Семен Поликарпович проснулся с утра, и как-то сразу почувствовал, что вымирает. Нет, не умирает – страдать об этом было бы пошлым индивидуализмом. А стремительно падает в плане демографических показателей.
Вчера по телевизору рассказали, как увеличивается население Анголы. Здесь правильные женщины охотно рожали по 6,16 ребенка. Как на дрожжах росла опасная Нигерия и забытая всеми богами Уганда. И только Семен Поликарпович сидел дома и вымирал бешеными темпами.
- Надо с этим что-то делать! – твердо решил Семен, вступив в заочное соревнование с плодовитыми нигерийцами. И начал планировать будущий демографический захват мира: не менее семи (а лучше десяти) прекрасных здоровых продолжателей рода за следующие пятнадцать лет (как раз до пенсии).
Внезапно прямо с потолка на Поликарповича вдруг пикировала штукатурка образца 1993 года.
- Эврика! – закричал припудренный штукатуркой Семен Поликарпович. – Надо бы завести женщину.
Сказал – и тут же поморщился. Почему нельзя размножаться делением (вот тебе и готовый собутыльник), или почкованием, в конце концов? И то меньше мороки.
А женщина – с ней знакомиться надо. Пальцем тыкать в клавиатуру, писать «привет какдила»… жуть! Семен Поликарпович задумался, рассматривая, как пляшут на оконном стекле причудливые потоки уличной грязи.
- Знаем мы этих женщин! – снова проворчал Семен. – В парке гулять не хотят, особенно зимой. Норовят в кофейню забежать. А там медовик им покупай, да кофе… Притом безо всяких гарантий, может и отказать… Семен представил, как медовик медленно и трагически удаляется в животе женщины, и покрылся холодным потом. Кстати, надо бы поесть.
Заглянул в холодильник, и приподнял крышку кастрюли. Из кастрюли высунулся борщ, который мама принесла три дня назад, и голосом охрипшей Любови Успенской заорал Семену прямо в лицо: «Пропадаю я!». Семен захлопнул крышку. Идти в магазин за едой было лень, пришлось размышлять голодным.
- Откажет – это еще полбеды! – рассуждал Поликарпович. - А если согласится?
С юности он помнил, что согласившуюся женщину надо куда-то вести, но куда?
Семен критически оглядел вздувшийся на кухне линолеум. Менять его накладно, да и не хочется. Можно, конечно, как-то творчески обыграть вздутие. Например, прикупить небольшую рамочку и показывать его женщине как инсталляцию «Последний день Помпеи»… Можно придумать красивую легенду о спасении незнакомки при помощи этого вздутия…
Семен устал думать, и прилег в удобную и ставшую уже родной вмятину в диване. Постепенно глаза его слиплись, и он негромко захрапел. Ему снилась политическая карта мира, ведущий из телевизора, нигерийское племя, пляшущее у костра, вождь с перьями на голове, 0,16 ребенка. Проснулся он, когда солнце уже было высоко.
Квартиру по-прежнему не оглашал веселый детский смех, не стучали по полу розовые пяточки… А все от чего? От тотальной женской несознательности.