Дома начались скандалы. Брат все время делал замечания жене за грязь. А однажды побил ее за то, что налила ему суп в немытую посуду.
- Я из такой чашки даже в армии не ел. И грязным не ходил. Когда я тебя научу? Хочешь нас всех холерой заразить? Выгоню из дома,…будешь в сарае жить.
Жена всегда спорила и врала ему. Иногда сваливала на нас с сестренкой свои промахи. Тогда и нам попадало, под горячую руку. Жить стало совсем плохо.
После окончания сева, в соседнем селе Сабантуй. Праздник такой. Мой брат участвовал в соревнованиях по борьбе и проиграл. Баран ему не достался. Я только смотрел, а сам не решался меряться силами. И не покупал ничего. В кармане был целый рубль, но не мой. Соседка просила отдать долг брату.
- Можешь купить себе что-нибудь, только скажи, что я долг отдала.
Вечером мы вернулись домой. Всю дорогу Мансур молчал, а у дома соседки вспомнил.
- Иди, забери долг.
Я вытащил рубль из кармана и отдал брату.
- Она утром отдала, а я…забыл.
- Так ты украл у меня деньги? Я вижу, тебя тоже надо учить.
От удара плетью я свалился на землю и не успел убежать. Брат стоял надо мной и хлестал изо всех сил. Я старался увернуться. Но только вначале. Кричал страшно. Потом перестал кричать и отворачиваться. Только голову закрыл руками. Внезапно побои прекратились. Оказывается, на крик прибежал мой друг и со всей силы рукояткой вил ударил Мансура по спине. Потом он отскочил и наставил острия на брата, а мне крикнул.
- Беги к Гаятулле. Я тут сам справлюсь.
Я еле поднялся и увидел, что брат не может ударить Закия. Одно дело избить брата за воровство, другое дело избить чужого подростка, у которого полдеревни родственников. Вбежав во двор к Гаятулле, я упал на землю и только выл и стонал. На шум сбежалась вся семья. Гаятулла теребил меня и только спрашивал.
- Кто это сделал? Отвечай, кто? Мансур?
Я не мог говорить и только кивнул головой. Потом он обернулся к жене.
- Не трогайте его. Кровь с лица сотрите только. Я сейчас.
Из дома он вышел с карабином. Жена и две дочки повисли у него на руках. Папочка, не убивай Мансура. Тебя в тюрьму посадят. Мы все пропадем без тебя.
Гаятулла остановился и отдал оружие жене.
- Хорошо. Пусть будет по-вашему. Я за фельдшером.
Пожилой лекарь долго и осторожно меня ощупывал. Потом просил покашлять, но я не смог выполнить его просьбу.
- Ну что? Переломов нет. Отнесите его в дом. Пусть несколько дней лежит. Потом скажу, что делать. А пока, вот что? Я напишу бумагу, отнесешь ее в милицию. Побои серьезные. Обязан сообщать.
Через неделю я смог дойти до сельского Совета. В кабинете милиционера сидел брат… с вещами.
- Давайте сразу перейдем к делу. Статья серьезная. Но можно все уладить. Вы же родственники. Давайте подумаем вместе. Пострадавший, Вам и решать.
- Я не хочу сажать его в тюрьму. Но жить с ним в одном доме тоже не могу. Я не знаю, что делать.
- Хорошо. Я думаю, вам надо разделиться. Мансур переходит в новый, почти достроенный, дом. А Гариф с сестренкой остаются в старом. Хозяйство пополам. Согласны?
Брат только кивнул головой.
- И последнее. Пострадавший сейчас напишет заявление, что «претензий не имеет», я дело закрываю.
Милиционер спас брата от тюрьмы, а меня от переживаний. Хороший был человек, жаль быстро уехал. Новый участковый любил сажать всех. Люди стали бояться его. А Мансур вновь меня обманул. Корову забрал себе, а нам отдал лошадь без телеги и плуга. Чем пахать, чем сеять я не знал. На помощь пришел друг.
- Отдай лошадь брату. Чтобы он за сестренкой смотрел. Сам уезжай учиться. Школу-то уже мы закончили. Комсомол характеристику даст. Во всех институтах есть рабочие факультеты. Будешь жить в общежитии.
- Поехали вместе. Одному страшновато.
- Нет уж. У меня работа есть, председателя возить. Потом,… женюсь, наверное. Осенью.
