Разговор с Павлом Линицким, финалистом "Большой сказки - 2021", автором книг "Бабушка, у которой был тигр", "Ты ничего не знаешь о привидениях" и многих других.
- На выставках на ваши книги часто реагируют мамочки: «Это тот самый Линицкий? Художник?», так как знают вас как автора пособий по рисованию, где вы всё что угодно «разбираете» на такие простые части, что нарисовать любого зверя или машинку может даже малыш. В подходе к рисованию сразу чувствуется, что вы педагог по образованию. А при написании повестей педагогическое и психологическое образование помогает?
- Скажем так – не мешает, и это уже хорошо. Есть ли польза? Не знаю, отсутствие психологического образования ещё никому не помешало стать писателем.
- Почему вы отказались от педагогической карьеры и стали писателем? И кем мечтали стать в детстве?
- Сразу после вуза я на два года отправился служить в разведку, заместителем командира роты по воспитательной работе. К концу службы понял, что наработался с людьми лет на десять вперёд, поэтому спустя некоторое время погрузился в работу с текстами – копирайтером и переводчиком. Смею верить, что нашёл там своё призвание. А в детстве я мечтал стать военным моряком, как папа.
- «Бабушка, у которой был тигр» - это ваша первая большая повесть. В ней очень много необычных героев, а привычные герои ведут себя совсем не так, как ожидают читатели, например, гоблин любит сгущенку, а Кощей почти совсем и не злодей. Как придумываются такие персонажи как птичка гне-ппа и всякие неожиданные повороты сюжета?
- То ли Стивен Кинг, то ли Рэй Брэдбери сказал, что писатель должен смотреть через вопрос «А что, если…» Когда часто задаёшь себе этот вопрос, необычные сочетания сами приходят в голову. Идея про бабушку-путешественницу родилась, когда я подумал: «Что будет, если Лара Крофт выйдет на пенсию?» А птичку гне-ппу, которая питается смехом от щекотки, придумала моя младшая дочь – и птичка идеально вписалась в книгу.
- Хотелось бы вам оказаться на месте героев и испытать такие приключения? Как вы вообще относитесь к приключениям?
- Мне кажется, любой писатель в своих сюжетах проживает то, что ему хотелось бы пережить. Или, наоборот, чего очень не хотелось бы пережить. Осталось понять, к какой категории относятся мои сюжеты. А в жизни я большой зануда и навстречу приключениям не мчусь. Они сами меня находят.
- Вы рассказывали, что продумывая книгу «Ты ничего не знаешь о привидениях», тщательно работали с фактическим материалом – датами, локациями. Для чего была нужна такая точность в подростковой книге? Рассчитываете ли вы, что среди читателей найдутся такие внимательные к деталям?
- Самые удивительные истории рождаются на стыке реального и вымышленного, и когда описанное в книге реалистично в деталях, это придаёт истории убедительность и достоверность, как будто всё это происходит – ну, по крайней мере, может произойти – на самом деле. Мне самому интересно быть достоверным в деталях, это своего рода квест. При этом я прекрасно понимаю, что в «Привидениях» допустил много неточностей. Ну что делать, не учился я в Англии…
- Почему вам захотелось в подростковой книге поднять тему смерти?
- Я как-то не планировал. Просто писал про привидений, и вдруг оказалось, что они (сюрприз) каким-то образом связаны со смертью. Мне кажется, смерть – вполне адекватная тема для подростковой книги. По крайней мере, дочери-подростки не видят в этом ничего странного.
- Вы писали, что постарались «тщательно процедить книжку от соплей»? Почему это было так важно?
- Мне хотелось, чтобы она была честной. Это повесть про двенадцатилетнего парня, а в этом возрасте ребята говорят о чувствах намного меньше, чем сказал бы я сейчас. Это книга о важных для героя вещах, и мне не хотелось сглаживать острые углы.
- Вы сами верите в привидения? Встречались с ними? Хотели бы встретиться?
- Скажем так, не сильно удивлюсь, если встречу. Но не уверен, что мне этого хочется.
Пройдите наш ТЕСТ и проверьте, хорошо ли вы знакомы с миром привидений!
- Читают ли ваши дочери? Читали ли вы им книги вслух? «Тестируете» ли вы на них свои книги?
- Мы постоянно читали детям с грудного возраста – стихи, сказки. Даже не понимая смысла, дети впитывают ритмику речи, её закономерности, у них развивается чувство языка. Дочери с увлечением читают в огромных количествах. Книги, конечно, тестирую на них – более того, некоторые сюжеты выросли из сказок, которые я сочинял им на ночь. Единственная проблема в том, что читают они, скажем так, с опережением возраста – я вот не читал в 12-14 лет Чехова или Хаксли – поэтому я постоянно промахиваюсь с предполагаемым возрастом читателей.
- А вы сами в детстве каким читателем были – читали внимательно и вдумчиво, подолгу «залипая» на одной книге и перечитывая ее, или «глотали» книги со страшной скоростью? Какие книги любили?
- Я начал читать в три года и вообще не помню себя неумеющим читать. Любил энциклопедии про войну, фантастику. По многу раз перечитывал одно и то же – главным образом потому, что ленился ходить в библиотеку; но и дома всегда было много книг. Может показаться странным, но сказками я по-настоящему заинтересовался лет в шестнадцать. А вот классику открыл для себя ближе к тридцати. Хотя в школе как-то писал сочинения, не прочтя почти ничего из программы по литературе.
- Ваша группа в Вк называется Павел Линицкий, (не только)детский писатель. Уже пишете что-то для взрослых или просто не хотите себя ограничивать каким-то определением?
- Пишу потихоньку, некоторые мои недетские рассказы можно почитать на сайте litnet.com. Поэтому мне бы не хотелось, чтобы меня воспринимали именно детским писателем – это работает как ярлык, от детского писателя сложно ждать достойной взрослой книги. А мне бы хотелось к этому прийти.
- И что же в итоге Вам больше нравится: писать или рисовать?
- Писать. Но открою небольшой секрет – когда в книге захожу в тупик, начинаю рисовать и нахожу ответ. Часто зарисовываю (в духе «Сеятеля» Остапа Бендера) какие-то моменты в сюжете. Рисование помогает писать и думать.