зов, словно треска на нерест.
Потеряв вожака, команда пришла в уныние. Мы бросили грести и погрузились в вакханалию пьянства. Спустя земной световой день бумажные борта кораблика окончательно размякли. Мы завалились на один борт, и нас вынесло на железную решетку с таинственной надписью «Горводоканал».
Добравшись до суши вплавь, мы разбрелись по материку в поисках зыбкой удачи, дешевого пойла и доступных женщин. И только безмолвный гребец, прикованный к веслу, продолжал изо всех сил грести, зачерпывая жаркий воздух очередного незнакомого города.
«Любой, имеющий в доме ружьё,
Приравнивается к Курту Кобейну
Любой, умеющий читать между строк,
обречён иметь в доме ружьё?
Пой мне ещё!»
(Сплин)
Автор: grisha
Источник: https://litclubbs.ru/articles/40467-bezmolvnyi-grebec.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#земля #гребец #сюрреализм #корабль
