Проведя две ночи в поезде, ранним утром Екатерина с Настей приехали к бабе Шуре, квартирной хозяйке, у которой Князева жила в Екатеринбурге после развода с Владимиром.
Та с радостью приняла гостей и попыталась привести в чувства молодую женщину, убитую горем.
— Как же мне теперь жить-то, а? — спросила заплаканная Катя. — У меня же Геночка перед глазами все время...
— Попей чайку, дорогая моя, — заботливо предложила бабушка. — Надо жить дальше и не сидеть, а делать что-то. Этот ужас, который с тобой проделали, надо исправить. Отбирать от матери малыша — последнее дело. Ополоумели совсем твои родственнички.
— Но ведь я сама его оставила. У меня не было другого выхода, — ответила на это Катя.
— А я не поверю, — бодро возразила баба Шура. — Кстати, нянька-то та по сути подтолкнула тебя, получается?
— Зинаида?
— Она самая. Она, как женщина, должна была не допустить всего этого. А она — ты только что рассказывала — чуть ли не в дверь тебя вытолкала. Значит, прав был Алексей.
— Прав в чем? — не поняла Екатерина.
— Понимаешь, мы перед вашим отъездом в Москву общались с ним. Ну, там... как, где и с кем будут дети. Тут-то я их нянчила. И он мне сказал, что там у них будет новая няня. Посмеялся, вспомнил Зинаиду эту, сказал, что она влюблена в его отца давно...
— Ну и что?
— Ну, что, что? А Анатолий вдруг к тебе проникся. Вот она тебя и не взлюбила и мутит теперь воду.
— Даже если это так, это уже ничего не изменит, — пессимистично ответила Катя.
Однако, поговорив с бабой Шурой, Катя хоть немного отогрелась душой. Стало так тепло от того, что хоть кто-то отнесся к тебе с пониманием, выслушал по-человечески. И когда прошел первый шок, молодая женщина поняла, что не нужно сидеть сложа руки, нужно что-то делать.
***
Уже на следующий день Князева позвонила Владимиру и пришла на встречу с бывшим супругом в парк, оставив Настю с бабой Шурой.
Коростылев подкрался сзади и напугал женщину, спокойно сидевшую на лавочке:
— Катенька! А я уже успел соскучиться по тебе! Можно, я тебя обниму?!
— Не трогай меня, Вова! — отпрянула от него Катя. — Слушай сюда. Денег у меня нет и не будет.
— Ой, не с того ты начинаешь, роднуля. — Владимир вновь сблизился с Катей, но теперь уже без рук.
— Что, ударишь? Ну, давай, бей! Мне уже нечего терять. Я развожусь с Алексеем, ясно?! Добился, чего хотел?!
Владимир рассмеялся.
— Он тебя с другим, что ли, застукал? А потом — пинком под зад?...
— Неважно. Я и Геночку оставила им. Так что шантажировать тебе меня больше нечем.
— Да на кой черт мне твой Геночка? У меня Настя есть, доченька родненькая.
— Но ты же ничего не сделаешь своей кровиночке?
— Заберу ее себе.
— И что? Ты вот так вот решил мне мстить, да? Да ничего у тебя не выйдет. Алексей уже продал магазины, которые ты спалил.
Владимир опять рассмеялся.
— И кому, интересно, нужны паленые магазины?
— Так, значит, это ты их поджег, да?
— Ну, я. И что дальше? Виноватым себя не считаю. Твоего Лешу давно пора надо было проучить, а то приехал сюда — хлыщ столичный...
— Слушай, да бог с ним, с Алексеем. Давай о нас поговорим. Я готова к тебе вернуться, — выдала Екатерина. От неожиданности Владимир словно язык проглотил.
— Ты сейчас издеваешься надо мной? — Молодой человек резко схватил Катю за талию и прижал к себе. Однако молодая женщина тут же его оттолкнула. — Да на кой черт ты мне уперлась, подарочек этакий? Я хочу получить свои бабки, и ты, овца, мне их достанешь, как хочешь и у кого хочешь, поняла?
— Нет. Ничего ты не получишь.
— Не зли меня, Катя.
— А то что?
— А то я напомню тебе, что может произойти. Или ты уже забыла? — Владимир подошел к Кате и вцепился пальцами ей в горло. Та и ахнуть не успела, а только захрипела.
