Старики хозвзвода радостно сообщили, что нам крупно повезло со сменой командира части, что подполковник Иванов заменился. Все старослужащие поминали его недобрым словом. Откуда нам было знать, что встреча с этим подполковником нам светит неотвратимо и в скором будущем.
Офицеры служили на Чукотке по три года, каждый год им засчитывался за два, и оклад жалованья раза в три был больше, чем на материке. Это солдату шел год за год с окладом три рубля и 80 копеек табачных. Хотя, когда срок солдатской службы был три года, на северах, по рассказам старых прапорщиков, срок службы был двухгодичным с ежедневными наркомовскими ста граммами. Но, некоторые, особо жадные до денег, офицеры добивались переводом в другую часть гарнизона оставаться на Чукотке еще на три года. Из таких был и подполковник Иванов. Был связистом, стал ракетчиком. Какая разница, что в телефон орать, что в сопло ракеты дуть.
А нам на кой сдался этот ракетный технический дивизион? Оказалось, что там из гражданских шоферов делают военных водителей, и называется мероприятие доподготовкой водителей. Наверное, будут учить нас специальным военным автомобилям, коих на гражданке не бывает?
И вот настал долгожданный день отъезда на учебу. Нас одели в спецпошивы б/у, поясняя, что мы оттуда приедем в более худших. Кто не служил на Севере, тем про спецпошив непонятно. Что же это такое? Солдатский спецпошив скроен из материала, прозываемого в народе «чертова кожа». Выкрашен в самый хороший цвет – черный. Внутри утеплитель и мягкая подкладка. Брюки доходят до груди, внизу манжеты, натягиваются сверх сапог или валенок. Куртка застегивается внутри налево, снаружи направо. Имеется специальная деталь (сопливчик) закрывать лицо, меховой (из синтетики) воротник и башлык с шнурком по периметру. В рукавах на запястьях резинки. Когда одеваешься в спецпошив по полной, то открытыми остаются только глаза, и ветер никуда не задувает. Шубенки нам тоже не выдали, объяснили, что в дивизионе их все равно скоммуниздят, поэтому довольствовались суконными рукавицами «стой, кто идет».
Что же такое ракетный технический дивизион? Здесь хранятся ракеты. К ним прикрепляют оперение, проверяют, заправляют воздухом, топливом и окислителем, а потом на транспортно-заряжающих машинах (ТЗМ) доставляют на боевые позиции трех боевых дивизионов. Для этого в дивизионе есть большой гараж с седельными тягачами: колесные ЗиЛ-157 и гусеничные ГТ-Т.
Казарма, столовая и кабинеты командиров и замполитов находятся в одном здании. Надо сказать, что дивизион строили гораздо позднее, чем нашу часть, поэтому все здесь было более прогрессивно и продвинуто. У нас все постройки были каркасно-насыпные, а здесь из кирпича. Чисто и просторно даже в гараже. При котельной была даже баня с парилкой. Но солдат в парилку не пускали, здесь могли оттягиваться только офицеры и их жены. Однажды парилку забыли закрыть на солдатской помывке, и я отвел, пусть и без веника, душу. Правда потом допытывались: кто посмел зайти в запретный кабинет, но ребята меня не сдали.
Кормили в дивизионе хреново, мучил постоянный голод, поэтому желающих в наряд на кухню было несколько десятков голодных ртов, а на сутки требовалось три человека. Командиры и замполиты поясняли, что чувство голода у нас временное, а потом привыкнем. В общем, как у цыгана, почти приучил лошадь не есть, чуть-чуть не успел. Сдохла. Белый хлеб почему-то солдатам не полагался вообще, а черного выдавали по два кусочка на завтрак и на ужин и три кусочка на обед. Хотя по нормам полагалось 500 граммов черного и 400 граммов белого хлеба. Однажды увидел заплесневелые булки, много булок, черного хлеба, который скормили свиньям, и так стало обидно и противно на душе…
По нормам солдату полагалось 20 граммов сгущенки, но в дивизионе она выдавалась по чайной ложке нескольким солдатам дивизиона за вредность, они работали с окислителем – азотной кислотой. Можно приводить кучу данных, но не стоит этим заниматься, потому что пустое. Из солдатского котла завтракали обедали и ужинали офицеры дивизиона. Сперва кормились они, а что оставалось доедали солдаты. В нашей части все офицеры питались дома, из солдатского котла ели те, кому полагалось по уставу, и кто по уважительной причине не мог поесть дома, служба помешала. Таких набиралось не более четырех-пяти человек.
