Фильм «Семь» режиссера Дэвида Финчера один из моих любимых, и долгое время я смотрел его, как и многие другие зрители, акцентируя внимание на вещах очень интересных, но применительно к фильму, как мне теперь кажется, вторичных, не раскрывающих его основную мысль. Мысль, которую авторы сумели подать нетривиальным способом.
Краткое описание сюжета (осторожно: спойлеры!)
Полицейский детектив Уильям Сомерсет за несколько дней до долгожданной пенсии неожиданно получает «нагрузку» в виде, с одной стороны, молодого и напористого напарника Дэвида Миллза и, с другой, изощрённого убийства. Опытный сыщик предполагает, что убийство это не последнее, а лишь первое в серии, и очень скоро обнаружение новых тел подтверждает его догадку. Убийства как-то связаны с семью смертными грехами (место каждого преступления увенчано отсылкой к одному из них), и решивший, что совершаются они на религиозной почве, Сомерсет оказывается перед сложным выбором: отложить выход на пенсию ради поиска убийцы или оставить дело неопытному напарнику, который может его не раскрыть. По ходу расследования Сомерсет сближается как со своим напарником, так и с его беременной супругой Трейси.
Между тем, число жертв маньяка растёт, и, вот, их уже пять: «Чревоугодие», «Алчность», «Уныние», «Похоть» и «Гордыня». Но внезапно маньяк по имени Джон Доу сдаётся в руки полиции. Доу обещает указать на местонахождение оставшихся двух жертв лишь в том случае, если туда с ним поедут Сомерсет и Миллз. На месте Доу сознаётся в том, что убил Трейси из зависти к жизни Миллза. Разгневанный детектив казнит преступника. Так вслед за шестой жертвой — «Завистью» — появляются и седьмая — «Гнев». Джону Доу удаётся полностью реализовать свой план.
***
Почти всегда сразу после просмотра фильма его зритель задаётся вопросом: «А о чём это?» Вспоминается советская пародия на Эльдара Рязанова: ведущий «Кинопанорамы» задаёт тот же вопрос и сам на него отвечает фразой «да ни о чём!». Кажется, что в случае картины Дэвида Финчера ответ на вопрос «о чём?» очевиден: о том, что общество погрязло в смертных грехах и заслуживает наказания, для чего на землю спускается «карающая десница Бога» в виде Джона Доу, считающего себя избранным вершить очищение. Читая комментарии к фильму на одном популярном Интернет-ресурсе, я с удивлением обнаружил, что фильм многим не понравился, показавшись слишком прямолинейным, с заранее угадываемой концовкой. Это навело меня на мысль: а правильно ли зритель понимает суть происходящего на экране? уверен ли он в том, что им не манипулирует автор?
Задуматься об этом стоит как минимум из-за одной детали, не сразу бросающейся в глаза: сюжет фильма Дэвида Финчера строится вокруг семисмертных грехов, а одному из его героев, детективу Сомерсету осталось до пенсии… семь дней.
Я не зря в кратком описании сюжета ленты заострил ваше внимание на том, что Сомерсет рассматривает вариант передачи дела другому полицейскому, мотивируя это собственным выходом на пенсию. Уильям пассивен, он давно уже отрешен от действительности и только наблюдает за происходящим вокруг него. Однако в ответ на замечание своего начальника, мол, и раньше были нераскрытые преступления, Сомерсет произносит: «Это другое». Дело в том, что внутреннее чутье детектива подсказывает ему, что, если он возьмётся за это расследование, оно так или иначе заставит его пережить что-то, что он однажды уже пережил, много лет назад, в молодости. И Уильям не хочет этого, боится этого.
Но обо всём по порядку.
***
Чтобы ответить на вопрос, о чём тот или иной фильм, нужно правильно определить сперва его главного героя, а затем его конфликт.
В теории драматургии термин «главный герой» – редкость. Вместо него употребляется слово «протагонист», обозначающее персонажа, за развитием истории которого зрителю предлагается наблюдать. Соответственно, вместо термина «главный злодей» принято использовать слово «антагонист». При этом важно понимать, что «быть антагонистом» не равно «быть плохим»; это означает «стремиться к цели, достижение которой мешает протагонисту достигнуть своей».
Мы знаем, кто антагонист в фильме «Семь» – это Джон Доу! А кто из двух центральных героев протагонист?
