Автор сказки — Анна Харланова (Анна Павловна Чернышева) из Липецка. Лауреат нескольких всероссийских конкурсов, региональной премии Алексея Липецкого. Автор книг «Стихи из кладовки», «Фиолетовый апельсин», «Добрые рассказы», «Стихоосётр». Идейный вдохновитель и организатор Международной литературной премии имени А.И. Левитова и фестиваля ЛевитовФЕСТ в Липецке.
*
— Вот это да! — удивился Толик, когда Маша на следующий день пересказала ему бабушкину сказку. — Никогда такую легенду не слышал про Костин План, хотя живу здесь с рождения почти одиннадцать лет.
Они сидели на дереве, грызли кислые неспелые яблоки и старались закинуть огрызки на крышу сарая, кто дальше.
— А твои родители что рассказывают?
— Да ничего. Я и не спрашивал. Какая разница, как овраг называется. Ну, это раньше мне неинтересно было, — пояснил он. — Я каждый день к тебе через Костин План хожу, вчера на обратном пути шампиньоны нашёл.
— Ого! Как в супермаркете, беленькие?
— Ну, я в супермаркете был только два раза, — смутился Толик, — когда в город к тёте ездил… Наверное, такие же. Ароматные очень! Мне мама суп сварила на ужин.
— А мне покажешь? Я тоже суп грибной хочу! Погнали? — предложила Маша, спрыгивая с яблони.
День уже вызрел, налился светом, как дыня спелостью. Солнце припекало плечи и голову, сажало веснушки на нос, неслось по пятам по пыльной дороге, затем по траве-мураве и вот соскользнуло в овраг, в заросли зверобоя, ромашек и пижмы, в душистое сказочное логово.
— Смотри, и правда боярышник растёт, — указала Маша на кусты с кудрявыми листочками. — Осенью можно будет урожай собирать и чай заваривать, бабушка Аня говорит, это самый чудесный чай, от всех болезней помогает! Особенно, если с мёдом.
Шампиньоны на глаза не попадались. Сидели тихо в траве. И поначалу казалось, что нет их вовсе, может, вчера все кончились. Но вот Толик нашёл один белый шарик, отвёл рядом с ним траву, а там — целый выводок больших и малых, круглых и приплюснутых! А-ро-мат-ных!
— Нет, в магазине не такие пахучие! — Маша стояла на коленках и складывала грибы в подол синего платья. — Сколько их тут! Все не унести. Мне и так тяжело.
Толик снял футболку, завязал с одного конца и складывал в неё шампиньоны, как в сумку. Он хватал грибы, похожие на шарики для пинг-понга, засовывал их по одному и горстями. Нос его заблестел, выгоревшая на солнце чёлка упала на глаза, и Толик сдувал её и убирал плечом. Маша вдруг заметила синяки на его спине, но спросить не решилась, а через секунду забыла об этом, увлечённая тихой охотой.
В тот миг Маше казалось, что это лучше, чем играть на телефоне, лучше, чем смотреть фильм про роботов, и даже веселее, чем кататься на американских горках! Запах нагретой солнцем травы дурманил голову, мелкие камушки кололи колени, и эта боль возвращала в реальность, заставляя остро ощутить момент счастья, которое оказалось жарким, летучим и бескрайним.
Маша подняла голову и увидела совсем рядом ящерку, которая грелась на камне. Глазки, как бусинки, смотрит внимательно, словно всё понимает, а на голове — девочка это точно видела — поблёскивает золотое пятнышко…
Дома шампиньоны тонко нарезали, нанизали на ниточки и повесили сушиться в тени. Одну сковороду, конечно, пожарили с луком и картошкой. Долго ужинали, песни пели старинные. Вот как вышло, что Толик у них дотемна засиделся. До самой ночной черноты, которая падает в этих краях внезапно, словно споткнувшись, и рассыпает по небу яркий Млечный Путь. В городе Маша и не видела его никогда, огни мешали. А здесь…
Залезли они с Толиком на стог сена, что рядом со старой хатой, лежали и смотрели, как проносятся над ними галактики, как спутники подмигивают с небес. А вокруг трещали сверчки, пели свои летние песни, и только иногда замолкали, прислушиваясь к вечности.