Характеристику мне дали хорошую. Даже указали, что боролся с религиозными предрассудками. Правда, наша борьба заключалась в одном. Мы не ходили на проповеди муллы. Когда же он попадался нам по дороге, то мы с другом начинали качаться из стороны в сторону. Изображали пьяного. Случайные зрители хохотали. Вроде бы, над нами. А на самом деле… Все знали о пристрастии знатока веры к вину. Еще выдали документ, в котором было написано, что я и есть я.
- А это-то еще зачем?
- Тебя в деревне все знают. А в городе никто. Паспорт называется. Основной документ. Учись лучше. Городским жителем станешь.
На прощание друг дал несколько советов.
- Оденься в бедную одежду. Там пожалеют и новое все дадут. И самое главное. Когда не знаешь ответа, почему молчишь?
- А как же иначе? Если ответа нет?
- А народные мудрости зачем? То есть пословицы. Они ведь ко многим случаям подходят. Вот, например, подрались двое и спрашивают тебя, кто виноват? А ты не знаешь. Поэтому говори «Какой привет, такой ответ». Все подумают, что ты…умный. Понял?
Еще с десяток пословиц пришлось выучить. Пригодятся.
В приемной комиссии «Рабочего Факультета» при медицинском институте долго рассматривали мои бумаги, да и меня самого. Я уже начал думать, что с лаптями перестарался. Надо было бы туфли парусиновые одеть. Один из членов комиссии нарушил молчание.
- Что можете сказать о врагах Советской власти?
- А их нет уже.
- Вот как? И почему, интересно?
- Колчака расстреляли. А Троцкого выгнали,… больше нет никого.
- А как относитесь к богатым?
- У нас говорят, «Богатому веры нет, как в воде опоры».
- Да? И почему?
- «Деньги и совесть не дружатся». Тоже говорят... у нас.
- А юноша… мудрый. Придется принять.
Вопросов больше не было. Записку дали.
- Отнесете это завхозу. Он все решит.
Я сразу понял, что завхоз самый главный человек. Действительно, это был огромного роста мужчина в полувоенной форме. И он тоже долго смотрел на меня, потом повел на склад.
- Вначале выбери обувь. Лучше сапоги. Зима впереди. Лапти можешь сдать в…музей. Это место такое, где редкие вещи хранятся. Потом форменку по росту. Белье нательное. Оденешься после бани. Торопись, обед через час.
Вымыться и постирать одежду я успел. Хозяйка бани обещала присмотреть за моими вещами. После обеда я опять нашел завхоза.
- У Вас во дворе много дров. Можно я их буду колоть и складывать, куда скажете.
- Молодец. К вечеру найди меня. Я тебе комнату покажу… лучшую.
Через неделю все комнаты заполнились. В большом зале собрали всех. Зачитали списки классов и объявили, что мы теперь студенты. В каждом классе назначили старост и дали им листочки с обязанностями. Назначили старших комнат. В нашей комнате я им и оказался. Большинство студентов были младше меня. Я-то учился с перерывами и к семнадцати годам закончил только семь классов. В конце собрания, неожиданно, прозвучало.
- Кто умеет играть на музыкальных инструментах?
Зал молчал. Я поднял руку. Играть я умел. Нот не знал. Никаких правил тоже. Но мог взять любой инструмент и через полчаса уже подбирать песню.
- На чем играете? Аккордеон, баян или трехрядка? Рояль, или другие струнные инструменты?
- Что дадите. На том и буду играть.
В зале засмеялись.
- Отлично. Веселый человек. Назначаем Ибрагимова ответственным за культурно - массовый сектор. Баян под роспись получите у завхоза. В этом зале по средам, субботам и воскресеньям – танцы. Вход только студентам и…приглашенным.
Учился я старательно. Впервые в жизни не было забот о еде, одежде, дровах. Но учителя быстро выяснили мои пробелы в знаниях. Отличницу Шакиру назначили мне в помощь. Симпатичная девушка, маленького роста с круглым лицом и такими же глазами мне сразу понравилась. Она пыталась быть строгой. Но когда я долго смотрел на нее, то краснела и путалась.
Большинство «Рабфаковцев» были ребята. Поэтому на танцы пускали только девушек из соседних улиц. Так я стал непримиримым врагов всех хулиганов. Они и передали мне, чтобы не попадался. Какое-то время мне это удавалось. Но однажды в воскресенье остался помочь убрать со столов после ужина. Мы уже выходили из здания, я пропустил девушек вперед. Внезапно дверь захлопнулась перед моим носом.
- Гариф, закройся на крючок и беги наверх. Там спрячься. Тебя тут целая банда караулит.