Начнём, пожалуй, с того, кого мы видим в кадре первым, детектива Сомерсета. Что мы знаем о нём? Блестящий сыщик, мудрый наставник… всё это эпитеты, которыми большинство зрителей награждает этого героя. Но соответствует ли он такой оценке? Что, если режиссёр намеренно создает подобное наше к нему отношение? Так ли идеален Сомерсет?
Детектив выходит на пенсию через семь дней. Большую часть карьеры, если не всю, он прослужил в одном полицейском участке, в одном городе. Он хорошо образован и весьма педантичен.
Как можно описать быт Сомерсета? Он живет один, по вечерам читает. У него есть шахматы, правда не совсем понятно, с кем он в них играет. Тишину, а точнее пустоту его существования скрашивает лишь мерное тиканье метронома. Походу своего расследования Сомерсет приходит в библиотеку, чтобы изучить литературу, связанную со смертными грехами, и там упрекает охранников в том, что те тратят драгоценное время на пошловатую игру в «покер» вместо того, чтобы просвещаться, на что один из охранников замечает: «Ты будешь по нам скучать!» Охранник знает, что «Смайли» (так они по-дружески называют детектива) ведёт уединённый образ жизни, и эти самые охранники одни из немногих, с кем он общается.
Когда мы впервые видим его, он у себя дома обыденно, рутинно собирается на работу; на столе лежат полицейский жетон, складной нож, ручка, пистолет в кобуре и носовой платок с кусочком вырезанных обоев. Зачем ему этот кусочек обоев? Вероятно, это память о прошлых днях, счастливых днях, дорогих Сомерсету.
Семьи у него нет, хотя в какой-то момент выясняется, что у Сомерсета была женщина, с которой у него чуть не дошло до свадьбы и которая была от него беременна. Правда Уильям уговорил подругу сделать аборт, мотивируя это нежеланием иметь детей.
Подытоживая всё вышесказанное: у Сомерсета могла быть другая жизнь, но, приняв в своё время одно роковое решение, он своими руками превратил себя в одинокого, «преисполненного сожалением» старика. И каждый день, собираясь на работу, Сомерсет напоминает себе об этом, касаясь того самого кусочка обоев.
А как на счет второго персонажа, детектива Миллза, для чего он нужен в этой истории? Ну, во-первых, он создаёт контраст с Сомерсетом, подчёркивая разницу в чертах их характеров. В первой же общей сцене эти персонажи противопоставляются друг другу: отличия заметны как в поведении, так и во взглядах. То есть персонаж Сомерсета постепенно раскрывается через ответную реакцию на действия Миллза. На месте первого преступления («Чревоугодие») Сомерсет нарочито пренебрежительно ведёт себя по отношению к Миллзу, намекая на некомпетентность последнего. Да, Сомерсет не хочет вести расследование самостоятельно, но и Миллзу передавать дело он желанием не горит. Может, из-за гордыни (кстати, именно Миллз позже обратит внимание коллеги на то, что первым грехом в списке Доу была именно гордыня, а не чревоугодие). То есть через характеризацию (озвучание набора качеств) Миллза автор раскрывает зрителю другого персонажа, Сомерсета.
Как ни парадоксально, при всех своих достоинствах Миллз — лишь «пассажир» этой истории. Его «ведут», направляют. Сперва Сомерсет, потом Доу. И даже в отношениях с Трейси он показан как зависимый персонаж! Его единственное, осознанное решение — не имея на то законных оснований, взломать дверь в «логово» Джона Доу. Хотя… это решение фактически приводит к гибели Трейси, что Доу и было нужно, так что...
По ходу истории оба персонажа нехотя сближаются, и это, в свою очередь, приводит к приглашению Уильяма на ужин к Миллзам. Что характерно, делает это именно Трейси, так как она понимает, что, при всей симпатии Дэвида к Сомерсету (да, он уважает коллегу, просто не хочет это показывать, что следует из сцены, в которой подборку книг, рекомендованных ему Уильямом, он незаметно убирает в ящик стола), её муж на подобное не решится. Миллз на вторых ролях в отношениях с женой, в отношениях с коллегой и, следовательно, в повествовании.
Вообще, сцена с ужином сделана очень интересно, если понимать, что хочет показать режиссер. Трейси, накрывая на стол, замечает, что раньше «Дэвид был самым весёлым из всех», после чего нам крупным планом показывают задумчивое лицо Сомерсета, и мы слышим из его уст: «Правда?». Неужели, глядя на героя Брэда Питта, трудно поверить, что этот человек – оптимист? Для чего так акцентировать внимание зрителя на этом эпизоде? Потому что, Дэвид — это аллюзия на то, каким Сомерсет был в молодости. И это вторая функция, которую выполняет данный персонаж.
