Внутри замка – полумрак. Одна роскошная зала сменяет другую. Вот здесь обедали, здесь играли в бильярд. Я слушаю рассказ о том, что сохранившийся здесь бильярдный стол - единственный в своём роде. Этот экспонат был произведен в 1896 г. американской фирмой "Brunswik". Во время второй мировой войны (когда в замке находился госпиталь Люфтваффе) при эвакуации немцы хотели забрать стол, однако не смогли вынести его из здания из-за больших размеров и веса. Судя по пронумерованным клеймам, стол, скорее всего, был изготовлен в Голландии. Далее следуют хозяйские спальни, комнаты, где проводили пресс-конференции, как сказали бы сейчас. Одно помещение сменяет другое, такое же тёмное, как и предыдущее. Давит потолок, закрытый наглухо резными массивными панелями из красного дерева и мне кажется, что я сейчас вновь нахожусь в музеях Ватикана. Впереди «Золотой зал» и толпу зевак предупреждают о том, что в нём (помимо дорогого убранства в виде элементов сусального золота в интерьере) расположены два камина. Зеркала над ними, как и сами камины, расположены строго напротив. Заглянув в любое из них можно столкнуться с визуальной иллюзией, которую хозяева назвали «эффект бесконечности».
Моё внимание приковывает голландская керамическая плитка внутри каминов. Это бело-синие квадратики, сохранившие различные сцены из жизни, абсолютно не вписывающиеся в интерьер, в котором белые стены чередуются с золотым декором и кроваво-красным текстилем на окнах и обивке мебели.
Но квадратики побеждают и я буквально окунаюсь в вспоминания о Голландии, Амстердаме и реке Амстель, на которой расположен этот необычный город со сказочными домами вдоль берегов. Голландский дом. Что-то, связанное с картинами. Скорее всего, Рембрандт. Возможно, Ян Вермеер. Девушка с жемчужной серёжкой. Хотя это не только картина, а уже целый художественный фильм и отдельная история. Стоп! Я вспомнила, что совсем недавно подруга подарила мне книгу с таким названием: «Голландский дом» и несколько раз произнесла: «Ты должна её прочесть». Я искренне пообещала это сделать и благополучно…забыла. Точнее положила в самый низ «пирамиды духовных потребностей» на прикроватной тумбе.
После неожиданного возвращения через бело-синие изразцы к голландскому дому, книга была срочно перемещена на самый верх пирамиды. Я начинала читать и бросала. Снова и снова. Не могла продвинуться ни на страничку, с досадой думая о том, как же всё-таки мало между нами общего, если моя подруга выделила среди других именно эту историю. «…Он ответил, что мама не вернётся. Она уехала в Индию и больше не вернётся». После этих строк я в очередной раз прекращаю едва начатое чтение. Всё, достаточно! Моя подруга знает о моей самой страшной потере в жизни. Какой же чёрствой надо быть, чтобы советовать снова погрузиться в прошлое…
Несколько дней спустя надоедающая каждую ночь мысль окончательно режет сознание: моя подруга пережила такую же потерю. Пусть не в тринадцать, а гораздо позже, какая разница?
Я открываю книгу и тихо вхожу в «Голландский дом», в очередной раз. «Сердце у меня билось в районе горла. Мама».
…вот мой отец, я вижу его: человек, который совершенно не знал собственную жену. Он понятия не имел о её стойкости. Вот – мачеха, чьё лицо рдеет от энергии, затраченной на ненависть к нам. Она всегда стремилась поддерживать форму в отсутствии содержания. «Она тронулась рассудком. Ну что это за справедливость такая?». Я вижу своего младшего брата. Мы с ним даём друг другу временный перерыв на скорбь, чтобы не преумножать горе. Несколько совместных лет мы жили с ним «в земле своих воспоминаний, походившей на рай». Я говорю ему: «Запомни: сперва я, потом – ты. Тебе ясно?». А вот и я сама. Девочка, чья запутанная история вызывала в других людях тот особый вид симпатии, который я не могла терпеть. «Я в покое. Покойнее некуда».
Можно ли помнить прошлое именно таким, каким оно было в действительности, ведь на него постоянно наслаивается настоящее. Мы сами, изменяясь, смотрим на прошлое сквозь призму своего опыта, и, соответственно, прошлое в нашем восприятии тоже меняется. Иногда мы сами просто устаём от собственного упоения прошлым. Невозможно просчитать, что именно врежется в память. Но без понимания первой главы нельзя понять вторую и так далее. Прожив вместе с героями «Голландского дома» сложную историю, будучи бесконечно благодарной моей подруге и её подарку, я, вне всякого сомнения, соглашаюсь с главным героем: место прошлого – в прошлом. Там его и следует оставить. Просто иногда для этого нужно ещё раз в него погрузиться.