На закате осеннего солнца двое сидели над пропастью. Она была красива и юнá, он был молод и горяч... Двое посреди гор, в безмолвии и первозданной тишине.
Она забыла, как гудят поезда и трамваи, как работают двигатели машин, как по ночам включается холодильник и шумит в кране вода. Только звуки природы ласкали теперь её нежный, музыкальный слух.
Он забыл о том, что он - воин джихaдa, что цель его жизни - вершить правосудие и наказывать неверных во имя Аллаха. Ему хотелось теперь простого человеческого счастья и Дилара с избытком давала его Али. Это была именно та любовь, о которой пишут в романах: нежная, как пение ночного соловья; безудержная, как течение горной реки; страстная, как бег гибкой лани. И уже весной плод этой любви дал о себе первую весточку: однажды утром Дилара проснулась от тихой щекотки изнутри. Она давно понимала, что носит под сердцем ребёнка Али, но эти первые, робкие его шевеления привели девушку в восторг! Никогда прежде она не чувствовала ничего подобного: казалось, что внизу живота поселились бабочки и ласково касаются её своими бархатными крыльями; или словно тысячи мягких розовых лепестков цветущей черешни кружат в животе хоровод...
Ах, да - зимой началась война, но мир для Дилары теперь был узок и безопасен, как высокогорное ущелье. С началом настоящих холодов Али спустил её вниз, в небольшую деревню, где прошло его детство с матерью.
Быт там держался на женщинах - половина мужчин была призвана на военную службу, а вторая половина подалась в боевики - защищать гордую и независимую Ичкерию. Женщины же держали нейтралитет: они вместе молились о мире и старались жить дружно, хотя, к примеру, муж Мадины мог в это время где-нибудь под Грозным обстреливать из засады колонну танков под командованием мужа Алии. "Мужчины умеют лишь воевать, - любила повторять Дилара, - они словно не взрослеющие дети, не наигравшиеся в сабли и пистолетики. А мир во все века держался на женщинах, только мы - женщины, умеем хранить мир!" В свои 15 лет она гордо именовала себя женщиной, поглаживая свой слегка округлившийся живот.
Она любила своего Али безмерно, впрочем, он отвечал ей тем же. Дилара доверяла ему безоговорочно: когда с началом войны Али не появлялся в деревне целый месяц, она продолжала каждый вечер греть ему жижиг-галнаш (национальное чеченское блюдо: мясо с галушками из теста и бульоном) и наряжаться, в ожидании его прихода. Возвращаясь, он брал её на руки и долго держал, баюкая как ребёнка, шепча на ушко, как он её любит и как сильно соскучился...
В такие моменты Дилара вспоминала доброго Марка, который так же сильно любил её и Алесю. Как там теперь Алеся? Дилара слабо помнила её лицо, но по-прежнему жалела её. Она мечтала, что они с Али приедут в Москву, там она найдёт Алесю, вылечит её, родит ребёнка и больше никогда в их жизни не будет страха и безумной Лейлы. Жаль, что этим мечтам не суждено было сбыться.
***
Малыш родился в июле, на заре солнца. Когда обессиленная Дилара провалилась в забытье, а старая чеченка-повитуха обмывала крупненького мальчонку с чёрными волосами, за занавеску заглянул Али.
- Ишь ты, не утерпел! - шустро работая руками, словно напевала на чеченском старая Башира, которая принимала ещё самого Али и даже его покойную мать.
Мужчина на секунду застыл на пороге, потом снял с себя рубашку и еле слышно, ступая босыми ногами прошёл в комнату, где только что случилось чудо рождения нового человека, его сына.
Али поцеловал в лоб Дилару и мысленно поблагодарил её и Аллаха за первенца. Он провёл рукой по её растрепанным на подушке волосам и нащупал вдруг в них что-то металлическое. Осторожно распутав предмет в волосах, Али увидел маленький нательный крестик на джутовой верёвочке. Дилара всегда носила его с собой, в маленьком тканевом мешочке, который она пришивала к нижнему белью. Али просил, чтобы Дилара никому его здесь не показывала - это могло привести к неприятностям. Очевидно, в родах она боялась остаться без его защиты, поэтому тайком надела крестик на шею, а старая Башира, вероятно, не заметила его в распущенных волосах. Али сунул крестик в карман брюк, ещё раз погладил волосы любимой и уже после подошёл к сыну.
Ребёнок лежал на деревянном столе, накрытом байковым одеялом. Это был самый красивый мальчик из всех, что Али когда-либо видел в своей жизни.
- Джамал! (Красивый) - тихо, боясь напугать сына, сказал Али. - Твоё имя - Джамал! Приветствую тебя в этом мире, сын!
Последнюю фразу он произнёс на чеченском. Так у рождённого от большой любви мальчика появилось имя.
***
Дилара была рада, что Али назвал сына Джамалом. Имя напоминало ей о её отце, Джамиле, которому она была бесконечно благодарна за всё.
Джамиль Джафаров же никогда не увидит своего внука - он ушёл в мир иной почти одновременно с тем, как в него пришёл Джамал. Удивительные бывают в жизни вещи, правда? Джамиль словно освободил место, дал дорогу сыну той, которую бесконечно любил. Инфаркт всё таки добил его уставшее сердце, которому Бог не судил биться на вершине Эльбруса...
Продолжение ЗДЕСЬ⏪
Искренне благодарю Вас за прочтение и желаю всем приятного вечера! Оставайтесь со мной "В канале" - впереди у нас много интересного! Ваша Аленка. 🌌
🆘 Поможем вместе Вике Сизых нормально ходить! До 19 августа к сбору осталось 42594 рубля. Спасибо всем добрым людям, храни Вас Бог!