Где мы впервые видим искренне смеющегося Сомерсета? Там же, за ужином! А почему он так искренен именно там? Потому что он тоже когда-то был молодым, был другим, был весёлым, у него тоже когда-то была любимая женщина, с которой он так же сидел вечером за ужином. Была, пока он всё не испортил. Тот аборт, те несколько недель, которые Сомерсет потратил на то, чтобы уговорить свою женщину, стали отправной точкой его путешествия к нынешнему положению дел.
Понимаете, да? С одной стороны, Миллз контрастирует с Сомерсетом, убеждая, первым делом, Уильяма в том, что он отличается от Дэвида, но, с другой стороны, чем ближе становятся эти двое, тем отчётливее пожилой детектив понимает, что разница между им и коллегой лишь в возрасте.
К этому моменту уже совершено два убийства – «Чревоугодие» и «Алчность», — уже установлен религиозный мотив преступника, но ни детективы, ни зрители еще ни разу не видели Джона Доу. Хотя его присутствие явственно ощущается, словно он источает «зловещее дыхание». Как так?
Вы когда-нибудь обращали внимание на то, что весь фильм герои проводят под проливным дождём, и только ближе к финалу из-за туч выходит солнце. А что происходит в этот момент? Правильно, Джон Доу входит в здание полицейского участка. Дело в том, что Джон Доу не мнит себя антагонистом центральных персонажей этой истории. Напротив, он считает, что помогает им. Помогает осознать страшную правду: тот грязный, беспросветный, депрессивный мир, в котором они живут, и есть основная антагонистическая сила, а он, Джон Доу может с ней справиться.
***
Вот, что, действительно, важно: кода находят тело Виктора, – это третья жертва, «Уныние» – Сомерсет подмечает, что первая фотография сделана день в день ровно год назад, а последняя три дня назад, в понедельник, когда было найдено первое тело, толстяка, «Чревоугодие», а из этого можно сделать вывод, что Джон Доу сделал первый снимок Виктора ровно за год и четыре дня до выхода на пенсию Сомерсета. Джон Доу всё планирует заранее и никогда не ошибается. Его «послание» адресовано именно детективу Сомерсету. Раз так, можно предположить, что он и есть протагонист этой истории, то есть сюжет крутится вокруг его фигуры, и все остальные персонажи будут так или иначе способствовать раскрытию именно его характера. Так почему Доу выбрал Сомерсета в качестве адресата своего послания?
В сцене, предшествующей нахождению третьей жертвы, во время поиска отпечатков пальцев Виктора Сомерсет говорит, что их работа – это всего лишь сбор, каталогизация фактов, улик, и добавляет, задумавшись, что многие трупы так и остаются не отмщенными! О каких трупах идет речь, ведь, в отличии от Миллза, Сомерсет никого не убил и даже не стрелял из табельного оружия? Тут нужно сделать важное уточнение: главный принцип любого сценариста - «слова врут»; нужно обращать внимание не на то, что сказал персонаж, а на контекст сказанного. Сомерсет проговаривает то, что его гложет изнутри, то, что он чувствует, но не осознает или не хочет осознавать. Труп, о котором идёт речь, принадлежит его нарождённому ребёнку.
В этой же сцене можно увидеть, что Миллз, в отличие от рассуждающего о «формальности» работы полицейского Сомерсета, проявляет рвение в расследовании (не только потому, что хочет себя показать, а еще потому, что это его работа); для Уильяма всё, в том числе работа, лишь рутина, обыденность. Всё это вызывает уныние, тот самый третий грех.
Уныние – лейтмотив жизни Сомерсета. Он, в отличии от Миллза, не «спасает мир», а отстранённо наблюдает за ним, не принимает в нём участие, отгородившись от него стеной «непонимания», как он сам выражается. Сомерсет записывает и подмечает факты, но делать ничего не хочет. Пистолет и жетон полицейского – атрибуты профессии, а лично его вещи — обои, пишущая ручка и нож. Зрителя водят за нос, показывая «мудрого», рассудительного Сомерсета и «глупого», импульсивного Милза. Водят за нос, чтобы скрыть ту самую душевную леность, отрешенность Сомерсета, выдавая грех за благодетель. Это делается для того, чтобы показать Сомерсета в «правильном ключе», создать иллюзию благочестия протагониста. Ведь зрителю легче поверить в то, что во всём виноват условный маньяк, а не в то что ад, в котором живет главный герой, им самим же и построен. Легче, потому что зритель фильма и есть главный герой!
