Начало здесь.
Предыдущая серия.
15:17
Выйдя из метро, Ася подошла к остановке и увидела огромную очередь на автобус. Подошла к обочине, подняла руку. Тут же остановился темно-вишневый «жигуленок». За рулем сидел мужчина лет тридцати пяти. Клетчатая рубашка, от которой попахивало. Редкие светлые волосы.Усы. Прокуренные коричневые зубы. Он согласился отвезти Асю в аэропорт.
- К жениху едешь?
- По работе.
- Работа. Работа. Все только о работе думают, никто не думает о любви.
Он перехватил ее взгляд.
- А что ты думаешь, любви хотят только молодые да красивые. Страшненькие да старенькие тоже жаждут.
Машина сначала ехала довольно быстро. Потом медленнее, останавливаясь едва ли не каждом шагу. Ася с тревогой оглядывалась на машины справа и слева. Водитель тоже на них смотрел, но видел, похоже, кое-что другое, не то, что видела она.
- Вот скажи мне, почему одним все, а другим – ничего? – спросил вдруг водитель.
- В смысле? – не поняла Ася.
- Вон, посмотри. Почему у него черный джип, а у меня – развалившийся жигуленок?
- У него денег больше.
- А почему у него денег больше? Он что, умнее меня?
- Может быть.
- Может быть, - проворчал водитель, - еще и соглашается, главное. Я, девушка, пока в гарнизоне в Заполярье сидел, прочитал всю гарнизонную библиотеку. Включая «Критику чистого разума» Канта, прошу учесть.
- Ну и как? - поинтересовалась Ася, - поняли что-нибудь?
- У Канта-то? Мудрено пишет старик, замысловато. Но понял я главное вот что – что люди не равны между собой. Никогда не были равны и никогда не будут.
- Это вы из чего вывели, интересно? Из Канта?
- Нет, не из Канта. Эмпирическим, так сказать, путем вывел. Каждому из нас что-то одно суждено и как бы мы ни вихлялись, мы из своей колеи выскочить не можем. Если родился с серебряной ложкой во рту – то что бы ты ни делал, будут у тебя и деньги и почет и уважение. А если родился на помойке, на помойке и помрешь.
- Не согласна!
- Опровергни.
- Есть множество примеров людей, которые добивались многого, родившись в глухой деревне и не имея никаких предпосылок для того, чтобы стать хоть кем-то.
- Примеры в студию!
- Навскидку - Ломоносов.
- Знаю такого, принято, - кивнул водитель, - смотрел в детстве кино про него по телевизору. Холмогоры, рыбный обоз, славяно-греко-латинская академия, основатель университета. А мы давай другой пример возьмем. Поближе. Вот если взять, например, меня…
«Жигуленок» вырулил из переулка на Садовое кольцо и сразу стало видно, что все Садовое забито машинами и поток машин совсем не двигается. «Жигуленок» встал в это полотно, как пазл в ячейку. И больше ни с места. Впрочем, водителя это, похоже, совершенно не волновало.
- Не знаю, как там Ломоносов, а вот я в детстве любил читать книги про Суворова. И сам решил стать великим военачальником. Пошел в военное училище. После этого восемь лет оттрубил по отдаленным гарнизонам. А потом и вовсе в один момент – выходит приказ и нас всех отправляют на волю. В свободное плавание. Полжизни считай позади, а ничего не заработал. Ни благодарности от государства, ни квартиры, ни пенсии. Ничего. Только вот этот жигуленок. Если бы не он – ей-богу, умер бы с голодухи. Только он и кормит. И что? Мог бы я с такими данными перейти через Альпы, как Суворов? Я бы может и перешел бы, если бы мне дали армию.
Ася задумалась.
- Что молчишь?
- Думаю. Мне кажется, что армию Суворову никто не давал. Он ее взял сам.
- Придумаешь тоже. – усмехнулся водитель, - как он ее взял? Восстание, что ли, устроил?
- Нет. Он сделал так, что у царицы не было выбора кроме как поставить его во главе армии.
- Вот то-то и оно! – торжествующе сказал водитель, - царица его выбрала! А почему она именно его выбрала в военачальники? Повезло? Почему мы знаем именно Суворова, а не какого-нибудь Пупкина?
- Вы же читали книги про Суворова. Он каждое утро обливался ледяной водой и усердно изучал военную науку.
- Я тоже и обливался и изучал, - проворчал водитель, - толку-то. Ничем это мне не помогло. Представь, как будто мы все детали. И мы лежим на одном большом конвейере. И кто-то стоит и отбирает детали. Тех, кого выбрали – те становятся на свое место и крутятся всю жизнь. А тех, кого отбраковали – кидают в корзину со стружкой и все, тебе уже из этой корзины не выбраться.
Ася передернула плечами. Ей стало не по себе, когда она представила, что ее бросили в корзину с колючей металлической стружкой. То, о чем говорил водитель, было очень похоже на то, что происходило в ее жизни.
- Хороший образ, - сказала она, - а еще так бывает, что тебя сделали, выточили, а для чего, для какого дела, не понятно. И не найдя тебе применения, тебя отправляют в эту самую корзину. То есть тебя отбраковывают не потому, что ты плохой, а просто потому, что ты не подходишь ни в одно отверстие.
Водитель одобрительно кивнул.
- Соображаешь. А вообще, знаешь,у меня такое ощущение, что у нас всю страну бросили в эту корзину.
- С таким настроем вы вряд ли перейдете через Альпы, - заметила Ася.
- Да уж какие мне Альпы, - усмехнулся водитель, - до очередного техосмотра бы дотянуть. Да за съемную комнату заплатить.