Я побежал на второй этаж, спасаясь от, ворвавшихся в столовую, людей. Все кабинеты были закрыты. Выходной же. В крайнем помещении ремонт был не закончен и дверь не заперта. На мое счастье окна еще не забили на зиму. Газон внизу тоже был кстати. Через забор воинской части перелетел птичкой. Через соседнюю улицу добежал до общежития. На самой нижней ступеньке сидела Шакира и плакала.
- Ты чего ревешь? Кто обидел? И где все?
- Тебя жалко. Девчонки сказали, что тебя шпана зарезала. Весь «Рабфак» побежал мстить. И милицию уже вызвали.
Человек пятнадцать были окружены студентами. Вперед вышел староста.
- Стойте, где стоите. Иначе забьем всех камнями, как шакалов. Стойте и ждите.
Противники начали совещаться и приготовились идти на прорыв. Подбежавшие милиционеры не позволили этого сделать. Они выводили хулиганов по одному, обыскивая. Всех, кто был с ножами, задержали и увели в милицию. Остальных переписали и предупредили.
- Еще раз попадетесь, тюрьмы не миновать. А студентам спасибо. Ваш товарищ жив и здоров.
В этот вечер я играл не переставая. Пары крутились в круговороте танца. Шакира не танцевала, а сидела рядышком. Какое-то новое чувство беспокоило. Вроде, все обошлось, а все равно не по себе. Оказывается, и за меня кто-то может переживать и даже плакать. Приеду в отпуск, обязательно расскажу другу. Пусть порадуется. С этого времени мы стали встречаться не только для занятий. Когда девушка приходила с тетрадями в комнату, то все ребята исчезали. Выяснилось, что она тоже сирота. Жила у дальних родственников в пригороде Уфы..
- Мне учиться надо только на отлично. Институт закончу, врачом буду. Тогда и дом дадут и зарплату.
- А мне легче в деревне. Я все умею. Правда хозяйство уже и не нужно. Колхозы везде. Все общее. В городе труднее и… опаснее.
Через полгода надобность в помощи отпала. Мы уже не занимались по вечерам, а просто разговаривали. Я удивлялся ее наивности. Она, отличница по всем предметам, совершенно не разбиралась в жизни.
- Ну, ты как моя сестренка. Ей дай пятнадцать копеек. Она пряники купит, и босиком ходить будет.
- Ты когда домой поедешь, после учебы, напомни мне. У меня вещи остались, хорошие.
На вокзале Шакира вручила узел.
- Все чистое и выглаженное. Пусть носит. Я буду ждать тебя. Мы же теперь настоящие студенты первого курса. А ответ тебе я дам первого сентября.
Я понял, что она, возможно, согласится выйти за меня замуж. Пора определяться в жизни. Закий, наверное, давно женат. Вот и мне судьба улыбнулась.
В родной деревне многое изменилось. Мансур вступил в колхоз, сдав в общую конюшню мою лошадь. Зулейха жила в нашем доме и была помощницей во всем. Везде чистота и порядок. Мы с братом пьем чай и разговариваем. Его интересует все. Я долго отвечаю на вопросы и успеваю задать только один.
- Как мой друг? Женился?
Женщины встали и вышли из комнаты. Мы остались с братом одни. Тишина нехорошая.
- Тут такое дело. Ты к ним не ходи. Горе там. Закий арестован.
- За что? Не может быть.
- Слушай и не перебивай. Суд скоро. А дело такое. Ты помнишь нового милиционера в деревне. Он плохой человек…был. Сам он из соседней деревни. Его за что-то оттуда выгнали и к нам перевели. На наше горе. Несколько человек уже посадил в тюрьму. А тут стал к невесте друга твоего приставать. Дождался. когда председатель в район уехал и …опозорил девушку. Еще пригрозил, что если жаловаться будет, то Закия посадит лет на двадцать. Она с горя и позора утопилась в пруду. В том, который мы всей деревней копали. При тебе еще. Когда ее нашли, то врачи и определили, как-то, что с ней сделали. Сразу друга твоего арестовали. Но он оказался невиновным. Отпустили. Зря, наверное. Надо было его подержать взаперти-то. После похорон твой друг обошел всех и все узнал. Люди видели. Ночью он подъехал к дому милиционера и сказал, что труп в лесу нашли. Надо ехать на опознание. Тот собрался и поехали. У леса остановились. Закий пошел поправить, вроде бы, колесо. Накинул вожжи и связал паразита. Потом освободил ему только пальцы. Дал его же бумагу и велел писать все, как было. Тот и написал. Жить хотел, видимо, сильно. Когда Закий все прочитал, то, как с ума сошел. Камень привязал к шее и повез к пруду… Там и нашли утопленного через три дня. А друг твой теперь ждет суда. Говорят, сперва молчал, а когда всех родственников стали допрашивать, во всем признался. Суд будет у нас. Какой-то «выездной». Ты на сеновал иди. Курить не начал еще? Побудь один.
