Говорят, у маленьких детей нет воспоминаний. Несформировавшийся мозг не в состоянии упаковать увиденное глазами младенца в надежную коробку, чтобы оставить в закромах человеческой памяти. Неправда!
Первое, что запомнила Валя, это улыбка. Широкая и добрая улыбка на лице, склонившимся над яркой желтой коляской. Это было хорошо и приятно, как солнечные лучи, как свет, как снежинки на языке, как мороженое, растопленное в блюдечке, как веселые воробушки, прыгающие в луже. Тетя Ила. Баба Аня. Баба Нюла. Папа Виталик — вот сколько людей жило для нее!
Детство было прекрасным, сотканным из радости, из безмятежного счастья. Баба Аня рассказывала ей волшебные сказки на ночь. Валя помнила их наизусть, но все равно постоянно просила бабушку рассказать их еще раз.
— Машенька, Машенька, дай мне ложечку кашки, — бабушка говорила тоненьким голоском.
Машенька кормила мышку, а та, когда приходил страшный медведь, играла с ним в прятки, звоня в маленький золотой колокольчик.
— Динь, динь! Динь, динь! А где же Маша? — голос становился грубым, рычащим…
Медведь не мог найти Машу, а потом дарил ей всевозможные подарки. Потом в лес привозили Варварушку, дочь мачехи.
— Пошла прочь, противная мышь! — бабушка говорила капризным голосом, так похожим на голос мамы…
— Отстань от меня, Валька! Иди прочь, Валька! Сейчас ремня получишь, противная Валька! — кричала мама голосом Варварушки.
Становилось непонятно, от чего. Ведь может услышать медведь, и никакая мышка с колокольчиком не прибежит!
Валя терялась и не знала, как себя вести с мамой. Она понимала, что так с детьми разговаривают только злодеи: бабки-ежки, мачехи, злые королевы. Но перед ней стояла мама. Стояла и размахивала шлангом от стиральной машинки. Когда жесткий и тяжелый шланг касался Валиной спины или попы — по телу пробегала жаркая судорога, а слезы брызгали из глаз! Это было страшно. Хорошо, что мама появлялась редко. А бабушка, папа и тетя Ира — были всегда.
Когда Вале исполнилось шесть лет, папа сказал, что теперь можно спокойно ездить вместе с ним в деревню к бабушке Нюре и дедушке Коле. Автобус взлетал на горки и ухал вниз. Мелькали в окнах леса и озера. Это было восхитительно! А потом она с папой долго шла по пыльной дороге. Внезапно вдалеке расступались огромные елки, и показывалась первая крыша. Дошли! Но не тут-то было: Валя шла, шла, но крыша никак не увеличивалась в размерах.
— Терпение и труд все перетрут. Валюха, держись! На закорки взять тебя не могу, видишь какой у меня тяжелый рюкзак на горбу? — утешал ее папа. И Валя жалела его. Такой рюкзак… В нем, наверное, целый человек может поместиться. Надо потерпеть.
И вот вдалеке она замечала светлую фигурку. Бабушка Нюра! Валя забывала об усталости и бросалась ей навстречу изо всех своих детских силенок. Нюра обнимала ее крепко и причитала:
— Да желанная ты моя, да кровиночка ты моя! А исхудала-то вся, а бледненькая-то какая!
В сенях большого деревянного дома стоял особенный запах. Это был запах печи, хлеба, сена и… счастья. Этот запах Валя вдыхала зимой, когда отец приезжал из деревни и привозил гостинцы: бутылки с топленым молоком, любимым ее лакомством, калитки с брусникой, завернутые в газету, сушеную чернику, вкусную, вкуснее и слаще конфет! В светлой горнице на пол настелены разноцветные половички, от чего комната становилась по-праздничному нарядной.
И вот он, любимый Валин сундук с сокровищами. Все там она знала наизусть, но все равно тянулась к сундуку каждый раз, когда приезжала. Бабушка все разрешала, открывала его по первому требованию. А там столько всего интересного: занятные картинки на крышке, старинные платья, не из магазина, а сшитые бабушкиными и прабабушкиными руками, венок из восковых цветов и бусинок, с легкой, пожелтевшей от времени фатой. Маленькие, почти кукольные сапожки, туфельки, шкатулочка с письмами треугольничками, ящичек с бусами, фарфоровая куколка в кокошнике с отломанной ручкой.
Бедняжка, ей, инвалидке, не нашлось места в секретере, среди рюмочек и стопочек. А такая красивая, прелесть просто. На беленьком личике яркий румянец, ресницы настоящие, пушистые. Волосы куклы мягче волос Вали, заплетены в длинную, до пояса косу и перевязаны шелковым бантом. Сарафан оторочен золотыми, проволочными нитями. Только ручка разбилась. Играть с ней нельзя, бабушка боится, что куколка погибнет, если Валя неосторожно ее уронит.
Валя надевала венок с фатой и смотрела в зеркало. Это — свадебный венец. Для невест. В нем выходила замуж старенькая прабабушка, его надевала бабушка. Если Валя пойдет замуж — тоже его наденет. Бабушка пообещала. Вале сошьют пышное, как у Золушки, платье и поведут к алтарю. Что это такое, непонятно. Но в сказках «замуж» описывается, как самое главное счастье. Правда, для этого «замужа» нужно вырасти. Ничего, Валюша подождет.
— Чужие детки быстро растут.
Эти слова говорила продавщица сельпо, куда Валя бегала за карамельками. Она такая большая, эта продавщица, а на голове ее — огромный белый колпак. Смешно так! И зовут ее уморительно — тетей Парашей! Тетя Параша не взяла у нее пятаки и отсыпала целый кулечек карамелек «Раковые шейки», Валины любимые!
В деревне столько простора и неизведанных мест! Валя любит помогать дедушке, ходить с ним на «новый колодец» за водой. В руках у нее специальное ведерко, жестяное, в красный цветок. Колодец вкусно пахнет свежей древесиной. На крышке слова: «По-пи-ли во-дич-ки — по-весь-те кру-жеч-ку на мес-то». Водичка вкусная, холодненькая. Папа смешивает воду с сиропом и наливает в сифон. Получается настоящий лимонад «Буратино». Одно грустно — папа совершенно не умеет делать мороженое.
Валя ходила с бабушкой на кладбище. Ой, как там было интересно! Могилки обложены камешками, как клумбы, а на них растет крупная земляника! В часовне, маленькой избушке, много картинок. На них нарисованы «Бог» и «Дева Мария». Это иконы — на них все молятся и просят у бога здоровья и счастья. Над иконами висят расшитые полотенца. Горит лампадка, на полке лежит коробка со свечками и тарелочка с деньгами. Их нельзя брать, это «боженькины» денежки. На дощатом полу стоят огромные серые валуны. Бабушка говорит, что они — святые. На них вставал какой-то Николай и молился пятьдесят лет. Непонятно, зачем? Но бабушка и сама не знала, зачем.
У дедушки с бабушкой столько живности! Корова Басуля с длинными ресницами и огромными страшными рогами. Лошадка Чайка, вся коричневая, только звездочка на лбу беленькая. Они очень любят хлеб с солью. Валя протягивает кусок на ладошке: Чайка берет его осторожно, и губы у нее бархатные. А у Басули носик слюнявый и длинный язык. За соседней загородкой толпятся овечки. Бяшки. Они тоже любят хлеб и толкают Валю мордочками. Если ткнуть кулачком в лоб барана Борьку, то он начинает мотать головой и бодаться.
Поросенок Мишка похрюкивает, и его очень жалко. Все звери целый день гуляют, а Мишку очень редко выпускают на улицу, потому что он вечно ломает ограду, а потом бегает по всей деревне «аки черт». Курочки все разноцветные, а их муж петух — очень злой и горластый. Валя его боится, потому что петух постоянно нападает на нее и норовит клюнуть.
А еще в доме живет кошка Маруська с сыновьями Степкой и Васькой. Маруська пушистая, черная с белой грудкой, а Степка с Васькой гладкие и полосатые. Они не хотят играть с Валей, потому что любят дедушку и всегда спят с ним на диване.
Зато собачка Найда, вылитая волчиха, только карликовая, обожает играть. Но не за так, а за сушки. Валя уже столько сушек ей перетаскала, что бабушка ругаться начала. Другой песик, Тузик, тоже похож на карликового волка, очень боится людей и никогда не подходит к Вале близко. Даже если его сушками приманивать. Он вытягивает передние лапы, жмурится, чихает от стеснения, но держится в отдалении. Дедушка сказал, что это из-за злого человека, который плеснул ему в бок кружку кипятка, когда Тузик был маленьким щенком.
— А ты его убил за это, деда? — спрашивает зареванная Валя.
— Нет, не убил, но вожжей надавал, — отвечает дед.
— А крапивой нахлестал?
— И без крапивы ему, гаденышу, наука на всю жизнь!
Всех животных надо было кормить. Для этого все уходили на сенокос. Папа косил, а Валя с бабушкой сгребали сено. Дедушка Ваня, сосед, сделал маленькие легкие грабельки. А еще он подарил Вале новое лукошко для ягод. Ягод в лесу много, видимо-невидимо, но почему-то никак не получалось даже донышко покрыть. Очень большая она, бабушкина корзина. Другое дело — новое лукошко. Валя еще не устала, а оно полнехонько, с горочкой. Можно присесть на пенек и съесть яичко, шанежку и запить холодным, сладким чаем в бутылке, заткнутой пробочкой.
Хорошо в деревне! Не скучно, а главное, никакого тихого часа нет, и обедать никто не заставляет, как в садике! Днем, когда солнце на самой середине синего неба, бабушка, дедушка, папа, дядя Вася и тетя Катя укладываются отдыхать после обеда, а Валю просят тихонечко посидеть. Для нее папа построил маленький домик, совсем как избушку. Там все есть: и столик, и стульчики, и кровать для кукол. Валя вместе с бабушкой оклеила стенки белой бумагой — получилось чисто и красиво. Здесь можно играть, воспитывать кукольных дочек, отдыхать и рассматривать картинки в книжках, каких у Вали очень много. Валя почитает, поиграет и засыпает до самого вечера, и будит ее Басуля, пришедшая с пастбища:
-М-м-у, хозяйка, я вернулась! М-м-м-у, молока полное вымя! М-м-м-у-уу!
Еда в деревне простая и одинаковая, каждый день — одно и то же: наваристые серые щи, каша, топленое молоко, картошка, томленая с мясом в огромном чугунке, домашняя яичница в горшочке. Все эти вкусности покрыты румяной, хрустящей корочкой. Валя тут как тут — она обожает корочку! В эмалированной миске — нарезанный зеленый лук с солью и постным маслом. В глазированной чашке домашние масло и сметана. В кружках — молоко или папина любимая простокваша.
Валя все умудряется попробовать, не отказывается ни от чего. После обеда ее животишко надувается пузырем, и папа смеется:
— Валюха, ты похожа на клопа! Как хоть не лопнешь?
— Не лопнет! — грозно смотрит на Виталика баба Нюра. — Кушай, кушай, лапушка! Поправляйся, округляйся, давай! — и накладывает в тарелку внучки добавку.
Каждый понедельник звонит мама. Красный телефон дзинькает, и дедушка с важным видом берет трубку. Его дом — единственный, где установлено это чудо. Бывший председатель, ветеран войны и труда — ему положено. Все деревенские ходят к ним звонить, отказу нет. Телефон — общее достояние! Дедушка говорит с мамой коротко и по делу, потом передает трубку бабушке. Та заправляет за ухо платок и робко берет трубку:
— Здравствуй, Ленушка! Да все хорошо, ага, слушается! Хорошо кушает! Нет… Да… Нет…Ага… Сейчас позову. Валюшка, иди, мама звОнит!
— Мама, привет! — здоровается Валя. Лицо ее меняется на глазах, бледнеет, вытягивается, а глаза стекленеют, словно у больной птицы:
— Хорошо себя веду… Нет…Да… Хорошо…
Отец выхватывает у дочери трубку и сердито говорит:
— Что ты дергаешь девку постоянно? Что ты рычишь вечно?
Дедушки и бабушки нет в комнате, они всегда тактично уходят. А Валя, оставшись, все слышит.
— Да какого… ты срываешься на ребенке? Она тебе работать мешает? Она тебе недостачу сделала? Нет…Да… Не знаю…Нормально ест! Нет, не пил! Пока! — он в сердцах бросает трубку и говорит нехорошее, злое слово. Потом курит и молчит. Валя тихонечко, на цыпочках, выходит из избы.
Выпархивая на улицу, она совершенно забывает про ненужный мамин звонок, испортивший настроение папе и ей. Деревня, словно волшебный замок, огорожена от маминых злых чар лесами и полями! До Вали не достанет!
Продолжение в следующей публикации>
---
Анна Лебедева