*
— Сегодня будем воск к рамкам лепить, — сказала бабушка утром. — Дед в огороде пошёл трудиться да сено косить, а нам работа полегше.
Бабушка с дедушкой — настоящие богатыри, справляются с таким огромным хозяйством: овцы, корова, лошадь, гуси и куры, поросёнок, кролики и собака, а ещё пасека на двадцать ульев. И это не считая огорода.
Как обращаться с рамками, Маша быстро освоила. Сложности тут никакой, но аккуратность нужна. Прямоугольники восковых пластин с намеченными сотами нужно брать осторожно, не смять, не сломать. Приложить к рамке, прилепить по краям, по всему периметру пальчиками прижимая.
Посередине рамки леска натянута, чтобы пластинку поддерживать. Будут пчёлки соты делать из этого воска, потом нектар и пыльцу носить да складывать в ячейки, а в августе можно мёд качать. Этот мёд всю зиму простоит. А тот, что сейчас ранний удастся собрать — этот на зиму не пойдёт. Его сразу съедать надо.
Толик ушёл вчера поздно, Маша его до самого оврага проводила. Вышла полная луна и светила ярко, так что видно было далеко вокруг. Только на дне оврага клубился туман. Там и попрощались. Жутко было девочке ночью на Костин План идти. Домой разбежались каждый в свою сторону: Толик в туман нырнул, а Маша побежала без оглядки к саду, через огород, спотыкаясь о кабачки и юные тыковки. Бежала и ощущала, как сердце стучит и прыгает в горле, как от страха леденеет затылок, а по ногам от земли поднимает такой потусторонний холод, словно зима на дворе, а не июнь-месяц.
И вот наступил новый день, а Толик не пришёл. Может, занят по дому чем. Может, позже заявится. А неспокойно на душе.
Чтобы отвлечься, попросила Маша бабушку сказку рассказать. Очень ей интересно, что с Алёной случилось и двойняшками её. Наказали злую Царевну Королевну или отпустили с миром?
— Ну, хорошо, слушай, — согласилась баба Аня. — Но пеняй на себя. Сказка эта не для малышей, испугаешься — спи ночью с включенным светом, а меня не тревожь, мне в пять утра вставать корову доить, надо выспаться.
— Договорились, — прошептала Маша. А самой уже страшно стало.
Воск подавался в руках, мягким становился, легко к деревянной рамке приставал. Дело спорилось. А бабушка Аня рассказывала свою сказку.
*
Царевна Королевна, как поняла, что натворила, на дно оврага бросилась, да и разбилась о камни. На том месте озерцо небольшое образовалось. В жаркое лето оно пересыхало, в дождливое — расползалось.
Безобидное с виду озерцо, только не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся. Под спокойной гладью воды таился на самом дне водоворот, добрых людей нет-нет да затягивал, больше их не видели. Поговаривали, что живёт там не человек и не рыба, — русалка с волосами, как вороново крыло, и глазами огненными. Кто увидит её — покой и сон потеряет, сам к водовороту придёт, погибель свою найдет. Кто приглянется ей — того не отпустит.
— А сейчас это озеро есть? — взволнованно спросила Маша, думая о Толике.
— Есть. Туда дальше, по оврагу если пройти, — оно самое. Раки там водятся. Мне сосед как-то раз целое ведро принёс… Ну, да ладно.
Не вернулась Алёнушка в княжеские хоромы, осталась жить в своей старой хате, чтобы поближе к мужу быть. Каждый вечер ходила она на Костин План, рассказывала, как день прошёл, чему дети научились, совета спрашивала. Боярышник, хоть и не отвечал ей, но ветвями кивал, словно соглашался, а иногда и по голове гладил. Со стороны это словно ветер его качает, но Алёна знала — муж её приласкал. Тепло ей на сердце становилось, грусть отступала, сил прибавлялось.
Волшебный сад никуда не делся, охрана по-прежнему караулила золотые яблочки, но и само это место себя оберегало, не так просто было его найти. Сколько раз простые люди мимо сада проходили и попросту не замечали его.