Справа и слева доносился бесполезный рев моторов и автомобильные сигналы. Над потоком машин поднимался в воздух поток бензиновой гари и смешивался с ядовитой дымкой, висевшей в воздухе.
- Что-то сомневаюсь я, что ты попадешь сегодня на самолет, - сказал водитель.
- Это еще почему?
- Посмотри, что творится. Говорят, это из-за верховного главнокомандующего дороги перекрывают.
- Зачем?
- А чтобы все знали, что это он в Кремль едет. Когда он едет – вся Москва стоит.
- Знаете что? – заговорила Ася горячо и уверенно, - у вас еще есть шанс добиться большего, чем у вас есть сейчас.
- Да ну тебя, - водитель махнул рукой, - наши шансы поют романсы.
- Нет, послушайте меня! Как вас зовут?
- Да зачем тебе мое имя?
- Скажите!
- Имя у меня простецкое, пролетарское. Допустим, Коля меня зовут. Коля-Николай, сиди дома, не гуляй.
- Николай, когда Ломоносов приехал в Москву, его не хотели брать в академию, потому что он был уже взрослый малый. Но он настаивал. И сел в итоге за парту вместе с детьми. Он потерял годы на то, чтобы добраться в Москву из своих Холмогор. Но потом, когда он добрался, его уже было не остановить. Он опередил всех. Он не просто стал лучшим учеником – он вышел далеко за пределы того, чему их учили.
- Я не понимаю, к чему ты клонишь, - недоверчиво сказал водитель.
- Посмотрите на них, - Ася показала на окно, на сплошные ряды стоящих машин, - они все стоят. Они никуда не едут. Найдите способ поехать. Найдите способ привезти меня в аэропорт вовремя.
Николай развел руками.
- Ты же видишь, какая тут ситуация. Я ничего не могу…
- Можете! – твердо сказала Ася, - и сделаете. Вы отвезете меня в аэропорт. Вы найдете лазейку. Мы просочимся через эту пробку. Мы проедем сквозь эти машины, если понадобится.
- Как это? – скривился Николай.
- Я не знаю! Придумайте. Это и будет ваш переход через Альпы. Если вы это сделаете, вся ваша жизнь изменится. Навсегда. Вы вытащите себя из ящика со стружкой и займете свое место в этом мире. Вы займете то самое место, которое захотите занять.
- А ты что, колдунья, что ли? – недоверчиво сказал Николай, - Или еще хуже - психолог?
- Я человек, которому нужно попасть в аэропорт. Ну что. Давайте, решайте. Кто вы – Суворов, Ломоносов или…
- Тварь дрожащая.
Николай оглянулся на стоящие машины. Обстановка на дороге накалялась. Люди были измучены дорогой и отравленным воздухом. Нервы звенели у всех. То тут, то там водители высовывались из машин и ругались друг с другом. Еще немного и в ход пойдут монтировки и бейсбольные биты.
Николай постукивал костяшками пальцев по приборной панели и смотрел куда-то сквозь машины.
- Ну ладно, - сказал Николай, - попробуем. Покажем девушке класс скоростной езды по пересеченной местности.
Он положил руку на рычаг переключения скорости. Где-то в глубине машины заскрежетали шестеренки, «жигуленок», кажется, на секунду взвился в воздух и… перепрыгнув бордюр, выехал на обочину.
Тут же засигналила вся дорога – то ли проклиная отступника, то ли ободряя.
- Ша, - сказал весело Николай, - не шумите под руку.
Подпрыгивая и грохоча, едва не разваливаясь на части, «жигуленок» проехал по обочине метров сто пятьдесят, а потом свернул в переулок. Тут тоже дорога была забита, но Николай, не задумываясь, вырулил на тротуар.
- Вот так, залетные, не подведите, - орал он, кажется, забыв, что управляет не лихой тройкой, а автомобилем.
Николай отчаянно сигналил, матерился, орал во все горло, пел песни. А «жигуленок», как взбесившийся, мчался по сложной траектории, едва не сбивая пешеходов, на несколько миллиметров разъезжаясь со встречными машинами.
Ася вместе с Николаем кричала, пела и хохотала. Никогда еще ей не было так весело.
И когда они уже вырвались из города, позади сверкнула синяя молния милицейской сирены и металлический голос приказал им остановиться.
- Ну вот и все, - сказал Николай упавшим голосом, - поиграли и ладно.
«Жигуленок» сбросил скорость и двинулся к обочине.
- Ничего не все, - умоляющим голосом сказала Ася, - не останавливайтесь.
- У них «Форд» И рации. Они перекроют дорогу. Нет шансов.
- Не останавливайтесь. Пожалуйста.
- Эх, что ты со мной делаешь, - сказал он, - ну ладно. Переход через Альпы, говоришь?
И он вжал педаль газа в пол.
- Главное, чтобы мы не развалились прямо на трассе. Вот будет позору-то.
«Жигуленок» как будто прижался к дорожному полотну и помчался вперед, легко обходя все машины в правом потоке.
Николай наклонился и внимательно посмотрел в зеркало заднего вида.
- Прав меня лишат навсегда, это точно. Это в лучшем случае.
- Зато вы станете легендой, - сказала Ася.
- Это точно, - сказал он и повторил с заметным удовлетворением, - это точно. Держитесь, вонючие Альпы. Суворов идет.
«Жигуленок» мчался по трассе, а за ним, метрах в трехстах, ехал милицейский «Форд». И «Форд» приближался с каждой секундой.
Продолжение здесь.