И вот началась учеба. По подъему, вместо физзарядки, наряжалась команда долбить снег и таскать его в большущий бак в котельной, где талая вода использовалась для технических нужд. Другие шли чистить снег, а третьи таскать носилками уголь. Работу находили всем, солдат не должен бездельничать. Работали до завтрака. После завтрака работа до обеда, после обеда до ужина, после ужина до отбоя. А там могут нарядить на чистку картофеля. Картошка мелкая, ножи из столовых приборов тупые, вот и чистишь ее, родимую, часов до четырех утра. Правда, я попросил найти брусок, мне принесли, и я наточил всем ножи. Управились несколько быстрее. Два или три раза попадал чистить картошку. В своей части заниматься чисткой картошки не приходилось. Не хозвзводовское это дело.
Чаще всего работали на улице. Мороз минус тридцать шесть и ветер 10–15 метров в секунду. Замерзнешь, как собака. Долго на таком морозе и ветре, даже тепло одетому, можно вытерпеть? Однажды так же замерзли, как цуцики, говорим лейтенанту, мол погреться бы? А он стоит в шубе, унтах, шубенках и нас укоряет, мол я не работаю и не замерз, а вы работаете, мол, притворяетесь, работать не желаете. Такое у меня возникло желание пристрелить эту сволочь, да жаль, оружия, даже самого захудалого, в руках нет.
Однажды пришлось на морозе откручивать бортовую передачу с ГТ-Т. Ключи к рукам сквозь рукавицы прилипают. А среди нас оказался помазок из летунов. Не знаю, почему он с нами проходил доподготовку. Он был более опытным, сбегал куда-то и притащил жестяную банку, а в ней витамины похожие на желтые конфеты горошком, сантиметра полтора в диаметре. Дал нам по несколько штук, сам съел… И словно мороза нет. Даже рукавицы сбросили. Мигом железяку открутили и сняли. Здесь замечу, что в неделю полагалось съедать по две таких конфетки, а если съесть зараз штук десять, то становишься веселым, рожа красная и сердечко стучит. Были ребята, кто баловался этим, но далеко не все и не большинство.
В каждой котельной на Чукотке есть отдельное помещение с углем – пурговой запас. То есть во время пурги, когда и стоять почти невозможно, тебя сбивает ветром с ног, а снег летит сплошной стеной так, что на дистанции вытянутой руки ничего не видишь, тогда и используют этот запас. Но в дивизионе было все иначе. Пурговой запас, конечно, был, но нас всегда посылали во время пурги его пополнять. Наверное, приучали мужественно преодолевать трудности. Обычно посылали трех человек. Не знаю, как другие, но мы устроили «пересменку»: двое носили уголь, один из них накладывал его совковой лопатой, а третий дремал на теплых трубах в насосной. Через определенное количество носилок поочередно менялись местами.
Водили нас и в ангар с ракетами, лежащими на специальных стеллажах. Здесь мы мели полы, переносили тяжести и мыли ракеты керосином… Были устаревшие «восьмерки» и более продвинутые «десятки». По внешнему виду они почти не отличались. Отличались они внутренней начинкой. Объясню просто, пересказав историю, которую слышал от командира части подполковника Лоика.