Двойняшки тем временем подрастали. В народе их так и прозвали: Костины.
*
— Бабушка, так это же твоя фамилия!
— Да, — согласилась баба Аня. — В девичестве я была Анной Гавриловной Костиной, а потом уж стала Анной Харлановой… А ты не перебивай меня, а то я забываю, что хотела рассказать!
А хотела я тебе назвать их имена, а то всё двойняшки да двойняшки: Максим и Ксения. Хорошие выросли юноша и девушка, матери помогали, ни в чём не перечили, к людям добры были, только эта доброта им боком вышла. Сейчас расскажу, почему.
Была у них соседка, бабка Дуня. Напротив её дом стоял, через дорожку. Все говорили, что она ведьма, да Алёна не верила. Мало ли что болтают! Бабка эта никому не вредила, в травах разбиралась, болезни заговаривала. И если у кого пропажа случится – находить умела, вора указывала. За это её побаивались и не любили. Но за помощью обращались, если что.
И вот пришла пора этой бабке Дуне, помирать собралась, очень она старая была. Да только ведьме покинуть этот мир не так просто! Сила ей дана колдовская, которую обязательно кому-нибудь передать надо.
Детей у бабки Дуни не было, внуков и подавно, учеником никто к ней не пошёл травному делу учиться, так что лежала она третий день в своей хате, в которой всяки-разны пучки трав были к потолку подвешены, — лежала и кричала не своим голосом, так что вся улица в страхе была.
«Дай руку!!» — кричала.
Мучилась сильно. Никто к ней не шёл. Спать тоже невозможно было.
Потом один знающий человек подсказал: матицу просверлить надо. Матица – это основная балка деревянная, на которой крыша держится. Мол, тогда легче её душа уйдёт.
Просверлили. Не помогло.
Стали люди о недобром сговариваться. Услышал это Максим – не стал ждать. Вошёл в хату и протянул бабке Дуне руку, она в неё так и вцепилась. И тут же обмякла: с улыбкой благостной отошла.
В тишине вышел парень из хаты. Селяне стояли у входа кто с вилами, кто с серпом — никто не шевельнулся, слова не молвил. Так и разошлись молчком.
Бабу Дуню похоронили за оградой кладбищенской: по-другому нельзя было, не разрешали. И поначалу ничего не происходило, жила себе Алёна с детьми, как прежде. Трудились на земле, корову доили, сено косили — как все. И думать позабыли о том случае, да пришлось вспомнить.
Понравилась Максиму одна девушка, из соседней деревни, Ариной звали. Хорошая, ладная, задумчивая. Стал он к ней похаживать, цветы дарить, да узнали её родители и воспротивились: не надо нам ведьмака. И объяснял он, и уговаривал: мол, врут всё, не передалась ему сила. Да не верили.
А тут ещё приходит сосед с их улицы и просит помочь корову найти: увели ночью, а кто — неведомо.
«Да не знаю, кто твою корову украл», — сказал Максим.
Сосед не поверил, осерчал.
И вдруг приснился той же ночью Максиму сон. Будто идёт он тёмной ночью на Костин План, на дно оврага спускается, а там туман клубится белым дымом, холодом дышит. Вокруг сверчки звенят, ночные бабочки стайками летают, шум в траве стоит. А из тумана голос шепчет: «Дай руку!». И потом громче, словно приказывает: «ДАЙ РУКУ». Он и протянул. Вдруг уцепился кто-то за неё крепко, потянул в туман. И видит Максим озеро на дне оврага. А в озере корова стоит. Мычит жалобно. А на ней верхом сидит женщина аль не женщина: волосы длинные чёрные по плечам раскидала, лицо красивое, белое, а глаза яркие, словно светятся в темноте.
Подошёл Максим ближе и видит: хвост у неё, русалка это. Тут она как засмеётся! Голову запрокинула и хохочет. А у коровы колокольчик на шее был привязан, заливается, словно тоже смеётся. Протянул Максим руку, чтобы звон остановить, тут русалка вдруг посерьёзнела, посмотрела на него строго и говорит что-то, но что говорит, не слышно, словно ветер слова уносит. Максим силится расслышать и никак, а она кричит уже, лицо исказилось от злобы, и тут всё-таки он разобрал, словно издалека донесло, хотя стоял рядом: «Если — каждый —будет — звонить — в — колокол — то — кто — его — выкует?»
Тут он и проснулся.
Пошёл утром к соседу: мол, так и так, не знаю, что тут правда, но корову свою поищи на дне оврага, не уводили её — сама забрела. Возможно, сон в руку. Пошёл сосед на Костин План искать и, правда, корову нашёл, вернее то, что от неё осталось.
Лежал на берегу озера череп коровий, а подле него — колокольчик, который на шее их кормилица носила. Подивился сосед.
А про Максима с тех пор слава пошла, что он силу принял и пропажу искать умеет. И понял он, что не видать ему Арины.
С того дня начались у него виденья: кто бы ни зашёл в хату — всё он про этого человека знает и смерть его видит. Одно хорошо: про матушку не открывалось ему, возможно, потому что она яблоки волшебные ела и обрела бессмертие.
Алёна за все годы ничуточки не состарилась: ни морщинки, ни седого волоса. С дочерью выглядели ровесницами. Красавица, как и прежде. Захаживали к ней женихи? Случалось! Да каждому она выкатывала тыкву, что в их краях означало отказ.
А жизнь шла своим чередом. Цвели вишни в саду, пели соловьи, пчёлы собирали нектар. Не ходил больше Максим к своей возлюбленной. Решил смириться со своей ведьмовской судьбой, помогать людям, лекарственные травы собирать, а о счастье земном позабыть. Эх, кажда хата своим горэм напхата.
*
— Жалко его, — вздохнула Машенька. — Неужели так всю жизнь и промаялся, один одинёшенек?
Бабушка тем временем ловко крепила воск к рамке:
— Даст бог, лето хорошее будет, много мёда накачаем… А Максим почему маялся — он, может, и сейчас мается, — а сама взглянула лукаво на внучку и усмехнулась.
— Бабушка, как же это! И сейчас?!
— Вот так. И лучше бы один маялся, так нет же… ну, слушай.
*
С того времени, как приснилась ему русалка, позабыл он свою Арину. Каждую ночь спать ложился в надежде снова увидеть ту женщину. Травы ходил собирать на Костин План, на самое дно оврага спускался, вокруг озера ходил, в воду заглядывал. Сидел подолгу на берегу, однажды позвать решился да имени её не знал.
*
— Так это же Царевна Королевна была?
— Она самая, — кивнула баба Аня. — Ты слушай да дело делай! — пожурила она внучку и продолжила.
*
Арину тем временем женихи стороной обходили: мол, ведьмака невеста, кто её знает, никто связываться не хотел. Страшно злились её родичи на Максима, считали, что испортил он жизнь их красавице. И вот как-то раз напились братья этой Арины вина хмельного, рассвирепели и пошли к Максиму поговорить, да как оно бывает, за словом слово – драка случилась, а во дворе топор лежал, им дрова рубили. Схватили братья этот топор и изрубили Максима на куски. Потом сами же испугались, бросили всё и убежали.
Вернулась Алёна с дочерью домой, увидела страшную картину. Лежит Максим, кровушкой истекает. А яблок-то золотых он не ел, из волшебного сада младенцем его прогнали. Заплакала Алёна слезами горючими. Вдруг видит, ящерка подбежала и смотрит внимательно. Головку то на одну сторону повернёт, то на другую, а на ней золотое пятнышко сверкает.
«Ты ли это, ящерка знакомая, неужто знаешь, чем нашему горю помочь?»
А ящерка и отвечает: «Есть вода живая и мёртвая, без них не обойтись. Ты мёртвой воды набери в озере на дне оврага, да смотри не пей её! Этой водой плесни на сломанное — срастётся. А живая вода, глядишь, и не понадобится… поторопись!»
