Три рассказа Вадима Месяца, в одном из которых мы узнаем, что можно выдохнуть свою сущность в случайный новогодний шар. В другом вызовем дух Джона Майера и увидим, что из этого получится. А в третьем познакомимся с причудливой реинкарнацией хрестоматийной чеховской героини. Подобно текстам Довлатова, эти рассказы могут показаться простыми и безыскусными. Но это только на первый взгляд. Настоящее мастерство — то, которого не видно.
Дух Джона Майера
В 2004 году я купил дом в Пенсильвании на берегу озера Arrowhead. Два кирпичных дома: хозяйский в стиле шале и гостевой в виде квартиры над гаражом. Горный воздух, сосны до небес, падающие зимой от тяжести снегов, шикарная летняя рыбалка. В жару у нас на горе всегда было прохладнее, чем в долине. Микроклимат. Все лето мы с детьми ловили рыбу и коптили ее. Ребятишки со всех окрестностей приходили к нам купаться, рыбачить и хулиганить. Озеро отличалось от соседних тем, что было естественного происхождения. Остальные водоемы в этих краях — затопленные шахты. Наше — настоящее. Именно поэтому в нем водились доисторические черепахи — снэпперы, так называемые кусающиеся черепахи. Они часто цеплялись ночами за наши крючки. Иногда мы доставали их, чтобы продемонстрировать американцам, каким богатством они обладают, но не ценят его. Под торжественные крики толпы дети отпускали снэпперов на волю. Черепахи этой породы — длинноногие, с маленьким панцирем-ермолкой, под которую голову не спрятать. Перемещаются очень быстро, за некоторыми нам приходилось бежать, чтобы сказать «до свидания».
Кроме этой забавы на протяжении нескольких лет мы вызывали дух Джона Майера, человека, который построил в 70-х два этих дома и тут же умер. Недвижимость мы приобрели у его вдовы, купили, не торгуясь, взяв ссуду в банке. Слишком здесь было хорошо. Джон не только поставил два здания на берегу, но и проложил кирпичные дорожки по территории. Они плутали по участку, огибали корни деревьев и оканчивались у пристани, где берег порос таинственным изумрудным мхом. Впервые эта идея возникла, когда мы привезли из резервации священную траву индейцев — sag grass, и воскурили ее в большой стеклянной пепельнице. Таинство производили вчетвером. Я и мои дети: Артемий, Варвара и Дарья. Местные жители на первый сеанс магии не допускались. Я нашёл в интернете слова древнего абенакского заговора, прочитал его и в конце добавил по-русски и по-английски: «Джон Майер, вольный каменщик, приди ко мне». В этот момент шторы зашевелились, по стенам прошли волнообразные тени — длилось это не более трёх секунд. После этого пепельница лопнула, развалившись на пять одинаковых частей.
И я, и мои дети с некоторых пор стали принципиальными материалистами. Мамаша пыталась приучить нас к церкви, но в конце концов отдала предпочтение бизнесу. В тот вечер мы испугались. Мы с Артемием считали, что пепельницы изготавливаются из жаростойкого стекла, чтобы в них можно было тушить огромные сигары и сжигать компрометирующие документы. Щепотка тлеющей индейской травы не могла привести к разрушению пепельницы. Мы закрыли все двери на замок и с горем-пополам уснули.
На следующий день история повторилась. К нам пришли Саймон, Дэвид, Макс и Мирра. О возвращении «кирпичного человека» они уже были наслышаны. Вновь колыхнулись шторы над sliding door, в глазах на мгновение потемнело, и очередная стеклянная пепельница рассыпалась. Слух о возвращении Джона Майера разнесся по посёлку. Его помнили лишь старухи, которые жили в Arrowhead зимой и летом. Остальные — сезонные отдыхающие из Нью-Йорка. Им это имя ни о чем не говорило, но и они приутихли. Бабка Патриция из соседнего дома, божий одуванчик с перманентом на голове, принесла мне пустой и пыльный доисторический штоф, квадратную бутылку из-под какого-то зелья, которым ее когда-то угостил Джон.