Эту параллель зритель фильма не замечает, хотя ему напрямую показывают героя, на которого внутренне хочется равняться, быть похожим. Так работает эмпатия, вызываемая у зрителя создателями фильма, вовлеченность и доверие, при помощи которых авторы фильма манипулируют нашим вниманием. Потому-то так резко контрастируют герой Питта с героем Фримана: нам проще сопереживать уравновешенному, степенному, зрелому Сомерсету, а не вечно «дёргающемуся» Дэвиду. Но здесь-то и таится подвох.
Когда герои едут в машине за «группой захвата» к Виктору, Миллз «исповедуется» в совершенном убийстве человека. Видно, что его раскаяние искренне, он мучается, ему нужно высказаться, выговориться, отпустить эту боль. Его раскаяние даёт ему то самое очищение, которого нет у Сомерсета. Машина в этот момент заливается очень ярким, ослепляющим светом, что можно расценить как символ «Божьей благодати», прощения за содеянное! Миллз в этот момент показан как «праведник», на контрасте с «грешником» Сомерсетом.
В фильме упоминается атриция — в католицизме неполное раскаяние, само по себе недостаточное для получения отпущения грехов. Что говорит Сомерсет Трейси в кафе при личной встрече? Всё то же самое, что сказал своей женщине много лет назад, когда уговаривал её сделать аборт. Все те же слова, только более лаконично, не растягивая на несколько недель. А, учитывая, что спустя много лет он озвучивает ту же мысль, можно сделать вывод, что Уильям сам внутренне меняться не хочет.
Что говорит Сомерсет Трейси о поступке, который совершил: «Теперь я могу сказать, я знаю... то есть я уверен, что принял верное решение. Однако не проходит и дня, чтобы я не пожалел, что не поступил иначе…». О чём это? Сомерсет «раскаивается» в содеянном, сожалеет, но лишь частично, потому что считает, что поступил правильно! В чем преступление Уильяма? Не только и не столько в том, что заставил сделать аборт, а в том, что, совершив это преступление, не раскаялся, как Миллз, не получил «Божье прощение», а, наоборот, поддался унынию, праздности, поддался греху! И, вот здесь уже можно провести параллель с Джоном Доу.
В баре (ключевой сцене фильма), после нахождения тела проститутки, четвёртой жертвы, «Похоти», Сомерсет говорит: «Я больше не могу жить там, где безразличие считается за добродетель... Я не говорю, что отличаюсь или лучше, вовсе нет. Я сочувствую им. Безразличие — это выход. Ведь легче угробить себя наркотиками, чем бороться за жизнь. Легче что-то украсть, чем заработать. Легче бить ребёнка, чем его воспитывать. Любовь стоит дорого, она требует сил, труда…». Правда «великий философ» Сомерсет забывает добавить, что легче сделать аборт, чем родить и воспитать нормального полноценного человека в не самом простом мире! А фраза «Я больше не могу жить там, где безразличие считается за добродетель…», скорее, относится к нему самому. С самим собой он ужиться не может, ведь всё, что он может дать людям, по его же словам, лишь сочувствие.
На протяжении всего фильма детектив Уильям Сомерсет пытается избежать ответственности за происходящие события. Пытается убежать, спрятаться, лишь бы не контактировать с окружающим его миром. Всё потому, что он «боится ответственности». Сомерсет, потворствуя своему внутреннему страху, потворствует своему греху, проживая жизнь в «праздности». Годы прошли с тех времён, когда Сомерсет был молодым, его виски посидели, а страх перед ответственностью, как за свою, так и за чужую жизни, не покидает его. Это главный конфликт фильма! Выражаясь метафорично, Сомерсет никак не может поставить «запятую» в выражении «казнить нельзя помиловать»! Эту самую запятую за него поставит Доу!
В машине, после «явки с повинной» Джон Доу говорит: «Если хочешь, чтобы люди тебя слышали, ты уже не можешь вежливо хлопать их по плечу — тебе нужно бить их молотом, только тогда заметишь, что привлёк их пристальное внимание». А чьё внимание хочет привлечь Доу? Конечно, Сомерсета! А почему именно его внимание так важно Доу? Ответ на этот вопрос дан всё в той же сцене в баре: «Я сочувствую им. Безразличие — это выход. Ведь легче угробить себя наркотиками, чем бороться за жизнь» – фраза Сомерсета, сказанная Миллзу, характеризует как его самого, так и общество, в котором они оба вместе с Доу живут (ну, и зрителя, получается, раз мы отождествили с ним Уильяма). Кстати, именно после этой беседы в баре, после слов Миллза о Сомерсете, о той роли, которую он для себя избрал, протагонист и разобьёт тот самый «ненавистный» метроном!