Ночь я проплакал, потому что никто не видел. Сам суд помнил плохо. Друг очень спокойно отвечал на все вопросы. Даже, казалось, что его не интересует все происходящее. От последнего слова отказался. Приговор слушали в тишине почти до конца. «Высшую меру наказания» заглушил рев родственников. Мать кричала на весь клуб, и ее увели из зала. Судья сделал исключение из правил. Он так и сказал «В порядке исключения», разрешаю родственникам… проститься. Я подошел последним. Глаза друга были, как мертвые. Я не знал, что надо говорить, поэтому молчал. И услышал.
- Если у тебя сын будет,… назови его, как меня. Я буду о нем заботиться… Там.
Я только кивнул головой и быстро ушел… плакать.
В деревне у меня дел больше не было. Вернувшись в институт, пошел к завхозу. Я помогал во всем. Все полы покрашены. Стены побелены. Двор очищен от травы. Завхоз сам предложил.
- Ты, говорят, судьбу свою нашел. Вот из этой бывшей кладовки сделай… гнездышко. Не стесняйся. Дело обычное. Она девушка хорошая.
Через три дня ремонт закончен. Осталось заняться собой. Лицо рябое, но не сильно. Белый шрам у зрачка правого глаза портил все. Вот бы закрасить и его. Как комнату. В аптеке дали «краску для глаз». Даже рассказали, как разводить ее. Вечером, оставшись один, приготовил раствор. Успел закапать только две капли. Дикая боль и никакая вода не помогает. В ближайшей больнице оказали помощь и положили на лечение. На второй день стало хуже. Боль была уже и во втором глазу. Меня повезли в операционную. Очнулся в палате. На глазах повязки.
- Я, что? Совсем ослеп?
- Да нет. Второй глаз сохранили. Как ты до такого додумался. Краской для ресниц глаза красить. Теперь терпи. Лечение будет долгое.
Шакира приходила часто. Я ее сразу узнавал по тихой походке и всхлипываниям.
- Это я во всем виновата,- сетовала она. – Надо было сразу соглашаться. Это меня подружки научили, что ответ сразу давать нельзя. Надо было себя слушать, а не их. Я все равно тебя люблю.
Я обычно отмалчивался. Какой я теперь жених…одноглазый.
Занятия начались без меня. В первый день возвращения из больницы вызвали в деканат.
- Распишитесь за получение документов. Вы сирота, поэтому вещи сдавать не надо. Мы очень сожалеем, но продолжать обучение Вы не можете. Не положено. По медицинским показаниям. Сдадите только баян. Почитайте объявления. Может быть, найдете подходящее училище или курсы.
Одна бумага меня заинтересовала. «Открыт прием на курсы продавцов при торговом техникуме. Срок обучения полгода. Иногородним представляется комната. Сиротам питание бесплатное». Это было как раз про меня. В тот же день оформил все документы и вселился в маленькую комнатку. Через несколько дней Шакира нашла меня.
- Вот, оказывается, ты где. Комната очень маленькая. Но ничего страшного, устроимся.
- Как ты меня нашла? И что значит, устроимся?
- А я уже студентка торгового техникума. Перевелась за один день. Но жить вместе разрешат, если распишемся. Так что бери документы и пошли в ЗАГС. Я теперь невеста… богатая.
Девушка положила на стол мешочек с серебряными монетами.
- Весь курс собирал…на комсомольскую свадьбу. На первое время хватит. Потом я переведусь на заочное отделение и поеду за тобой в любую деревню. Тебе же там легче будет. Будешь работать в магазине и меня учить сельской жизни.
Полгода пролетели, как один день. Курсы закончены с отличием. За это и послали в деревню не просто продавцом, а заведующим. Жена успокаивала.
- Ты, главное в магазине честно работай, а с документацией помогу.
Она и помогала,… пока не родилась дочь. Очередная ревизия обнаружила недостачу. Пришлось отдать всю зарплату. Дома другая беда. Ребенок заболел. Когда приехал фельдшер, то и жена уже не могла встать.
