Опыт жизни показывает нам, что всё познаётся (нужно ли познавать всё - это отдельный обширный вопрос) в сравнении: например, сладкое утешение мы можем оценить, только прежде и/или после узнав горечь страданий. Так же точно и одиночество мы можем испытать лишь тогда, когда прежде знали прелесть нахождения в благополучном обществе людей. И это вполне соответствует одному из важнейших законов диалектики, согласно которому нечто может быть и может быть мыслимо при том условии, что оно есть и мыслится на фоне своей противоположности; так, свет виден благодаря темноте, при этом свет, а точнее, сущность, эйдос, "смысл" света "держит" темноту, поскольку последняя безсущностна и является определённым отсутствием света, равно как и зло есть определённое отсутствие добра, или блага. Конечно, диалектика показывает, как вещи суть в разуме, она есть логическое конструирование жизни, как говорит А. Ф. Лосев в "Античном космосе и современной науке", а потому зазор меж мыслимостью жизни, мыслимой жизнью и самой жизнью в её непосредственной данности, наверное, есть.
Но в данном случае диалектика говорит, что одиночество как определённого рода лишённость есть именно лишённость своей противоположности, а не чего иного. Стало быть, одиночество есть отсутствие присутствия. И если внешнее одиночество есть отсутствие присутствия людей, людей как таковых, чтобы только заполнить пустоту, мучащую человека, ведь общение, бытийствование в нём и им, то есть в диалоге и диалогом, значит, по М. М. Бахтину, быть, то внутреннее одиночество, как кажется, совсем необязательно предполагает нужду в присутствии людей.
Тем не менее внешнему одиночеству вполне может сопутствовать внутреннее, хотя и не необходимо. Думается, что это самое внутреннее одиночество имеет свои уровни или нечто вроде этого: внутреннее одиночество как переживание неразделённости твоего опыта понимания (здесь мы можем иметь и сопряжение и не-сопряжение: в одном случае эта неразделённость сочетается с присутствием людей рядом прямо сейчас, а в другом не сочетается; и так далее), внутреннее одиночество как непричастность к своему подлинному "я", внутреннее одиночество как неучастие в целокупном союзе мужчины с женщиной и женщиной и далее, причём всё это - и не только это, поскольку всё это может существовать синкретически со своими пограничными состояниями, которые выразить, равно как и исследить, логос безсилен - венчается высшей степенью одиночества, а именно отчуждённостью от Бога, нахождение вне Его.
Бог как Созидающая Любовь, Изливающаяся, по словам святого апостола Павла, в сердца верующих Духом Святым, есть Альфа и Омега бытия человека, есть Самобытие и Благобытие, даровавшее самое бытие человеку. Эта Любовь Божия была засвидетельствована чудесами, проповедью, распятием Господа Иисуса Христа, Его Воскресением, Вознесением; и по сегодняшний день прикровенным и откровенным участием в жизни человечества свидетельствуется. Посему Бог есть абсолютная цель бытия человека; вне Бога человек оказывается в состоянии небытия как погружённости во грех и беззакония - и это самое небытие сущностное, душевное как оторванность от Жизни при бытии телесном есть одиночество глубочайшее, страшнейшее, убийственнейшее (и это при том, что человек и так мёртв душой при жизни тела); такое одиночество есть первейшая черта, характеризующая человечество сегодня, проступающая всё отчётливей с течением истории вообще. А история есть, по-моему, выражение синтеза нахождения в Боге и не-нахождения в Нём, постоянная в данный момент времени борьба и не-борьба за заповеди Господа Бога нашего, в конечном счёте выбор в пользу Бога и дьявола (вспомним знаменитую фразу в романе великого Фёдора Михайловича Достоевского "Братья Карамазовы", сказанную Митей Карамазовым), извечное после грехопадения становление, конечная цель которого - стать человек истинным, возвыситься до своей подлинной человечности, до своего облечённого в богоподобие, обоженного "я", имеющего принадлежать приснобытию.