В последний раз Павел приезжал домой давно – около семи лет назад. Сначала никак не мог устроиться в Москве, не было ни жилья, ни постоянной работы. Потом нашёл хорошую работу, и, так как он хорошо знал английский язык, ему сразу же предложили работать в офисе кампании за границей. Зарплата там была хорошая, он сразу согласился. Получилось так, что он уехал на несколько лет, и ни разу не писал и не звонил домой родителям. Сообщил только, что уезжает за границу, и всё. И вот теперь он решил нагрянуть домой без предупреждения. Павел шёл от станции к дому и представлял, как его встретят отец и мать, любимая овчарка Гром.
Мать и отец учились вместе ещё в сельской школе, в одном классе. Как рассказывал Павлу отец, за Настей - так звали мать – «бегали» все ребята в школе. Хотя Настя не была красавицей, но у неё были такие глаза, что увидевший их однажды – не забудет никогда. Они были глубокого голубого цвета и, самое главное, они сияли. Отец говорил, что так сияет солнце, когда утром он бывает на рыбалке, на озере Дырявом. Такое название озеру дали местные жители из-за того, что вода в озере была холодная и кристально чистая, так, что всё было видно до дна. И, вдобавок, вода всегда стояла на одном уровне, хотя в него впадала маленькая речушка, Лучинка, а из озера вода никуда не вытекала. В общем, слухи про это озеро ходили самые фантастические.
Вот вода, как зеркало, спокойна. Вдруг налетает ветерок, и пошла по воде мелкая рябь, а утреннее яркое солнце, преломляясь в мелких барашках воды, слепит глаза множеством мелких лучей.
Вот такое же сияние лилось на окружающих из глаз Насти. Колька, так звали отца, был больше всех влюблён в Настю. И сразу после выпускного вечера они поженились. В армию отца не взяли из-за плоскостопия, он заочно окончил ветеринарный институт, чтобы не разлучаться с любимой Настей, и работал на местной ферме ветеринаром.
С этими воспоминаниями Павел дошёл до дома, привычным движением сунул руку между штакетинами и откинул крючок калитки. Во дворе – тишина. Где же все, почему Гром не бежит навстречу? На приступке стоит пара калош, это отцовские, большие. Маминых не
Дверь в дом была открыта. Он вошёл. Уютно, по-домашнему скрипнула половица у порога. Пахло чем-то вкусным. Чисто и тепло, видно мать протопила печь - ведь уже сентябрь на исходе. Он поставил чемодан, разулся и прошел на кухню. Никого.
Сзади тихонько скрипнула дверь, пришла мать. Она споткнулась о чемодан, подняла глаза и кинулась к Павлу. «Да, как же ты без предупреждения?.. А я была у бабки Матрёны… Почему не звонил, не писал?..» - бессвязно, с сияющими глазами она ещё что-то говорила, обнимала, целовала Павла и снова смотрела и смотрела на него.
Немного успокоившись, она захлопотала по хозяйству, и через какое-то время Павел уже ел вкусные мамины пельмени и пил душистый чай, заваренный с веточками малины. Мать на его вопросы об отце ответила, что он умер два года назад. А случилось это так.
К ним на ферму назначили нового заведующего. Оказался воровитым, низким человеком. Когда обнаружили недостачу, он свалил на ветеринара, и следователь, не разобравшись, или не желая разбираться, подтвердил вину Николая. Ему дали срок. Но жители села, уважающие своего односельчанина, написали жалобу в Москву на несправедливое расследование. Приехала целая комиссия, дело было пересмотрено, Николая отпустили. Но у него после этого случился инфаркт. Хоть Николай и отшучивался, что это от разлуки с Настей, но ему слишком многое пришлось вытерпеть, пока шло следствие. Два года назад он умер. Почти сразу не стало и Грома. Собака больше всех скучала. От тоски Гром просто перестал есть и пить. Так и умер прямо у могилы хозяина.
Павел слушал мать и понимал, что пришлось ей вытерпеть и пережить за эти годы. Как она сказала, если бы не бабка Матрёна, их соседка, она бы не выжила. Тоже просто легла бы у могилы Коли и закрыла глаза. Матрёна за ней, как за дитём, ухаживала. А теперь вот Матрёна слегла, не поднимается, родных у неё – никого. Вот и осталась она теперь на руках у Насти.
С утра Павел с матерью сходили на могилу отца. Потом мать понесла Матрёне поесть. Павел остался дома. Ходил по дому, по двору и огороду. Теперь он увидел, что в хозяйстве не хватает мужской руки. Разобрал наконец чемодан, достал подарки, которые он привёз родителям.
На следующий день нужно было уезжать, он приехал всего на три дня, Павла ждали на работе. Мать проводила его до калитки, обняла, перекрестила, и зашла на крылечко, чтобы дольше видеть фигуру уходящего сына. Слёз не было, она вообще не любила плакать. Павел шёл и оглядывался, пока видно было худенькую фигуру матери и рядом с ней – стоящие на приступке передом к дому калоши отца, как будто отец только что вошёл в дом. И почему-то только сейчас он с ужасом осознал, что отец больше никогда не выйдет из дома - ни встретить его, ни проводить.