Мы все много слышали и слышим сейчас, что войну во Вьетнаме американцы прекратили под мощным воздействием антивоенного движения. Хотя, можно и согласиться, если систему С-75 причислить к этому всемирному движению. Система неплохо сбивала американские аэропланы, но не все. Стратегические В-52 прилетали, бомбили и улетали восвояси, без всякого ущерба. Американцы даже насмешливо называли ракеты «восьмерки» летающими столбами. И тогда во Вьетнам доставили «десятки». Для американцев это был черный день, когда «десятки» заступили на дежурство. Было сбито более пятидесяти огромных бомбовозов по стоимости десятки миллионов долларов каждый ракетой по цене две тысячи рублей. А надо учесть стоимость обучения экипажей, которые или погибали, или попадали в плен.
В ангаре стоял пулемет ДШК. Смотрю, ребята что-то обступили, разглядывают, обсуждают, даже спорят. Подошел. А у них вопрос: что это такое большое на колесах и со щитом? Пояснил им, что это крупнокалиберный пулемет времен Великой Отечественной войны. Показал, как заправляется лента, взводится затвор и производится выстрел… Что в ДОСААФе на пулеметчика не учился, а вижу эту машину, как и они, впервые в жизни, они не поверили. Да я и сам не знаю откуда мои знания оного пулемета: подошел, увидел, показал. Ребята тоже попробовали спустить затвор, но тут прибежали начальники и с руганью нас отогнали от интересной игрушки.
Время от времени задавали вопрос: когда же нас учить автомобилям будут? Ответ поверг в шок: «А чему вас учить, когда вы и так водители?» И так два месяца, с середины декабря и почти до конца февраля. Мороз, голод, работа. В первой части я писал, что, собираясь на службу, скрутил и запаял в полиэтилен две десятки. Вот где они пригодились, дошла и до них очередь. Солдатскую зарплату нам никто не привозил, а в дивизионе мы чужие. У моих сотоварищей закончились последние копейки, поэтому пришлось финансировать их желание покурить, регулярно выдавая им по двадцать копеек на пачку «Беломора». Сам я не курил. Изредка случалось купить пачку печенья и банку сгущенного молока. Тогда мы оттягивались по полной, вызываясь сами пополнять в котельной пурговой запас. За несколько печенек и ложек сгущенки кочегар пускал нас в чистую каптерку и приносил в кружке воды.
Наконец настал день совершения 500-километрового марша, но протяженных дорог в Анадырском районе нет по причине их полного отсутствия, поэтому марш сократили до 250 километров, но и их накрутить было невозможно. Покатались кругами, не заезжая в поселки и довольно. Все, учеба закончилась и скоро домой. Да, возвращение в часть было радостным и долгожданным возвращением домой.
За нами приехали после обеда. Солдату собраться, что нищему подпоясаться. Пошли в сушилку одевать спецпошивы, увы, приличной одежды на этот раз вообще не было, одна рвань. А что делать? Пришлось облачаться в то, что есть в наличии. Не солдаты, а бомжи с помойки. В таком виде и приехали в часть, где нашу верхнюю одежду тут же, в автопарке, пустили на ветошь.
Радость заглушала урчащие голодные животы, поэтому до ужина время пролетело быстро и незаметно. Написали письма домой, сообщив, что наш адрес поменялся и, предчувствуя сытный ужин, пошагали в столовую в родном строю. Но нас ждало приятное удивление. Когда «разводной» наложил в наши чашки картофельное пюре, то деды их потребовали на свой стол, приговаривая: «Мы там были, мы знаем…» И наши чашки вернулись огромными горами. Замкомвзвода на этот раз никого не торопил и дал нам возможность подчистить чашки до блеска.
Благодаря подполковнику Лоику мы были последними, проходившими доподготовку водителей в ракетном техническом дивизионе. Всех, кто был после нас миновало это счастье. Они стажировались в родном взводе, в родном гараже. Пусть темном и холодном, но родном.
Содержание:
