Родиться в Англии в аристократической семье, учиться во Флоренции, стать любовницей знаменитого художника-авангардиста, который старше её на четверть века, сбежать с ним в Париж; сойти с ума и оказаться в психиатрической клинике в Испании, спастись оттуда на подводной лодке, а затем получить мировое признание и умереть в Мексике…
Нет, это не фантасмагорический бред. Так выглядят вехи жизни английской художницы, скульптора, писательницы Леоноры Каррингтон – столь же сюрреалистичные, как и её творчество.
«У меня всегда был доступ к иным мирам. У нас у всех он есть – благодаря снам»
В этом Леонора Каррингтон была уверена. Её удивительные картины действительно похожи и на видения, и на сказки, и на сны, и на кошмары.
Эта диковинная живопись иногда напоминает стиль Дали, временами – Фриды Кало, с которой Леонора Каррингтон была дружна, а порой – художественный почерк Иеронима Босха и Питера Брейгеля.
Но при взгляде на некоторые полотна возникают стойкие ассоциации с древними египетскими фресками и в то же время – с современной японской анимацией. Как такое возможно?!
Девочка, родившаяся в богатой и влиятельной семье текстильного магната, дочь ирландки, воспитывавшаяся ирландской няней и часто навещавшая в Ирландии свою бабушку, с детства отличалась буйным воображением и мятежным нравом. Бесконечному полёту детской фантазии способствовали старинные легенды и предания, которые Леоноре рассказывала няня, а также сама атмосфера старинного особняка в готическом стиле, в котором росла будущая художница.
В девятилетнем возрасте маленькую бунтарку определили в закрытую католическую школу, и этот день, без сомнения, монахини внесли в календарь как чёрную дату. Они не могли справиться со строптивой девочкой, которая презирала всякие рамки и правила. Леонора писала то правой рукой, то левой, то слева направо, то в зеркальном отображении – Христовы невесты считали эту способность «дьявольской меткой» и лишним подтверждением тёмного начала в натуре своей воспитанницы. Закончилось всё отчислением и клеймом «умственно неполноценной», которым наградили неординарную ученицу.
Попытки наставников школы благородных девиц при монастыре Святой Марии в Аскоте перевоспитать неперевоспитуемое также постигла неудача, одновременно рухнули последние надежды родителей дать дочери образование, приличествующее девушке её круга.
Неизвестно, сколько продолжались бы скитания Леоноры по всевозможным учебным заведениям, если бы мать не подарила ей кисти и краски. Начав рисовать и получив возможность переносить на бумагу хитроумные узоры своих фантазий, запускать туда населявших воображение фантастических животных и сказочных персонажей, девочка заявила: она будет учиться живописи. Хотя отец и не считал такое занятие серьёзным, он всё-таки уступил упорному желанию дочери, и Леонора отправилась во Флоренцию. Затем была художественная школа в Челси, а в 1936 году мисс Каррингтон поступила в Лондонскую академию живописи.
«Я влюбилась в картины Макса прежде, чем полюбила их автора»
Казалось, непокорный дух Леоноры Каррингтон успокоился, и демоны перестали будоражить её кровь: девушка прилежно занималась, делала успехи и была погружена в творчество.
И тут, как гром среди ясного неба, на головы родителей обрушилось известие: их двадцатилетняя дочь сбежала в Париж с художником Максом Эрнстом, которому 46 и который, к тому же, женат!
Макс Эрнст – фигура весьма заметная и значимая в мировом авангарде XX века – был очень дружен с поэтом Полем Элюаром, а жена Элюара Гала (да-да, та самая Елена Дьяконова, будущая муза Сальвадора Дали) позировала Эрнсту. Результатом совместных творческих проектов и времени, которое Макс Эрнст проводил на вилле Элюаров стало также и то, что эпатажная супруга Поля сделалась его любовницей. Сложилась пресловутая ménage à trois – «любовь втроём» – жена Эрнста в расчёт, видимо, вообще не принималась. Однако спустя время «треугольник» распался, и Гала осталась с мужем.
На момент встречи с Леонорой Каррингтон Макс Эрнст уже имел за плечами большую экспозицию своих работ в парижской галерее ван Лир и персональную выставку в Нью-Йоркском музее современного искусства, оформление спектакля «Ромео и Джульетта» для труппы Русских балетов Сергея Дягилева, участие в выставке сюрреалистов в Лондоне. Там его работы и увидела Леонора – за год до знакомства с их автором – и была потрясена.
Первая встреча состоялась в Лондоне, где Эрнст гостил у сэра Роланда Алджернона Пенроуза – художника, писателя и историка искусств. Эти двое – Макс Эрнст и Леонора Каррингтон – не привыкли придавать значение приличиям: какое всё это имеет значение, когда вспыхнула такая страсть!
Читайте также:🌇
Родители, возмущённые скандальной связью дочери, разорвали с ней всякие отношения. Макс оставил жену и вместе с возлюбленной отправился в Париж, а затем купил виллу в Сен-Мартен-д’Ардеш, где поселился с Леонорой. Купил, кстати, на деньги своей пассии, которая продала ради этого несколько картин, имевших в 30-е годы даже большую популярность, чем картины самого Эрнста.
В эти несколько лет художник создал серию фресок и скульптур, которые впоследствии были приобретены американской галеристкой и коллекционером предметов искусства, дочерью богатейшего промышленника Пегги Гуггенхайм. Кстати, её отец Бенджамин Гуггенхайм был одним из тех, кто погиб при крушении «Титаника» 15 апреля 1912 года. В отличие от некоторых мужчин, которые не стеснялись идти на недостойные уловки, чтобы попасть в спасательные шлюпки, господин Гуггенхайм, сохраняя поразительное самообладание, усадил в шлюпку свою любовницу Леонтину Обар и её горничную Эмму Сёгессер, убедив их, что ничего страшного не происходит и они скоро увидятся; затем вместе с камердинером Виктором Джильо вернулся в каюту, где они переоделись в смокинги и расположились за столиком в центральном холле, невозмутимо попивая виски и наблюдая за катастрофой. Вокруг метались люди, раздавались крики паники, кто-то с изумлением спросил, почему они не пытаются спастись, на что Гуггенхайм с достоинством ответил: «Мы одеты в соответствии с нашим положением и готовы погибнуть как джентльмены».
Запомните это имя – Пегги Гуггенхайм, – оно ещё появится в нашем повествовании.
Макс Эрнст ввёл Леонору в круг сюрреалистов, благодаря чему она приняла участие в групповых выставках 1938 года в Амстердаме и Париже.
Молодая художница отличалась своим неповторимым стилем: она словно «считывала» образы, которые рождало её подсознание, переносила на холст фантазии, грёзы, страхи, кошмары, детские представления о героях легенд, сны и мечты. Добавляя щепотку чёрного юмора и витиеватой сказочности, Леонора Каррингтон переводила на живописный язык послания параллельных миров, существующих где-то в четвёртом измерении, в круге прошлого или конечной точке будущего.
Так на картинах оживали египетские божества с головами животных, бесплотные сущности, колышущиеся в тёмном зазеркалье, химеры, герои ирландских сказок и кельтских мифов, лабиринты, пирамиды, сады и тайные убежища.
Продолжение следует:
Вас может заинтересовать:
Ранее:
✅©ГалопомПоЕвропам
Все права защищены. Копирование материалов без указания источника запрещается.