Из гидрографической справки об острове Мудъюг (по лоции Белого моря):
"Остров Мудьюгский расположен перед устьем реки Северная Двина. Остров песчаный, низкий. Средняя часть острова покрыта кустарником и хвойным лесом. Восточный и южный берега лишены леса и сплошь покрыты дюнами, поросшими мхом и травой."
На острове, к тому же, в своё время были установлены и до сих пор высятся одни из самых первых маяков, оборудованных на Белом море. В просторечии их именуют – Белой и Чёрной башней. Первый маяк обслуживается маячниками, это каменное строение. Другой маяк (Чёрная башня) уникален. Его деревянное строение построено в 1875 году.
Но, пожалуй, самая главная примечательность - один из наиболее известных в нашей отечественной истории так называемый концентрационный лагерь располагался на острове Мудъюг в Белом море. Поначалу (с 23 августа 1918 года) он считался обычным лагерем для военнопленных. Однако с углублением русского общественного конфликта на Севере и с вмешательством в него интервентов из блока Антанты, выступивших на стороне белогвардейцев, ссыльнокаторжную тюрьму на острове переорганизовали в концлагерь для содержания инакомыслящих граждан. Такое решение принималось именно по инициативе интервентов и руководства Северной областью.
А главными инициаторами и заводилами в этом решении выступили пришельцы-интервенты – англичане, французы и американцы, так сказать европейцы «воспитанные на идеалах буржуазной свободы и демократии». После антибольшевистского переворота в Архангельске контрразведывательный отдел штаба союзных сил и военно-регистрационная служба при штабе командующего русскими (белогвардейскими) войсками Северной области бросились активно разыскивать в городе и в его окрестностях руководителей и служащих советских учреждений, коммунистов, членов комитетов бедноты, бойцов Красной армии.
Задержанные ими лица сначала доставлялись в архангельскую губернскую тюрьму, где-либо сразу их приговаривались к расстрелу, либо к сроку каторжных работ. При этом видные представители Советской власти, попавшие в руки белых, рассматривались ими как заложники.
Расчистка площадок от прибрежного леса на Мудъюге, как и здания лагеря, строились с помощью постоянно прибывающей рабочей силы – самими заключёнными. Первоначально их число не превышало 234 человек, когда же территорию вокруг лагеря обнесли двумя рядами колючей проволоки высотой выше 3 метров, на территории появились бараки и здание карцера.
Что представлял из себя местный карцер? Земляная яма глубиной 3 метра, шириной в 9 шагов. Над самой ямой сооружался лёгкий сруб из досок. Ни электричества, ни отопления в так называемом карцере не существовало. Поэтому узники часто просто замерзали по ночам. Питание заключенных было скудным – две галеты (200 граммов) в день, кружка воды, 175 граммов консервов, 42 грамма риса, 10 граммов соли.
При этом, заключённых заставляли выполнять физически тяжёлую работу, а в самом лагере вообще не было элементарной санитарии - отсутствовали баня, мыло, чистое бельё, людям не оказывалась медицинская помощь. Не удивительно, что вскоре в лагере вспыхнули болезни - тиф, цинга, дистрофия, паразиты. В целом, как подсчитали впоследствии, в сутки на Мудъюге умирали от холода, голода, измождённого труда по несколько человек, а к июню 1919 года на острове насчитывалось уже около ста могильных крестов над коллективными могилами.
В белогвардейской правительственной прессе в своё время был опубликован отчёт управляющего отдела внутренних дел Северной области В.И. Игнатьева, который посетил лагерь на острове. Цитируем его: «Действительность соответствовала слухам, хотя меня и ждали, подчистили помещение «тюрьмы», потому что нельзя же назвать тюрьмой дощатые сараи, окруженные колючей проволокой.
Арестованным редко давали пищу получше, но их изможденный вид, громадный процент в цинге (помещения для них в специальных бараках не хватало) и в числе «здоровых» я нашел арестованных с цингой, вылившейся уже в гангрену ног, в тифу, а через проволоку, шагах в пятидесяти от бараков, я насчитал 78 могильных крестов, что для общего количества арестованных в 200—300 человек даёт хороший процент смертей. Карцеры холодные - в простых погребах. «Больница» была такова, что арестованный член Онежской Земской Управы Душин, лежа в ней в тифу, отморозил себе все пальцы на ногах… Общее впечатление было потрясающее — живые мертвецы, ждущие своей очереди».