- Ищите подводу и срочно в район. Боюсь, как бы «сыпняк» не прицепился. В селе уже были случаи. Я сам отвезу. А ты в воскресенье проведать приедешь. Двадцать пять километров всего, довезем.
В воскресенье я забрал недельную выручку и поехал в район. Там сдал деньги в Райторг, оставив немного на подарки больным. В районной больнице санитарка спросила, к кому я приехал. Потом повела меня в отдельный корпус. У дверей с надписью «главный врач» остановилась.
- Вам туда.
- Вы, бабушка, что-то путаете. Мне жену проведать с дочкой надо.
- Ничего не знаю. Мне сказали, я привела. Все.
Из–за стола вышел немолодой мужчина.
- Садитесь. Поздновато Вы привезли больную. Мы сделали все, что смогли. Но лечение не дало результата. Очень сожалею.
- Как не дало результата? А что вы неделю делали? Не хотите лечить, я их в другую больницу отвезу.
- Вы меня не поняли. Мы не смогли спасти вашу жену и дочь. Тяжелая форма сыпного тифа. Они уже похоронены на специальном кладбище. Вот документы. Сожалею.
Домой я не поехал. В буфете на станции пил, пока не потерял сознание. Утром проснулся в милиции. В карманах пусто, как в амбаре весной. На беседе с дежурным увидел свои документы и ключи на столе. Узнав все, меня отпустили. На попутной подводе вернулся к ненавистному месту работы. Все. Ни продавец, ни завмаг из меня не получился. В деревню ехать тоже нельзя. За год с небольшим, потерял все. Друга, жену и дочь, и…глаз.
За что меня так судьба наказала? Я же старался все делать правильно. Но, после ночи без сознания, стало немного легче. Что-то делать надо. Буду искать другую работу. Жену искать бесполезно. Инвалид в двадцать лет. Даже в военкомате посочувствовали.
- Не все так плохо. Правда жаль, что глаз правый потерял, стрелять не сможешь, если что. А, может быть, ты левша?
К их сожалению я оказался «правшой» и мне выдали «белый билет». Не годен к строевой.
Небольшую недостачу списали. Трудовая книжка на руках. Чтобы жить в городе, надо освоить городскую профессию. Вновь стою у доски объявлений. Читаю. « Обучение без отрыва от производства. Строительные специальности. Работа сдельная. Выдается спецодежда. Иногородним представляется общежитие». Через три месяца получаю документ о том, что я каменщик третьего разряда. Первая самостоятельная получка обрадовала. За полгода обновил гардероб. Теперь и в деревне не стыдно показаться. Хромовые сапоги и пальто превратили меня в городского жителя. В отпуск еду к брату. Там новость. Сестренка вышла замуж за нового милиционера. Но его быстро перевели на повышение, и они уехали в Уфу. Рабига живет в Чишме с мужем и детьми около вокзала. Брат вновь ругается с женой по поводу грязи. В доме полно мух. Я тороплюсь обратно.
В бригаде каменщиков новая тема разговора. Оказывается, если поехать на стройку в Среднюю Азию, то можно за месяц на шабашках заработать «кучу денег». Одна проблема, надо уметь заключать грамотно договора.
- Давай Гариф, набирай бригаду. Поедем, посмотрим. Не получится, вернемся. В Уфе работы много.
На том и решили. Узбекский город Ургенч встретил нас вербовщиком на вокзале.
- Очень хорошо, что вы строители. Пошли за мной. Не пожалеете.
Договор заключили в тот же вечер. Но работа оказалась непривычной. Кладку стен из кирпича-сырца никто не делал. В первый день работы допустили брак. Одна стена дала «пузырь», то есть выпуклость. Мы не знали, что делать. Один из местных жителей, увидев нашу проблему, решил ее просто.
- Облейте стену водой и срежьте лопатами «излишек. И «гоните» кладку сразу на всю толщину стен. Тоже мне, строители называются…
Через три месяца конюшни готовы. Получаем расчет.
- А чего, так мало-то?
- Аванс получали? Еду не готовили, пришлось повара нанять. Продукты тоже денег стоят. Вот, с учетом вычетов, получаете.
Огорченные таким оборотом, едем обратно. Больше за «длинным рублем» не ездим.
Однажды, встречаю товарища по курсам продавцов.
- Давно тебя не видел. Слышал про твое горе. Хочешь, помогу?
- Как ты мне можешь помочь? Кирпичи носить будешь, чтобы больше заработал?
