Все снова зашагали шутки и прибаутки.
Дойдя к вечеру к пункту ночёвки все снова закинулись сухпаем, и теперь уже могли лечь спать.
Для батареи уже были приготовлены две огромных армейских палатки.
В каждом конце стояла печка буржуйка.
На полу лежали толстым слоем еловые ветки. Все начали укладываться. Естественно всё делалось под руководством сержантов. С каждой стороны палатки легли все на бок, впритык к друг другу.
Потом зашла очередная колонна, и легла так же на бок впритык к друг другу, но эта колонна легла на половину на тела первого слоя курсантов.
Далее легла третья колонна на половину тел второго слоя.
И так с обеих сторон. Ноги третьего слоя сплелись внахлёст на середине палатки.
Мало того, все одели противогазы. Причины были две, первая что бы согреться, и вторая, была в том, что печки должны были топиться, и офицеры должны были за этим следить.
Но сами же офицеры заранее подсказали курсантам, нарезать на поле чудес резины с со сгоревших бронемашин резины с колёс. Все набили полные карманы этими обрезками резины, и теперь могли не только разжигать с их помощью костры из сырых дров, но и имитировать огонь в печках.
Естественно огонь от резиновых лоскутов не только мог мерцать всю ночь, но и отчаянно вонять.
И противогазы были сейчас в самый раз.
Естественно после такой укладки, ни кто не мог не повернуться, и все лежали так до самого утра.
Утром опять позавтракав, все вышли в путь. Жека только сейчас почувствовал, что его кастет пристёгнутый к белью, и к счастью лежащий в карманчике пришитом Настей, набил ему ногу до нестерпимой боли.
Но через пару километров пути он перестал его чувствовать. В этот день произошло неприятное событие. Елистархов, крепкий парнишка разрядник по бегу, поленился прожарить консервы , и сьел их просто так.
Рис с мясом 1938 года выпуска не просто отравил его, но видимо сделал с его желудком что то страшное.
Елистархов прямо на марше не только варвал, но изо рта у него пошла кровь.
Остановиться было нельзя, по этому группа в которую он входил, взяла его под руки и потащила. Оружие несли отдельно.
Через пол часа ада, в который попал Елистархов, подъехала машина скорой помощи.
Естественно армейская, его забрали и увезли. Больше ничего примечательного в во второй день не произошло. Опять все готовили сами обед, потом спали в палатке по той же схеме.
И вот наступил последний день .За время полевого выхода в течении трёх дней было пройдено более 150 -ти километров.
Но это было еще не всё. Все вошли в сосновый лс и приготовились к атаке. У всех было по 90-то патронов. Лейтенант приказал сыграть в развед игру.
Все пошли разбившись на свои группы через заросли леса. Встретиться должны были на опушке леса.
Жека шёл впереди своей группы, и всё время ему под ноги попадались конфетные фантики.
Постепенно ускорившись Жека догнал Пономаренко.
От него за сто метров пахло карамельками.
Он прятался за деревьями и жевал эти карамельки в полном одиночестве.
То есть по жлобски.
Увидев, что Жека его заметил, он вышел из своего укрытия, и пошёл рядом с Жекой.
Жека от души удивлялся жлобству, такого с виду неплохого парня.
Пономарь начал о чём то спрашивать Жеку, чавкая своей конфетой.
Жека же не удержавшись прямо в лоб спросил его — Пономарь, скажи мне, почему ты не делишься со своей группой?
Тут Пономаренко, ответил, что если разделить конфеты на всех. То ни кто не сможет наесться, а так, он хотя бы сам наедается.
И протянул Жеке потную карамельку из кармана шинели.
Жека отказался.
Ему вовсе не хотелось брать что либо от такого человека.
Тут все вышли на опушку леса, и по команде лейтенанта пошли в атаку. Шли стреляя холостыми патронами, при этом кричали — Ура!
Как не странно стрельба и дружный крик ура сработал, все впали в какой-то транс, и если бы перед взводом появился настоящий противник, то воодушевлённые курсанты порвали бы их штыками.
Пройдя ещё несколько километров, взвод соединился с остальными подразделениями, и уже с пустыми вещь мешками, так как весь сухпай был съеден, а патроны расстреляны, двинулись в родную казарму.