Под влиянием прорвавшейся информации об эпидемии тифа на Мудьюге и об ужасных условиях содержания людей, в Архангельске произошла массовая политическая забастовка. В ней приняли участие, по официальным данным, коллективы судостроительного завода, мастерских военного порта, лесозавода и нескольких типографий. Вскоре после этих событий союзники по блоку Антанты утратили интерес к Мудьюгу и передали его в распоряжение русского правительства Северной области Чайковского-Миллера в качестве ссыльно-каторжной тюрьмы. А правительство Северной области запланировало выслать на Мудьюг ещё около 800 заключённых из Архангельска. Новые начальники концлагеря были уже русскими, но, как отмечают историки, отличались садистскими наклонностями.
15 сентября 1919 года из-за бесчеловечных условий содержания на самом острове вспыхнуло восстание заключённых и состоялся их массовый побег, точнее сказать – его попытка. Заключённые частично разоружили охрану и попытались, было, захватить комендатуру, но были встречены её вооружённой охраной. И всё же 53 человека сумели прорваться за проволоку и под пулемётным огнём сумели-таки добраться до мелководного пролива, отделявшего остров от материка – Сухого моря. Здесь несчастные захватили карбасы местных рыбаков и сумели бежать на материк. Часть беглецов погибла в дальнейшем, а другая часть, которая направилась в сторону Пинеги, после скитаний сумела выйти к частям Красной Армии.
При подавлении восстания в лагере убили 11 человек, а ещё 13 расстреляли на следующий день по приговору военно-полевого суда. Вскоре после этого лагерь перевели в Йоканьгу на (Кольском полуострове), где в столь же ужасных условиях располагалась военно-морская база. Всего в Мудьюгском концентрационном лагере содержалось свыше тысячи человек. Из них были расстреляны и погибли от болезней свыше 200 человек, а по другим данным — свыше 300 человек.
Единственный концлагерь времён I Мировой войны сохранялся на острове вплоть до позднего советского времени. 12 августа 1928 года на Мудьюге открыли памятник «Жертвам интервенции», а в 1934 году организовали Музей революции Северной области, который впоследствии объединили с Архангельским областным краеведческим музеем под названием «Музей каторги». НПравда, в 1940 году и он был закрыт в связи с размещением на острове воинской части ПВО
Музей интервенции на Мудьюге снова открыли 15 июня 1973 года. В нём были сохранены основные лагерные постройки: барак, карцер, вышки с ограждениями из колючей проволоки. Но в «ельцинское время» музей получил от так называемых «демократов» ярлык «коммунистической пропаганды», и с 1993 года организованные экскурсии в музей прекратились. После этого регулярное сообщение теплоходами из Архангельска на Мудьюг прекратилось, и он стал вотчиной рыбаков, охотников, грибников и ягодников из числа так называемых «диких отдыхающих».
В настоящее время музей находится в состоянии так называемой консервации, хотя почти все постройки и артефакты пришли в негодность. 25-метровый обелиск нуждается в ремонте, надгробия расстрелянных на острове людей не охраняются и свалены в кучу. А в 1998 году Архангельский областной комитет по культуре исключил концлагерь из реестра памятников истории и культуры. Так-то мы помним своё своё многострадальное прошлое!
В 1996 году постановлением правительства Архангельской области объекты Мудьюга были взять на государственный учет, как памятник инженерной архитектуры и поморской культуры. Но одно дело «учитывать», как памятник, другое – содержать его в надлежащем виде. Вторым делом в этом году всерьёз озаботились энтузиасты из Архангельска, такие как журналист Алексей Сухановский, например. Алексей принадлежит к числу, как я их называю, истых краеведов-исследователей. Много лет он занимается историческими изысканиями периода I Мировой и Гражданской войны на Севере.
Скажем, известны не только его газетные публикации, к слову, с очень образным слогом, но и его экспедиционные работы, в том числе и в полевых условиях в районе железнодорожной станции Обозерская, где в своё время пролегала фронтовая полоса между» красными» и «белыми» с интервентами. Теперь же Алексею удалось собрать коллектив единомышленников, который ставит своей задачей возродить жизнь в музейном комплексе Мудьюга. Начато необходимое и похвальное дело.
А как считаете вы: нужно ли полностью восстанавливать «Музей каторги» на острове Мудъюг в его максимально «первозданном» виде?
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить интересные истории, а так же оставляйте свои впечатления в комментариях.