- Экспедитором ко мне пойдешь. Работа с деньгами не связана. Получил товар и отвез по магазинам. Там расписались на бумажке и все. Ты честный человек, я знаю. Соглашайся.
Работа действительно была легкой. А заработок почти такой же. Год я проработал спокойно, пока не узнал тонкости. Новый водитель «полуторки» был веселый человек.
- Привет тезке. Давно работаешь?
- Год уже, а почему, тезка?
- Так ты Гариф, а я Григорий, Гриша по-русски. Завтра получение товара на спиртзаводе, приходи пораньше, там очередь будет.
На второй день мы одни из первых «отоварились» полной машиной. Три магазина ждут самый ходовой «продукт». Заехав в лес, водитель остановил машину в чаще.
- Сейчас ты увидишь, как надо работать.
Гриша достал из-под сиденья чемоданчик. В отдельном мешочке пробки и маленький станок для них.
- Доставай первый ящик. Открываем бутылку. Отливаем грамм тридцать-сорок и закрываем. И так все. Часа за два управимся.
- Это же воровство. Посадят.
- Объясняю. На заводе разлив идет по весу, а в накладных указано количество «поллитровок». Водка же легче воды. Учиться надо было лучше. Удельный вес называется. Потом я тебе покажу, как продукты отсыпать не распаковывая.
- Так вот почему у меня все время были недостачи. Жулики, эти экспедиторы.
- А ты думал. Учись, давай. Запомни, мы не воруем, а документы приводим в порядок.
В первом же магазине новый трюк. Водитель достает бутылку и выливает содержимое в посуду продавца. Потом ударом отвертки делает трещину на стекле.
- Пиши акт. Одна бутылка разбита «при транспортировке». Дороги… плохие. Подписывай экспедитор. Это в пределах нормы. Разрешается.
К вечеру возвращаемся в Райторг. Странно, что все акты и бумаги у меня приняли без замечаний. У моего дома водитель останавливается.
- Одна канистра твоя. Завтра отдашь пустую. Но не вздумай торговать водкой. Угощать можешь. Бутылки пустые, надеюсь, найдутся.
Неожиданная прибыль радует. Вечером, захватив даровой подарок, еду в гости к сестре.
- Наконец-то нашел время проведать. Проходи. У меня как раз гости. Твой подарок кстати. Знакомься. Моя подруга Амина. Она учительницей работала в своей деревне. Потом на ликвидацию безграмотности в Туркмению посылали. Приехала в отпуск. Но сразу предупреждаю, не пьет она. Но ничего, нам больше достанется.
Девушка оказалась серьезной. Подвыпив, я начал рассказывать смешные истории. Все смеялись. Кроме нее. Потом наступила очередь ее рассказов. Иногда она спрашивала меня, что я думаю.
- Как ты думаешь, это может быть?
- «Кто говорит, у того и правда».
И тут пригодился совет друга. Я отвечал пословицами. Даже сестра восхитилась.
- А ты, братик, умный стал. Учился, наверное, долго.
Вечер закончился. Мы остались наедине.
- Как с работой? Что еще умеешь делать, кроме снабжения магазинов?
- А больше и уметь ничего не надо. На жизнь хватит и еще останется.
- Воруешь, что ли?
- Нет. Привожу документы в порядок. Вот, например, спирт отпускается по весу. А магазины принимают… по количеству бутылок.
Девушка надолго задумалась. Я тоже замолчал, проболтавшись. Даже страшно стало.
- Я все поняла. Если не хочешь сесть в тюрьму, в понедельник пишешь заявление об уходе. Потом мы с тобой уезжаем в Туркмению. Водителя твоего посадят все равно. Сколько веревочке не виться…
- А я эту пословицу тоже знаю.
- Да я уже поняла, что ты ими прикрываешься. Слушай дальше. Там тебя не найдут… если дело уже не завели.
- А как я? То есть, кем я с тобой поеду?
- Решай, кем. Ты мужчина видный, веселый. Гармонист. За тебя любая пойдет.
- И ты… тоже?
- Мне уже восемнадцать. Я тебе тоже пословицей отвечу. «Коня и невесту в своей деревне не берут». А мы из разных мест. Пора делать выбор. Я… согласна.
В начале следующей недели началась новая жизнь. Трудовая книжка получена. Расчет тоже. В ЗАГСе поставили штампы в паспорта. Билеты куплены. Город Керки, на самом юге Туркменистана встретил радушно.
- Очень хорошо, что Вы экспедитор. Значит, знаете тонкости. Мы вводим Вас в штат спиртзавода. Будете сами доставлять товар по «точкам». Нечего эту работу поручать жуликам всяким.
Жена только рада.
- А ты боялся, что языка не знаешь. Да здесь русских полно. Во всех учреждениях. А чего от тебя табаком пахнет? Ты же не курил.
- Понимаешь. Иногда приходится рюмочку выпить, а папироска…закуска. Ну, чтобы не пахло. Начальство строгое. Кстати, в управлении даже бухгалтер курит. А она женщина.
- Да я знаю. Она уже несколько раз пыталась бросить. Не может. Так и ты. Привыкнешь, будешь всю жизнь… вонять. А у нас ребенок скоро будет. Курить в доме не дам.
Через неделю я поспорил с бухгалтером, что бросаю вредную привычку. На бутылку коньяка. Ударили по рукам. Она согласилась на условия пари. Кто начнет курить, тот и проиграл. Я перестал курить легко. Видимо, еще не «втянулся». А еще через неделю, проходящий по коридору начальник, окликнул меня.
- Гариф Зинатович, зайдите ко мне. Дело есть.
Я прошел за ним в кабинет и приготовился слушать.
- А дело такое. Жена психует. Дети луплены. Дома кошмар. Вот Вам бутылка коньяка, пусть уж лучше курит, чем это. И еще. Скоро праздник, День революции. Вы подготовьтесь. Будете вести второе отделение. С гармонью.
Праздничный вечер закончился неожиданно. Большой городской начальник. просидевший все время на одном месте, наклонился к директору завода.
- А Вы говорили, что у Вас завклуба нет. Вот же он. Экспедиторов много, а таких, как он, людей мало.
На второй день приказом меня перевели в клуб. Радовалась только жена. А я не очень. Деньги на ремонт выделили. На стенах висели портреты передовиков производства. Фотограф ухитрился даже сделать фотографии членов правительства СССР и Политбюро из газет. Все вроде хорошо. Иногда заходил и директор.
- Молодец. Но видно, что радио не слушаете. Почему у Вас враг народа на стенде? Неприятности хотите?
Я срочно бежал в зал и снимал очередную фотографию. Экспедитором было безопаснее. Шел тридцать восьмой год. В октябре родилась дочь. Клара. Имя выбрала жена, в честь Цеткиной. Я не спорил. Не сын же. Но после родов Амина долго не могла поправиться.
- Уезжать надо. Климат не подходит. Врач сказал, что еще одно лето здесь я не переживу.
- Надо, так надо. Едем в Башкирию. А где мы жить будем? У меня дом брат забрал. Честно говоря, я туда и ехать не хочу.
- Я знаю почему. Жить будем у моих родителей. Там у соседей дом пустой. Купим. А здесь не только вредно, но и опасно оставаться. Половина управления завода в тюрьме.
Родителей жены наш приезд не обрадовал. Но первые три дня никто не высказывал своего недовольства. Обычай такой. Потом тесть открыто посоветовал самим решать, как жить. Конечно, три едока были в тягость. Хозяин, единственный «единоличник» в деревне. То есть, не вступивший в колхоз. Причина простая. Он умел все. Даже мне, выросшему в деревне, было далеко до его мастерства. Лапти на базаре скупались очень быстро. А на его кнуты из тонких ремней даже были очереди. Посуда из липы, ложки, скамейки и полати все было в доме сделано его руками. Порой он занимался и совсем пустяковыми, по моему мнению, делами. Делал из глины свистульки. Обжигал в печи и раскрашивал.
- Отец, а это-то зачем? Стоят они копейки, а времени требуют много.
- Я когда их делаю, то…отдыхаю. И детям радость. Это дорого стоит. Поймешь, позже. Вот для тебя, что такое радость?
- Для меня радость, когда праздник. Отдых от трудов. Гости тоже в радость. У меня в жизни мало было радостей-то.
- Поэтому ты и пьешь на праздниках. Песни поешь. По гостям ходишь. Глупый ты еще.
- Ты тоже употребляешь спиртное.
- Я не пью. Я… ем водку с хлебом для пользы телу. И то немного. Потому что в малом количестве все на благо идет. А лишнее всегда вредно. Пора бы уже понимать.
Я понимал, что тестя не переубедить и переставал спорить.
Остатки денег истратили на покупку заброшенного дома. В колхоз вступать не стали. После городской свободы не хотелось вновь становиться подневольными крестьянами. На наше счастье в соседнем районе организовали совхоз «Кумыс пром». Там меня приняли на работу. Чем только не пришлось заниматься. И каменщик, и плотник, и даже, «выбраковщик» лошадей. Домой стал приносить мясо. Амина оказалась вся в отца. Умела многое. Вязала любую вещь. Заготавливала продукты на зиму. Управлялась с огородом. Мы ждали уже второго ребенка. Если родится сын, то я знал, как его назвать.
Дочь назвали Флюрой. В память о моей первой потере от тифа. Я уже понимал, что Амина гораздо лучше разбирается в жизни, чем Шакира когда-то. Может быть, это поможет нам справиться с проблемами. Вот и сейчас мы обсуждаем главный вопрос.
- Работаем, не покладая рук, а все равно бедствуем. Почему?
- Мы сильно зависим от погоды. Засуха и нет урожая овощей. Зарплаты одного человека мало для нашей семьи. В газетах есть объявления. Можно завербоваться на работу на Урал. Подъемные на всю семью. Бесплатный проезд. Жилье дадут. Дом закроем. На всякий случай. Решай.
Свердловск, бывший Екатеринбург, встретил хорошо. Работы на кирпичном заводе было много. Но на конвейер меня не взяли из-за правил техники безопасности. Оклад экспедитора был меньше. В свободное время я подрабатывал и сторожем и истопником в конторе. Жизнь начала налаживаться. Даже жене нашли работу. Вот только старшая дочь подрастет и сможет оставаться дома. Из деревни присылали шерсть, и вечерами жена вязала варежки и носки на продажу.
Война все изменила. В военкомате мне сообщили, чтобы готовился к призыву в «Трудармию». Но жена решила по-другому.
- Если тебя призовут здесь, то тут ты и останешься служить. А я одна в городе не проживу. Мне с детьми в деревню надо. Да и тебе будет лучше служить недалеко от дома. В Уфу ехать будем.
- Как мы поедем? Увольнения запрещены. Кто мне трудовую книжку отдаст?
- А ты не увольняйся. В армии новую бумагу дадут. Главное по дороге не попасться.
Доехали почти до столицы Башкирии. На какой-то станции всех пассажиров высадили и отправили на вокзал. Вагоны забрали под срочный эшелон. В зале ожидания я прятался под скамейкой, прикрытый вещами и плачущими детьми. Мы уже бежали к новому вагону как услышали.
- А что тут делает здоровый мужчина? Дезертир?
- Кто тут здоровый?- Вступилась Амина.- Он… слепой.
- Справка есть? Понятно. Справки нет. Забираем.
Совместный воинский патруль и милиции был неумолим. Но жена не собиралась сдаваться.
- Какие справки? У него глаза стеклянные. Ты вынь да покажи им.
Я вытащил один глаз и протянул в сторону говорящих.
- Можете на зуб попробовать. Доставай второй. Пусть убедятся. Справки им подавай… Сердца у вас нет. На мне дети и он…
- Женщина, прекратите. Хватит тут фокусы показывать. Мы вас до вагона проводим. Давайте вещи, а Вы ведите его.
В деревне было все по-старому. Наш дом стоял в целости. Неделю я готовил дрова. Ремонтировал окна и двери. Потом поехал на попутках в Уфу. Предположения жены оказались верными. Меня определили на долгие девять лет службе в строительной части трудовой Армии. Работали по двенадцать часов, без выходных. Иногда командир отпускал на сутки. Но только в праздники и только тех, кто справлялся с планом. За это талоны на питание надо было оставлять ему. Мы были рады возможности посетить родных.
Амина вступила в колхоз и работала целыми днями в поле. Да еще свой огород надо было засадить полностью. За детьми приглядывали родители жены. На Новый 1943 год, как «Ударнику труда» дали целых три дня отпуска. Полдня я проспал. Потом топил баню. В последний день ничего не делал, устав от «отдыха». Следующий раз смог приехать только в мае. Сажали картошку и тыкву. Если картофель забирался весь для фронта, то тыквы оставались. В мае узнал, что «ждем третьего». В конце сентября вырвался домой еще раз. В зыбке лежал мальчик. Он молчал, даже голодный, если его качали. Большая пружина, с ременной страховкой в середине, целый день в работе. Амина привязывала к ноге люльку и, покачивая ребенка, вязала.
- Уже зарегистрировала?
Жена, молча, достала документ. В свидетельстве о рождении было имя – Заки.
Предыдущая часть:
Продолжение: