С еще одной стороны раскрылся Сталин в следующей сцене из жизни генералиссимуса. Константин Симонов в своей трилогии "Живые и мертвые" писал, что "если всегда не доверять человеку, то это значит лишать его чувства собственного достоинства". События, описанные ниже, очень хорошо подтверждают данную фразу: порой необходимо поверить колеблющемуся человеку, чтобы он превратился в скалу - в самом прекрасном смысле этого слова.
Василевского срочно вызывают в Москву
В последний период, перед началом ноябрьского наступления Красной Армии, маршал Александр Михайлович Василевский был на Сталинградском фронте, готовя наступление. Наступление было назначено на девятнадцатое — по Юго-Западному и Донскому фронтам, на двадцатое — по Сталинградскому.
Вдруг семнадцатого вечером, когда он вернулся из частей, на командном пункте раздается звонок из Ставки. Звонит Сталин.
— Здравствуйте. Есть к вам срочное дело. Вам надо прибыть в Москву.
— Как прибыть в Москву, товарищ Сталин? Послезавтра начинается наступление, я не могу ехать!
— Дело такого рода, что вам необходимо прибыть в Москву. Успеете вернуться. Надо обсудить с вами...
На все попытки Александра Михайловича объяснить, что сейчас он не может покинуть фронт, что любое дело может подождать, Сталин отвечал неизменно, что это дело такого рода, что он обязан немедленно приехать в Москву.
Странное "пораженческое" письмо
На следующий день Василевский прилетел в Москву, и уже в шесть часов вечера был в квартире Сталина в Кремле, как это называлось, приехал «на уголок».
В кабинете у Сталина шло совещание Государственного Комитета Обороны. Были Маленков, Берия, Микоян, Вознесенский, Молотов.
Сталин поздоровался с маршалом, предложил присесть. Потом подошел к своему письменному столу, взял какой-то конверт и, сев за стол, бросил его по столу Александру Михайловичу.
— Вот, почитайте, пока мы здесь кончим свою гражданскую войну...
Он с членами Государственного Комитета Обороны продолжал обсуждать другие вопросы, а Василевский вынул из конверта лежавшие там листы и стал их читать с величайшим изумлением.
Сталину писал командир танкового корпуса генерал Вольский. Этот танковый корпус, сводный, полнокомплектный, хорошо подготовленный, должен был стать главной ударной силой советского прорыва на Сталинградском фронте. Именно ему предстояло отрезать немцев с юга, прорваться к Калачу навстречу танковым частям Юго-Западного фронта. Именно на этот корпус на Сталинградском фронте делалась ставка как на ударную силу. Именно в этом корпусе Василевский особенно часто бывал в последнее время, дневал и ночевал там, проверял его подготовку, многократно разговаривал с производившим на него отличное впечатление командиром генералом Вольским.
Вольский писал Сталину примерно следующее:
«Дорогой товарищ Сталин. Считаю своим долгом сообщить вам, что я не верю в успех предстоящего наступления. У нас недостаточно сил и средств для него. Я убежден, что мы не сумеем прорвать немецкую оборону и выполнить поставленную перед нами задачу. Что вся эта операция может закончиться катастрофой, что такая катастрофа вызовет неисчислимые последствия, принесет нам потери, вредно отразится на всем положении страны, и немцы после этого смогут оказаться не только на Волге, но и за Волгой...»
Дальше следовала поразившая Василевского подпись: «Вольский».
Маршал прочел эту бумагу с величайшим изумлением и недоумением. Ничто, абсолютно ничто в поведении Вольского, в его настроении, в состоянии его войск не давало возможности поверить, что именно этот человек мог написать эту бумагу.
Сталин закончил обсуждение вопроса, которым они занимались, поднял на Василевского глаза и спросил:
— Ну, что вы скажете об этом письме, товарищ Василевский?
- Я поражен этим письмом.
— А что вы думаете насчет предстоящих действий после того, как прочли это письмо?
- По поводу предстоящих действий продолжаю и после этого письма думать то же, что и думал: наступление надо начинать в установленные сроки, по моему глубокому убеждению, оно увенчается успехом.
— А как вы объясняете это письмо?
- Я не могу объяснить это письмо.
— Как вы оцениваете автора этого письма?
- Считаю Вольского отличным командиром корпуса, способным выполнить возложенное на него задание.
— А теперь, после этого письма? — спросил Сталин. — Можно ли его оставить на корпусе, по вашему мнению?
- Я лично считаю невозможным снимать командира корпуса накануне наступления и считаю правильным оставить Вольского на его должности, но, конечно, с ним необходимо говорить.
Объяснение с Вольским
— А вы можете меня соединить с Вольским, — спросил Сталин, — чтобы я с ним поговорил?
Через некоторое время Василевский организовал звонок Вольскому.
Сталин взял трубку.
— Здравствуйте, Вольский. Я прочел ваше письмо. Я никому его не показывал, о нем никто не знает. Я думаю, что вы неправильно оцениваете наши и свои возможности. Я уверен, что вы справитесь с возложенными на вас задачами и сделаете все, чтобы ваш корпус выполнил все и добился успеха. Готовы ли вы сделать все от вас зависящее, чтобы выполнить поставленную перед вами задачу?
Очевидно, последовал ответ, что готов.
Тогда Сталин сказал:
— Я верю в то, что вы выполните вашу задачу, товарищ Вольский. Желаю вам успеха. Повторяю, о вашем письме не знает никто, кроме меня и Василевского, которому я показал его. Желаю успеха. До свидания.
Он говорил все это абсолютно спокойно, с полной выдержкой, даже мягко.
Василевский так оценивал этот разговор:
«Надо сказать, что я видел Сталина в разных видах и, не преувеличивая, могу сказать, что знаю его вдоль и поперек. И если говорить о людях, которые натерпелись от него, то я натерпелся от него как никто. Бывал он и со мной, и с другими груб, непозволительно, нестерпимо груб и несправедлив. Но надо сказать правду, что бывал и таким, каким был в этом случае.
Неожиданный подарок для Вольского
Спустя время на юге Сталинградского фронта дела шли хорошо: румын прорвали. Вольский действовал решительно и удачно, полностью выполнил свою задачу. Когда оба фронта соединились в районе Калача, через день или два после соединения Василевский впервые после всего происшедшего вновь увидел Вольского.
Маршал был еще на Юго-Западном фронте и докладывал Сталину о соединении фронтов и об организации внутреннего и внешнего фронта окружения. При этом докладе он спросил, как действовал Вольский и его корпус. Василевский сказал так, как оно и было, что корпус Вольского и его командир действовали отлично.
— Вот что, товарищ Василевский, — сказал Сталин. — Раз так, то я прошу вас найти там, на фронте, хоть что-нибудь пока, чтобы немедленно от моего имени наградить Вольского. Передайте ему мою благодарность, наградите его от моего имени и дайте понять, что другие награды ему и другим — впереди.
«После этого звонка я подумал: чем же наградить Вольского? У меня был трофейный немецкий «вальтер», и я приказал там же, на месте, прикрепить к нему дощечку с соответствующей надписью, и, когда мы встретились с Вольским, я поздравил его с успехом, поблагодарил за хорошие действия, передал ему слова Сталина и от его имени этот пистолет. Мы стояли с Вольским, смотрели друг на друга, и с ним было такое потрясение, что этот человек в моем присутствии зарыдал, как ребенок».
