Когда Тургенев влюбился в Полину Виардо, испанку и жену директора итальянского театра в Париже, "проклятую цыганку", как ее называла мать Ивана Сергеевича, и стал колесить за ней по всей Европе, Варвара Петровна Лутовинова-Тургенева окончательно перекрыла сыну скудный финансовый ручеек.
Отлично владеющий несколькими языками, Тургенев чувствовал себя в Европе как рыба в воде, но европейские кухни его не впечатлили. От немецкой он был не в восторге, возмущаясь их "водянистыми супами с шишковатыми клецками" и "сухой, как пробка, говядиной с приросшим белым жиром и ослизлым картофелем".
В Париже он довольствовался куриным супом, который он, к счастью очень любил. Иван Сергеевич удивлялся насколько скудно питаются французы. В замке Куртавнель, где обитала его возлюбленная мадам с семьей, пробавлялись жидким бульоном, парой пирожков, тушеными бобами, тонко наструганной ветчиной и суфле.
Умеренному в еде, но все-таки привыкшему к русскому обильному столу, Тургеневу не сразу удалось приспособиться к французской трапезе. А потом Варвара Петровна приказала долго жить, оставив сыну огромное наследство и освободив его от своего всевидящего ока.
Зажив на широкую ногу, Тургенев так и остался за границей, только иногда наезжая в Россию. Полина Виардо была не той женщиной с которой он мог спокойно и надолго расстаться.
Собираясь в гости к своей возлюбленной, писатель заранее оставлял заказ для повара.
"Я обедаю у вас в воскресенье, 5-го; угодно ли вам принять это приглашение? Так решено, 5-го, в вашей маленькой китайской гостиной, у вас будет за столом один лишний гость. Я прошу на этот день русскую шарлотку..." - из письма Полине Виардо, 20 октября 1848 года.
В Париже через какое-то время он стал одним из тез "пяти", чьи холостяцкие пирушки надолго запомнились французским рестораторам. Знаменитая компания в которую входили Гюстав Флобер, Эмиль Золя, Альфонс Доде, Эдмон де Гонкур и Иван Тургенев, скидывались по сорок франков и выбирались на свои ежемесячные обеды в известные рестораны или к кому-нибудь из членов пятерки домой.
То они заказывали руанских уток, то устриц и морских ежей, то лакомились у Золя лапландскими оленьими языками и цесарками с трюфелями. Такие "обеды пяти", щедро сдобренные разговорами о литературе и кулинарных изысках, затягивались до глубокой ночи.
И каждый делился своими вкусовыми пристрастиями и байками о любимых блюдах. Иван Сергеевич рассказывал о том, как привольно ему жилось в родном имении, о своих охотничьих трофеях и обещал угостить французских друзей вальдшнепами, которых он считал лучшей дичью на свете.
Для приготовления этого волшебного жаркого надо было слегка посолить подготовленную дичь и обжарить на сковороде со всех сторон до образования румяной корочки.После этого отправить вальдшенпов в русскую печь и, почаще поливая соком, протомить до готовности. Вальдшнепы готовятся быстро, минут за двадцать. А подать на стол птичек лучше на ломтях поджаренного хлеба, политых растопленным маслом.
Именно об этих обедах, а также о годах, проведенных в Спасском-Лутовинове, Тургенев вспоминал, когда доктора, взявшись за его подагру, прописали ему режим и посадили на строжайшую диету.
Выросший среди русского приволья Тургенев со всей страстью отдавался охоте. Пусть почти все его "Записки охотника" написаны во Франции, традиции настоящей русской охоты им были не забыты.
Как было принято, закусывали на охоте по-походному: стаканчиком хереса, хлебом, цыплятами и огурцами, оставляя дичь "до дома".
На вальдшнепов Иван Сергеевич раньше часто ходил со Львом Николаевичем Толстым. Причина их ссоры так и осталась невыясненной. То ли Тургенев сказал, что Толстой сильно смахивает на деревянную ложку, то ли Толстой сравнил Тургенева со студнем, то ли дело было в Марии Николаевне сестре Толстого, с которой у Ивана Сергеевича были запутанные отношения.
Доподлинно известно только то, что друг с другом они не разговаривали целых семнадцать лет. Характер и привычки у мэтра русской литературы были еще те. Например, когда он пребывал в меланхолии, то мог напялить на голову колпак, встать в угол и замереть там, пока меланхолия не отступала.
Или всю жизнь бегал от холеры, боялся подцепить заразу, все время принимал какие-то лекарства, несолько раз в день обтирался одеколоном и не мог есть, когда стол был небрежно сервирован.
По поводу его аптечного сундучка, которым Тургенев дорожил, как фамильной драгоценностью, среди друзей ходила одна история. Однажды Тургенев и Фет отправились на охоту и заночевали у знакомых. Там их славно приняли, а наутро, перед отъездом, подали великолепный завтрак: грибы, печенку в сметане, отварной картофель и телячьи котлеты под соусом.
Приятели отдали должное завтраку, выпили за гостеприимных хозяев и собрались было отъехать, но хозяйка, обласканная похвалами, всучила им оставшиеся котлеты.
Мало того, что Тургенев, трясясь в тарантасе, пребывал в своем вечном ожидании вспышки хoлepы, так еще и блюдо с котлетами перевернулось, залив соусом его драгоценный аптечный сундучок. Пока Фет рыдал от смеха, Тургенев на чем свет клял русское гостеприимство.
В Спасском-Лутовинове, где Иван Сергеевич провел свое детство и годы юности было замечательно. Правда с маменькой, владелицей имения и пяти тысяч душ крепостных, нужно было держать ухо востро. Под горячую руку она секла всех без разбору.
Даже Ванечке, самому любимому из трех сыновей, доставалось на орехи. Сторога она была необыкновенно. Утром в восемь, детей поднимали к завтраку. На стол подавали чай с густыми сливками, домашними булками и крендельками.
В одиннадцать все опять усаживались за стол. Подавали пироги, цыплят, овощи со своего огорода и карасей в сметане. Их жарили прямо с чешуей,с луком. заливали сметаной и томили в русской печке.
На десерт детям - творог с ягодами. В три - обед, говядина в горшочках, в сметане с черносливом, а на гарнир гречневая каша. Или борщ со свиной грудинкой или телячьей косточкой. А после пирожные и мед со своей пасеки. В девять вечера - ужин с супом и котлетами.
На Масленницу пекли блины из гречишной муки. Блины были и простые, и с припеком - с яйцами, грибами или рыбой. И, конечно, с икрой, которую Тургенев очень любил. У каждого уважающего себя помещика водилась и водка - анисовая, брусничная, вишневая, ежевичная, зверобойная или яблочная.
Когда Иван подрос, то отправился в Московский университет на словесный факультет, а потом в Петербург - на философский. Мать слала в Петербург подводы с продуктами - гусями, калачами и пирогами, но деньгами не баловала.
Однажды в Германии, куда отправился юный Тургенев на учебу, он так увлекся студенческими развлечениями, что оставил несколько писем, посылок и денежных переводов матери без ответной благодарности и внимания.
Как-то пришла из России тяжеленная посылка от Варвары Петровны. Тургенев отдал последние деньги за пересылку, вскрыл ящик и увидел несколько кирпичей. Варвара Петровна умела напомнить об уважении к себе.
#иван тургенев #история