Вспомним первую сцену, в которой Сомерсет ведёт диалог с другим полицейским на месте преступления. Что он произносит? «Страсть, размазанная по стене...», «Ребенок видел...?». Почему Сомерсет обратил внимание на детский рисунок, а другой полицейский нет? Да потому, что для безымянного «копа» детский рисунок на стене – это обыденность его каждодневного утра (собираясь на работу, он видит эти рисунки на собственном холодильнике), а, вот, квартира Сомерсета пуста, нет в ней детских рисунков. «…Не проходит и дня, чтобы я не пожалел, что не поступил иначе…». Потому он и обращает внимание на рисунок, на наличие ребенка в доме. Доу обо всём этом, скорее всего, либо догадывается, либо точно знает, собрав информацию о детективе. Сомерсет – часть его плана, Дэвид и Трейси оказались участниками событий лишь потому, что сблизились с последним. Джон Доу всегда и всё планирует заранее. Единственная его «ошибка», это то что он не знал о программе ФБР по отслеживанию литературы, которую читают в библиотеках посетители. «Ошибка», которая наводит обоих детективов на его квартиру. И именно здесь Доу вблизи наблюдает за разными проявлениями реакций, Сомерсета и Миллза. Он задумывается о том, чтобы внести в свой план изменения, когда узнаёт о беременности Трейси, а решается, когда приставляет пистолет к виску Дэвида.
В финале фильма, когда Доу говорит Миллзу: «Она просила сохранить жизнь её ребенку» — видя реакцию Дэвида, он поворачивается к Сомерсету и спрашивает, улыбаясь: «Он не знал?». То есть Доу знает о разговоре Сомерсета и Трейси в кафе!
Изменения в плане были минимальными: Доу и так был бы застрелен, но умереть он должен был от рук Сомерсета, вскипевшего от ярости, «Гнева». Они оба так же выехали бы в пустыню, туда так же привезли бы коробку, Сомерсет так же открыл бы эту самую коробку, и увидел бы там голову… ребёнка! Уильям, всю жизнь переживающий из-за того, что сделал много лет назад, не выдержал бы проведённой между ним и Доу параллели, казнил бы Доу и себя, наказав тем самым одного за «Зависть», а другого за «Гнев».
Управляющая идея фильма – это послание, адресованное Сомерсету-зрителю. Нельзя мирится со злом, происходящим вокруг тебя, ведь, даже если ты всего лишь сторонний наблюдатель, ты все равно соучастник злодеяния. Потому что не противишься ему, позволяешь ему случиться. А всё потому, что зло находится внутри тебя! Смысл фильма не в семи смертных грехах, а в нашем отношении к ним, нашей ответной реакции на них. Греху может поддаться каждый, но не каждый сможет найти в себе силы раскаяться в содеянном, искренне раскаяться, и, главное, постараться не повторить ошибку прошлого, помня о своем раскаянии. Это главная мысль фильма! Только через раскаяние, исповедь, очищение можно строить «мир», который так подозрительно не будет напоминать ад. Все книги, вся подборка литературы, которую Сомерсет просматривает в библиотеке, именно об этом, это самая большая подсказка авторов фильма зрителю. Подсказка, которую зритель не замечает, не хочет замечать (убирает её в ящик стола), ведь проще смирится с мыслью, что жизнь превратилась в ад, потому что в этом виноват «маньяк», а не ты сам, своими руками каждый божий день выстраивающий собственный ад.
Финал фильма неоднозначен: «праведник» Миллз совершает очередное убийство, на этот раз, поддавшись «Гневу». Теперь его жизнь станет точной копией жизни Сомерсета: апатия и уныние — это всё, что ждёт Дэвида в будущем. Либо же он всё-таки, в очередной раз, найдёт в себе силы на раскаяние, исповедь, прощение, но в этот раз ему будет в разы сложнее, ведь скорбь (уныние) от утраты близкого человека, да ещё беременной твоим собственным ребёнком, будет отравлять существование.
Ну, а что будет делать детектив Уильям Сомерсет? Интерпретацию ответа на этот вопрос авторы фильма оставляют зрителю. Точнее, Сомерсет будет делать ровно то, что будете делать вы…
(редактор: Александр Шебанов)