— Эй, Коростылев, девушку отпусти! — где-то совсем рядом прозвучал мужской голос.
Владимир повертел головой и увидел полицейского.
— Да не вопрос, капитан, — абьюзер сразу отпустил Катю и поднял руки вверх, давая понять офицеру, что не собирается сопротивляться. — Это моя бывшая жена. Она шантажирует меня, с дочерью не дает видеться...
— Да?
— Да.
— Тогда проедем в отделение. Там все подробно и расскажешь.
— Не вопрос, поехали, — согласился было Владимир.
Капитан задержал Коростылева и повернулся к Кате.
— Мы все слышали и записали: про угрозы и вымогательство...
— Ах, ты, тварь! — оскалился на молодую женщину Владимир и дернулся в ее сторону.
— Стоять, Коростылев! Набегался! — Железная хватка полицейского вновь дала о себе знать.
Владимира увели. Екатерина ни капли не жалела тогда, что фактически подставила своего бывшего. Она спровоцировала его на признание, зная, что его ждет тюрьма. Но туда ему и дорога — сам виноват.
Сегодня Князева хотела только одного — спокойной жизни, пусть без Алексея, но со своими детьми.
***
Спустя час после задержания Коростылева и оформления всех необходимых бумаг, Екатерина уже собиралась уходить из отделения полиции, когда вдруг увидела Алексея.
Молодая женщина была растеряна и долго не решалась сделать шаг навстречу супругу. Сысков-младший подошел к ней сам.
— Тебя никогда не учили, что убегать, пропадать — это как-то невежливо, негуманно? — спросил он.
— По отношению к кому? — уточнила Катя.
— К тем, кто тебя любит. Я обыскался тебя. Спасибо ребятам знакомым — подсказали, что ты тут появилась.
Возникла пауза. Кате хотелось предъявить мужу хотя бы тот факт, что он не брал трубку телефона, не хотел с ней разговаривать, когда она еще звонила из квартиры его отца, но женщина не стала мелочиться — все были взрослые, ни к чему. Да и Алексей, если ему понадобится, расскажет все сам.
Вместо этого разговор пошел о насущном:
— А мы, можно сказать, спецоперацию провели в отношении Владимира, — поделилась новостями Екатерина.
— Знаю. Между прочим, полиция разрабатывала его по нашей с отцом просьбе. Представляешь, оказалось, что Коростылева было за что задерживать и без поджогов, и без нападения на тебя. Так что полицейские воспользовались вашей встречей, чтобы задержать преступника.
— Все равно я не жалею о том, что сделала.
— Кать, я не об этом хотел поговорить. Меня волнует ситуация с отцом. Я узнал о ней от него самого, и только несколько часов назад.
— А до этого ты не знал? — в раздражении спросила супруга. — Ведь ты же сам меня упрекал в том, что я кручу с ним шашни.
— Это Зинаида поработала сломанным телефоном. Я еще с ней разберусь, почему она мне говорила одно, а тебе другое.
— Подожди, то есть ты ей не передавал, что не хочешь со мной говорить, и что мне лучше убираться из отцовского дома?
— Конечно, нет. Я только сам узнал об этом условии недавно. А еще про какие-то растраты на фирме... о двух миллионах...
— Я не виновата.
— Я тебе верю. Ты прости меня за то, что я думал только о себе. — Алексей подошел к жене и обнял ее за плечи.
— Ты это сейчас искренне?...
— Конечно. Я тебя больше никуда не отпущу. Сейчас я жалею о том, что сразу не бросился за вами, как только узнал, что вы с Настей уехали.
— Но почему ты нас не догнал? Ты даже не знаешь, как мне было плохо.
— Да дурак потому что, Зинаиду послушал. Она мне сказала, что это твое решение, что его нужно уважать и так далее. Я ведь злился на тебя.
— А я думала уже, что ты нас предал.
— Прости меня. Слышишь? Прости.
Супруги поцеловались. Несмотря на все сплетни и происки Зинаиды, Алексей любил Катю, понимал ее и верил. Это придавало молодой женщине силу жить и бороться с любыми невзгодами. Ведь они с мужем снова были вместе, были одной семьей.