— Он должен помнить эту бутылку, — сказала она.
— В доме полно его вещей. Диваны, люстры, шкафы. Я почти не менял мебель. Что ему твоя бутылка? Что он в ней хранил. Шнапс?
— Бутылку он должен помнить, — повторила она. — И напиток тоже.
— Ты думаешь его дух может залезть в неё?
— Это было бы очень хорошо, — сказала она со значением.
Я поставил штоф на полку над камином, предоставив ему полную свободу покрываться пылью и дальше. Больше тем летом мы Джона Майера не вызывали. У нас кончились волшебные травы и пепельницы.
На наличие барабашек мой дом когда-то проверяли наши постояльцы. Летом 2007 года я жил здесь один и сдавал помещения рыбакам весь сезон. Однажды ко мне приехало четыре семейных пары. Мужчины ловили судаков на живца, а женщины пытались найти привидение в моем доме. Привидения любят старинные кирпичные постройки. Шуршат в печной трубе, раскачивают люстры, пробираются к тебе под одеяло и пронизывают тело пугающим холодком. Чтобы испугать девушек, я приколотил на чердаке гостевого дома красные персидские туфли на потолок, выкрасил несколько лампочек на веранде в чёрный цвет, спрятал магнитофон в одну из тайных ниш и включил на нем запись с индейскими ритуальными завываниями. Девки были обкурены. Когда сели на измену, и их затрясло, попросили, чтобы я вывез их из этой ужасной хижины. Я признался, что пошутил. Пришлось съездить за водкой, чтобы не потерять клиентов.
После этой истории во время ночёвки в гостевом доме ко мне на постель села девушка в синих джинсах — я помню на ощупь их фактуру, запах ее духов — настолько этот сон был реалистичен. Она была похожа на одну из моих постояльцев, снимающих хату под Новый год, но была с парнем. Из-за этого я с нею толком не познакомился, о чем до сих пор сожалею. Звали ее Кристина. Это все, что я могу о ней сказать. На следующий год после вызывания духа Джона Майера мы решили вызвать ее. Это была моя личная инициатива. Я хотел признаться ей в любви. Мужчина не может любить только детей. Кто-то любит женщин, я полюбил привидение.
На этот раз народу было много. Русские и американские дети всех национальностей. Все были наслышаны о Кристине и о моей скорой помолвке. Траву жгли на веранде гостевого дома. Я сказал свои скво-моя-твоя. Неожиданно с лестницы скатился мальчик Саймон с криками «она там ходит». Увлекаемый группой подростков я забрался на второй этаж, проник по лестнице на чердак. Персидские туфли быстро пробежали по потолку и тут же вернулись на место, где я их приколачивал.
— Что это такое, дядя Вадим? — спросил меня Саймон.
— Тётя Кристина вернулась, — сказал я. — Нас ждёт сегодня первая брачная ночь.
Тётя Кристина спустилась с чердака, такая же молодая и сияющая, как под Новый год. Она была идеальна, даже когда курила. Мы ловили с ней до утра рыбу и коптили ее до состояния обугливания. Когда утром, на наши закидушки зацепилась черепаха, она достала ее и поцеловала панцирь, оставив на нем алый цвет своих губ.
— Здравствуйте, Кристина.
— Здравствуйте, Джон Майер.
— Скажите, почему вы скрывались от меня все эти годы?
— Я скромна. Я безбожно скромна.
Она всегда приходила в этих синих, только что из магазина, джинсах. И я любил ее то как дочь, то как сестру, то как жену. В черепахах разобраться трудно. Поэтому я привёз ещё один самосвал кирпичей и выложил за ночь дорожку от моего до ее дома.
Подобно Довлатову: современная проза. Часть первая
#современнаяпроза #современныеписатели #литература #формаслов