«Я учусь на сценариста в Московской международной киношколе. В начале марта родители отправили меня в Тбилиси, где я провел четыре месяца, пока не вернулся в Россию: решил, что если и уеду снова, то на последнем поезде».
Сегодня в рубрике #обзоррепортажей – материал юного Одиссея Буртина (сына известного журналиста Александра Буртина) для нового российского проекта «Новой газеты» о таких же юных россиянах из московской «золотой молодежи», которые после начала СВО уехали из России. Сам Одиссей вернулся.
Каждая показанная Буртиным история — это история подростка (московского обеспеченного подростка), еще не сложившейся личности, которая находится в перманентном поиске и мало что понимает. И тем интереснее взглянуть на их мысли, которые (важное, на наш взгляд, социологическое наблюдение) почти ничем не отличаются от мыслей уехавших из России взрослых того же круга. Не отличаются не в смысле, что на них повлияли взрослые, а в смысле одного уровня рефлексии — по сути детского. Просто если для подростка это нормально, то для взрослого…
Филипп, 17 лет, уехал в Тбилиси:
«Я люблю Россию, хотя несколько лет назад сказал бы, что ненавижу. Мне казалось, что все, что делают русские люди, не имеет смысла, потому что более интересные вещи уже сделали в других странах. Стало обидно, что ли, что я так не люблю свою страну. В разговорах многие люди как-то меня оспаривали, у них были аргументы — совершенно не помню какие, к сожалению».
«Сколько себя помню, у меня всегда было ощущение войны: я просыпался утром, приходил на кухню, и мне рассказывали, что все плохо: Майдан, Крым, постоянно какие-то спецоперации… Мне показалось, что сейчас примерно такая же ситуация, ничего особенного…».
Саша Лавут, 16 лет, Тбилиси:
«Помню, я шел впереди колонны на митинге вечером 24 февраля — и обернулся. За мной стояло сотни четыре человек, которые все улыбались и все кричали. Это было не просто смело — это было красиво: вы смотрите друг на друга и по глазам друг друга видите, что вы друг другом гордитесь. Поначалу я был убежден, что никуда не уеду; я уеду только тогда, когда мне в морду скажут: ты сядешь. Но все изменилось, когда мама сказала: «Я купила тебе билет, ты уезжаешь. Я не знаю, когда мы увидимся в следующий раз»».
«Вы поймите: я очень резкий, категоричный и самоуверенный. В половину вещей, которые я говорю, я сам пока не до конца верю. Я их либо сам не до конца осознал, но, возможно, уже прочувствовал, либо не до конца прочувствовал, но уже осознал. Что-то я не могу до конца объяснить даже самому себе, а вам и подавно».
Ваня Маноцков, 12 лет, Тбилиси
«Поначалу я вообще не хотел уезжать, но потом осознал, что есть школа, в которую нужно ходить. На следующий день я туда не пошел и больше не приходил, потому что мои одноклассники поддерживали вот это все».
«Сейчас я хожу в русскую школу в Тбилиси… Там очень много дополнительных занятий: креативное искусство, например (не совсем понял, что это значит, но я туда хожу), кулинария, но там как-то скучно: все по очереди берут скалку и дубасят ею по мешку с тестом… Вот в Москве было скучно, очень скучно. Там нельзя было бегать, нельзя было сидеть в телефонах, ходить в спортзал и нельзя было выходить во двор. Можно было сидеть в классе с руками на парте и делать домашку — я, в общем, этим и занимался».
Ситуация такая же как и раньше, ничего особенного; ходить на митинги против СВО — красиво и смело, но мама купила билет в Грузию; сам себе не могу до конца объяснить свою позицию и не понимаю, верю в нее или нет; в грузинской школе классно — там есть креативное искусство (хоть я и не понимаю что это и не хожу не него), а в московской скучно — там надо сидеть в классе и делать домашку.
Эти центральные в материале Одиссея Буртина тезисы, конечно, вызывают улыбку. Потому что это детские тезисы, выраженные детьми, которые физиологически уже чувствуют себя взрослыми, т.е. подростками. Так и должно быть. Подростки должны с чем-нибудь бороться, даже (и, наверное, даже обязательно) не понимая, с чем именно. Они должны быть парадоксально непоследовательны и категоричны. Они должны делать умозаключения вселенского масштаба, получив откровение из случайно выбранной в библиотеке художественной книжки. Это нормально.
А вот подобное поведение у взрослых ненормально. Однако точно такие же тезисы мы читаем в других материалах «Новой» от взрослых состоявшихся в жизни людей, которые после 24 февраля уехали из России, потому что… А никто из них толком не объясняет, почему. Потому что нет сил терпеть? Что терпеть? Что категорически и нестерпимо изменилось после 24 февраля (дети, кстати, так и говорят — ничего)? А в странах, куда они уехали, все терпимо и как-то принципиально по-другому? Постоянные недоговорки из серии «ну вы же поняли». Нет, ничего мы не поняли. И вы, по всей видимости, тоже не поняли. Все бежали (в смысле все из своей тусовки) и я бежал, так что ли?
И как интересно получается, в материале Одиссея Буртина — дети, пытающиеся вести себя как взрослые (получается комично, но так и должно быть), а в других материалах «Новой» — взрослые, ведущие себя как дети. А это уже не комедия, а трагедия. Так может стоит тогда великовозрастным детям послушать взрослого ребенка Одиссея, который потрудился кое-что понять и не побоялся вам заявить. Именно вам, тем, для кого пишет «Новая»:
«Все мы здесь убеждаем себя и друг друга, что мы что-то из себя представляем, — бодримся, делимся планами, которых нет, и боимся признаться, что растеряны. Саша ничем этим не грешит. Чтобы признать, что ты потерялся, нужно обладать мужеством».
ВНИМАНИЕ: Позиция редакции никак не связана с мнением и позицией авторов репортажей из обзоров. Для нас важны не субъективные мнения, а факты и наблюдения с мест событий, по которым можно восстановить цельную картину происходящего.
#журналистика #репортаж #россия #грузия #спецоперация