Утром нас с сыном переведи в хирургическое отделение Морозовской больницы. Конечно, по правилам из инфекционного отделения в хирургию переводить было нельзя, и следовало отправить нас домой на пару недель, но наш случай оказался из ряда вон выходящим. Стент оставленный в почке после первой операции начал отторгаться, и воспаление никуда и не думало уходить, отправлять малыша домой в таком состоянии было нельзя.
Если кто-то впервые на канале. Я мама ребенка-инвалида рассказываю историю своего сына и нашей борьбы за полноценное будущее.
Отделение располагалось в большом и старинном здании. Сейчас Морозовской больнице построили новый современный корпус, но мы лежали в ней в 2014 году, тогда все отделения находилось в зданиях дореволюционной постройки с высокими потолками и огромными парадными лестницами, витыми с маленькими колоннами. Разница лишь в том, что теперь выход на эту лестницу был совсем не центральный, а с черного хода. Однако меньше использоваться от этого она не стала, то и дело по ней шныряли мамочки с малышами на руках и врачи в белых халатах. Ведь крошечный лифт, уже советская модернизация работал еле ели и возил лишь самых сложных пациентов.
Нам досталась детская железная люлька в палате на 4 пациентов, и маленькое кресло рядом с ней. Кресло на ночь разбиралось в спальное место для мамы, и хоть оно было сломанным, жестким и не удобным все-таки это было огромным плюсом. На ночь все кресла складывали, дабы они не занимали пространство небольшой палаты. Туалет в отделении был один на этаже.
По коридору то и дело с грохотом везли каталки с пациентами, все здесь было поставлено на поток. Врачи и медсестры буквально бегали из одной операционной в другую. Закончив одну операцию, они перебегали в новую чистую операционную целой толпой, в это время использованную операционную мыли, чтоб через пару часов персонал вернулся в нее снова. Вот и наша операция не заставила себя долго ждать.
Сначала пришел анестезиолог, я объяснила ему все сложность сына, что возможно именно наркоз вызвал у него инсульт в первый раз. Затем подошел заведующий неврологического отделения. Он осмотрел малыша и, побеседовав с анестезиологом, они определились с тактикой манипуляции. Да, здесь нашу маленькую операцию считали именно манипуляцией, так как занимала она буквально пятнадцать минут, а в случае с моим сыном ее нужно было постараться сделать еще быстрее. Проходила данная операция не в операционной, а в процедурном кабинете, где стояла кроватка и эндоскопический кабинет с большим экраном. Я сама отнесла в нее малыша, и вышла за дверь. Наркоз должен был быть масочным, очень легким, как только маску убирали, и раствор переставал подаваться, малыш просыпался.
Паника и ужас сковывали все тело, но не успела я предаться своим мыслями, как ко мне подошла молоденькая медсестра с кипой бумаг.
-Извините, мы не оформили согласие на операцию и наркоз, нужно все это подписать. Я углубилась в бумаги, минут десять я заполняла нужные бланки, и тут дверь процедурной открылась и все в том же присущем атмосфере, темпе суетливой беготни из нее вышла врач, намереваясь отправиться на новую операцию.
-Все хорошо, он приходит в себя, мельком бросила она мне и побежала дальше.
Я заглянула в кабинет, с сына сняли маску, и он уже ворочался и начал открывать глазки.
-Забирайте, все хорошо, не поить час. – Так же сказал мне анестезиолог, так же убегая дальше в общем рабочем потоке.
-Через час кроха совсем пришел в себя, словно ничего и не происходило. Столько моих нервов и сил было положено, чтобы сделать этот вроде бы маленький, но столь значительный для нас шажок. Весь день я не снимала его с рук, а ночью следила за дыханием, ведь инсульты у нас то же возникли практически на ровном месте, когда ребенок уже отошел от наркоза и ему ничего не угрожало, но конечно сравнивать большую и сложную пятичасовую операцию и эту минутную процедуру не стоило. Только на утро следующего дня я, наконец, поверила, что этот жуткий этап нашей биографии остался позади. Видимо именно этот простой масочный наркоз, нам оказался подходящим. В последствии у нас будут еще 2 небольшие операции под ним, и они все пройдут хорошо. На самом деле, когда снимают жесткие рамки, и ты понимаешь, что все-таки сына можно лечить под наркозом становится намного проще на душе.
Теперь нам нужно было отлежать здесь неделю, долечить пиелонефрит, который, вызвал отторгающийся стент, сделать контрольные обследования. Нужно было понять, как заработает почка без поддержки. Сформировался ли мочеточник правильно и не возникает ли дополнительных обструкций.
Подписывайтесь на канал и ставьте лайки, буду Вам очень признательна.