Побежала Алёна на Костин План, видит: боярышник ветром качает, словно волнуется он. Очень не хотелось Алёне к озеру тому идти, с Царевной Королевной встречаться, да выбора не было. Спустилась на дно оврага, только руку протянула, чтобы воды в ковшик набрать, как схватил её кто-то, в воду дёрнул и потянул ко дну. В тёмной воде хвост поблёскивал, глаза сверкали. Крепко держала русалка, на самое дно тянула, начала уже Алёна воду глотать, вот-вот сознание потеряет. Да сообразила вдруг: ткнула ковшиком в блестящий глаз — ослабла хватка, удалось вывернуться и на поверхность вынырнуть.
«Мужа ты у меня забрала, так хоть сына спаси!» — взмолилась Алёна, выбираясь на берег.
Русалка вынырнула, правый глаз рукой прикрыла.
«Сына?» — переспросила.
«Люди злые изрубили его на куски, если воды не дашь, не жить ему», — сказала Алёна и заплакала.
Тут русалка рядом на камень присела, хвост в кольцо свернула и говорит ласково.
«Видела я твоего сына, хороший парень вырос, красивый, весь в отца… — вздохнула. — Большая сила ему дана, хотя и не знает пока, что с ней делать… Я тебе помогу! Но при одном условии».
«Проси, что хочешь», – кивнула Алёна, выбора у неё не было.
«Скучно мне здесь одной. Только тем и развлекаюсь, что людишек в омут затягиваю. Отпусти ко мне Максима. Может, он какое зелье сварит и обратно меня человеком сделает, до жути надоел рыбий хвост!»
Отпрянула Алёна: «Да как же можно человека заставить? А если он не захочет к тебе пойти?»
«А насчёт этого не волнуйся, — успокоила её Королевна. — Он сам встречи со мной ищет».
Принесла Алёна мёртвой воды, полила на раны – срослось всё, встал Максим как ни в чём не бывало, целый и невредимый. Улыбнулся, обнял мать и сестру. А как узнал, что русалка его ждёт, так поспешил к ней. И кто знает, может, больше бы его в деревне никогда и не увидели, если бы не Арина. Помнишь, та девушка, к которой он сватался.
Она от братьев как допыталась, чего натворили, так побежала прямёхонько к дому Максима через Костин План, от слёз дорожки не видела, бежала, спотыкалась. Коса у неё растрепалась, да вдруг возьми и зацепись за ветви боярышника, и запуталась так, что не вырваться, ну будто держит её кто.
*
— А, вот поэтому ты мне и говоришь: не ходи растрепущая? — вставила слово Маша.
Бабушка улыбнулась и продолжила.
*
А тут Максим навстречу, к омуту русалочьему спешил. Увидел Арину, остановился. Смотрят друг на друга. Арина глазам своим не верит. Тут словно толкнул его кто — а вроде ветер ветки боярышника пошевелил. Сделал он шаг к невесте и понял, что больше уже от неё не отступится. А русалка из омута их увидела, хвостом по воде бьёт, зубами скрипит от злости, а дотянуться не может, словно привязана она к озеру, понимаешь. «Ничего, — говорит, — я своё возьму, не тебя, Максим, так детей своих береги!»
*
— А что с Алёной потом было? Она же мёртвой воды наглоталась, — поинтересовалась Маша.
— Опасная это вода, — согласилась бабушка, а сама уже вареники лепила, — кто её выпьет, тот заболеет страшной болезнью: завистью. Начнёт вдруг человеку казаться, что у других всё лучше, чем у него самого: и одежда, и дом, и яблоки крупнее, и гуси жирнее. А зависть и жадность всегда идут рука об руку, не замечала? Ты присмотрись к людям повнимательнее. Иные, вправду, словно мёртвой воды опились.
Вот и Алёна, бабка моя, так же. Я её и не видала ни разу. Когда мама моя, Ксения, замуж вышла да меня на свет произвела, Алёна ушла куда-то, неизвестно куда, словно сгинула. Может, во дворец вернулась и по сей день гуляет по волшебному саду, кто знает. Яблочки золотые, помнишь, здоровье и вечную жизнь дают.
Продолжение следует...
Сказки бабушки Ани, или Волшебный сад. Часть первая
#сказкидетям #детскаялитература #читаемдетям #ФОРМАСЛОВ