Василий Витальевич Шульгин — одна из самых ярких фигур, выступавших за монархизм, национализм и фашизм. На протяжении всей жизни он противостоял красным и лишь под конец изменил к ним отношение. Была у большевиков волшебная таблетка и на такой случай. Оказалось, что красные любят Россию ничуть не меньше белых. О том, каким образом это произошло, читайте далее.
Краткая биография Шульгина
Василий Шульгин был потомственным дворянином, что в определенной степени объясняло его нелюбовь к большевизму. В молодом возрасте обучался в гимназии и университете, где и сформировались его политические взгляды. Он видел беспорядки, которые устраивали революционно настроенные студенты и крайне негативно к этому относился.
Шульгин — личность крайне неординарная. Многие его считали искренним монархистом. Погромщики называли его защитником евреев. Евреи называли антисемитом. Позднее он упоминал:
«Антисемитом я стал на последнем курсе университета. И в этот же день, и по тем же причинам я стал «правым», «консерватором», «националистом», «белым», ну, словом, тем, что я есть сейчас…».
Идейный фашист успел отслужить в армии, но его талант раскрылся в публицистике. После событий 1905 года он начал активно печататься.
Приблизительно в тот же период Шульгин вступил в организации черносотенцев. Ребята были настолько отмороженные, что их безжалостно расстреливали даже во время «мягкой» февральской революции.
Революционные события 1917-го года он яростно отвергал. И одновременно будучи консерватором и монархистом, критиковал царскую власть. Именно он в грязном пиджаке принимал отречение у Николая II. А после уговаривал отречься и Михаила Романова. По его мнению, российский царизм не давал стране того, что ей необходимо.
Ещё больше Шульгин ненавидел революционных матросов, которые заполонили Петроград:
«Бесконечная струя человеческого водопровода бросала в Думу всё новые и новые лица. ... Но сколько их ни было — у всех было одно лицо: гнусно-животно-тупое или гнусно-дьявольски-злобное… Пулемётов — вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулемётов доступен уличной толпе и что только он, свинец, может загнать обратно в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя… Увы — этот зверь был... его величество русский народ…».
Излагает, согласитесь, красиво, но отморозок был откровенный, пулеметов ему для толпы хотелось. Однако действия Шульгина не оставляют сомнения в том, что действовал он от всего сердца. Фашизм и антисемитизм не помешали ему занять проеврейскую позицию в деле Бейлиса. Он отмечал, что его критика еврейства носит исключительно политический характер.
В начале Гражданской войны он присоединился к Добровольческой армии и ВСЮР (Вооруженные силы Юга России). По мнению историка Д. И. Бабкова, Шульгина можно назвать главным пропагандистом южно-русского Белого движения.
Существенную роль сыграли и его антиукраинские взгляды. Будучи противником сепаратизма, Шульгин считал правильным использовать слово «Малороссия». Зимой 1918-1919 года он был советником «одесского диктатора» А. Н. Гришина-Алмазова. По инициативе Шульгина в одесских школах были введены уроки «краеведения» вместо «украиноведения» и факультативные уроки «малороссийского просторечия» вместо обязательных уроков украинского языка.
В декабре 1919-го большевики предприняли попытку взять Одессу, и Шульгин участвовал в формировании войск для обороны города. Белым в конечном итоге пришлось отступить. Он сбежал в Крым, а потом и вовсе эмигрировал из страны. Но самое интересное началось потом.
Смягчение взглядов
С 1920-го года Шульгин находился в эмиграции, продолжая писать статьи, в которых излагал откровенно фашистские взгляды.
Его авторитет на Западе был слишком велик, чтобы просто его ликвидировать. Советскими чекистами была проведена блестящая игра для того, чтобы заманить Шульгина в гости в СССР. Под прикрытием антисоветчиков ГПУ устраивает ему экскурсию по Москве, Киеву и Ленинграду. Везде знакомят с мнимыми членами подполья.
Половину пропагандистских штампов о большевистской России сметает сразу. Вернувшись в Париж, так и не поняв, что произошло, он издаёт книгу «Три столицы». Прочитав, что пишет Шульгин про советскую власть, Врангель
(один из главных руководителей Белого движения в годы Гражданской войны) выбрасывает книгу в камин и приказывает выгнать «белого Геббельса» со всех должностей. При том, что книга совсем не просоветская.
Позже, в 1936 году, он пишет книгу «Пояс Ориона», где доказывает, что Россия должна объединиться с Германией и Японией, дабы уничтожить большевистскую власть. Книгу в духе «белые с фашистами братья навек» русская эмиграция горячо поддержала.
С 1941-го года Шульгин начинает видеть в немцах угрозу национальным интересам России.
На круги своя
Впоследствии Шульгин выделял похожие черты в большевизме и монархизме: неприятие парламентаризма, сильная диктаторская власть, единоначалие, неравенство и прочее. Он считал, что достаточно всего лишь подкорректировать структуру высшей власти. Ему нравилось также, что СССР восстановил границы Российской Империи и что армия создается по образцу царской.
В 1944 году его задержали в Югославии советские войска, после 2 лет разбирательств получил 25 лет лагерей. Причём судили его не тройкой, которую он же придумал четверть века назад (да, тройку придумал именно он, а не НКВД). Просидев половину срока, в 56-м белый Геббельс вышел.
В послевоенные годы он еще сильнее проникся к Советскому Союзу: «Красные… на свой манер прославили имя русское … как никогда раньше». Для Шульгина, как националиста, это имело большое значение. Конечно, он видел и ряд проблем. Например, сравнительно низкий уровень жизни, риск сепаратизма других народностей (при ослаблении власти).
В годы хрущевской оттепели Шульгина начали снова возить по стране, показывая достижения СССР. Известно, что он присутствовал в качестве гостя на XXII съезде КПСС.
В 1961 году издает «Письма к русским эмигрантам» — оду советской власти. В книге «Опыт Ленина» через зубовный скрежет признает, что у большевиков получилось неплохо.
Таким образом, у Советов было, что показать даже такому упертому идеологу — любовь к родине и народу. Можно ли перевоспитать фашиста? Выясняется, что да!
А можно ли было построить всё то, что построили большевики, под немецкой пятой?
Шульгин к концу жизни приходит к выводу, что нет. А прожил он без малого целый век.
📌Подписывайтесь и ставьте лайки. Дальше будет только интереснее.
Читайте также:
Материал создан при поддержке проекта SFERA
