- Первобытная женщина, - говорит мой муж, глядя как я, совершенно голая, ныряю с яхты в море.
Мы убрали парус и остановили мотор где-то посреди Тирренского моря. Вокруг только вода, вода, вода.
Моя стихия.
- А если там акула? - не унимается муж.
- Не волнуйся, я не буду на неё нападать. Я же вегетарианка, - солнце светит в глаза и мешает мне рассмотреть выражение лица мужа. Чего в нем больше - восхищения или осуждениям?
Хотя, какая разница?
Сын сегодня на тримаране у друзей.
А мы с мужем вдвоём улизнули на пару часов в открытое море.
Если честно, это было мое желание. Поставить грот и стаксель, поймать узлов 20. Посидеть на носу лодки, которая ныряет в волну и взлетает над ней, обдавая палубу солеными, прямо как мои зимние слёзы, брызгами.
Поплавать голой.
Проветрить голову.
Закрыть глаза.
Найти баланс.
- Красивая, - говорит муж.
- Раньше разве не замечал?
Муж пожимает плечами.
- Знаешь, -говорю я мужу, - я хочу быть как море. Кто-то сидит на берегу и смотрит на него восхищёнными глазами, кто-то плюет в него и справляет нужду. А морю все равно. Оно одинаково ласково (или это не ласка, а равнодушие?) принимает в себя и красоток с пляжа Малибу, и увечных и дряхлых. Лижет ноги и омывает тела. Без брезгливости и претензий.
Море остаётся морем все зависимости от оценок и названий, которые ему дают люди. Оно позволяет себя использовать (пожалуйста, вылавливайте из меня рыбу, качайте из моих недр нефть, если вам нужно), но не позволяет забыть, что оно - стихия, которая запросто в пару мгновений может поглотить тысячи жизней.
Все стремятся к морю. Море не стремится ни к кому.
Муж ничего не отвечает. Молча передаёт мне полотенце.
- Прикройся, а то около нас уже две яхты кружат, - говорит он. - Столкнутся, пойдут ко дну. Грех на твоей душе будет.
Я обиженно кутаюсь в белую махру. А потом иду на нос, сдергиваю с себя полотенце и машу им морячкам на проплывающем мимо рыболовецком суденышке.
Глупая выходка.
Но я же первобытная женщина. Мне можно.