Часть 8
Он и Она
Анне пришла в голову нелепая мысль: боже, всё, что она делает и говорит в последнее время, выглядит ужасно глупо. С тех пор, как она начала раз за разом принимать решения, противоречащие здравому смыслу, её жизнь превратилась в череду глупых ситуаций. Сейчас же, краснея под взглядом его матери, одетая в огромный мужской халат, она оправдывала свою неловкость двумя фразами: «Это моя женщина», «Две моих женщины».
– Митя, ты не мешай нам, мы сами с Анечкой приготовим ужин, – подмигнула девушке Ирина Олеговна
Дмитрий был очень похож на мать, стройную моложавую женщину с тёмными волосами. Её глаза имели тот же удивительный оттенок, что и у сына. Только она была зрячей.
– Так, дайте, пожалуйста, и мне задание? – осмелела Анна после столь мощной мужской поддержки. Вопрос прозвучал как-то по-детски глупо, и девушка закусила губу, ругая себя последними словами.
– Вот вам овощи, нарезайте, будем без сантиментов, – жизнерадостно предложила Ирина Олеговна, протягивая ей знакомую разделочную доску и нож. Она принялась резать помидоры и огурцы, невольно вспомнив о том, как совсем недавно готовила за этим же столом такой же салат, будучи «незрячей». Стоящая рядом женщина бросала на неё полные интереса взгляды, но пока ничего не спрашивала.
– Вы простите меня за такой сумасшедшее появление, – сбивчиво начала девушка, не в силах вынести молчание, – обычно я не такая…
– Порывистая? — подсказала Ирина Олеговна.
– Да, – смущённо улыбнулась Анна, продолжая нарезать овощи, – по жизни я сдержанная.
Ответ девушки, похоже, понравился женщине, она ободрительно закивала и улыбнулась. Но потом подколола.
– Имейте в виду, я не люблю, когда моего сына жалеют.
Анна задержала дыхание, она знала, что это так или иначе когда-нибудь проявится. Но внутренняя сущность девушки кричала: Дмитрий гораздо полноценнее многих мужчин, и жалость – это не то чувство, которое нужно испытывать по отношению к нему.
– Я знаю вашего сына не столь давно, но он ввёл меня в свой мир. И теперь без него моя жизнь кажется пресной и скучной. Я по отношению к нему совершила неправильные поступки, но я исправлюсь. Ошибкой было знакомить его со своими друзьями, ошибкой было моё решение, что мне ближе та жизнь, которую я вела до встречи с ним. Так что я испытываю всё, что угодно, только не жалость. И считаю, то он более полноценный, чем кто-либо из моих приятелей.
Она перевела дух, стыдясь взглянуть в лицо женщины, но радовалась, что высказала свою позицию. Та, возможно, разозлилась на неё за эти слова, но последующее рукопожатие Ирины Олеговны принесло Анне огромное облегчение.
За ужином мать Дмитрия старалась говорить о погоде, об искусстве, истории, чтобы создать непринуждённую обстановку. Анна заметно расслабилась, и уже не испытывала стыд за то, что вторглась в их мир без приглашения. Дмитрий сидел рядом, ободряюще сжимая ладонь девушки. Это закономерное прикосновение вызывало настоящую бурю чувств у обоих.
– Хватит работать, Анечка, отдохни, позже сделаю всё сам, – решительно произнёс Дмитрий, входя в кухню, где девушка мыла посуду. Мать отправилась домой, сославшись на то, что уже слишком поздно.
– Никаких сам, – ответила шутливо она, убирая посуду, – назвал меня своей женщиной, теперь терпи такую хозяйку.
Она бросила на него быстрый взгляд, и увидела, что мужчина счастливо улыбается.
– Вообще-то, я хотел тебе кое-что показать, – проговорил он, подходя ближе, и беря её за руку, – оставляй всё, идём со мной.
Анна вытерла руки, пошла за ним, предвкушая увидеть что-то необычное, которым так щедро делился с ней Дмитрий. Они прошли коридор, и хозяин распахнул перед ней дверь кабинета. Девушка застыла от изумления, потому что всё помещение было залито золотисто- жёлтым светом, проникающим через шторы.
Мужчина уселся на ковёр, потянув Анну на себя, потом крепко прижал её к себе и замер, направив взгляд на небо за окном.
–Это всё сделали жёлтые облака, – проговорил он, улыбаясь.
– Да, и ещё хлещет дождь.
– Я знаю, – подтвердил Дмитрий, – чувствую, нет, не так, слышу его запах.
Это была фантастически красивая и одновременно простая картина. Наполненная жёлтыми и золотистыми всполохами далёкой зарницы комната, свежий ветер, шум вечернего города, и они рядом друг с другом. Чем больше чернело небо, тем сильнее грусть охватывала Анну. Ей хотелось, чтобы этот вечер не заканчивался.
Петербургский дождик стучит
По нашей крыше.
Я боюсь за себя,
Вдруг ты утром уйдёшь, а я не услышу.
И в тишине я забуду про ложь,
Ты ведь трудно даёшься мне
Этот питерский дождь.
Анна инстинктивно прочитала стихи, легко складывая рифмы. Она сидела на ковре рядом с мужчиной, опустив голову ему на плечо и слушая его дыхание. Всё было слишком хорошо, поэтому внутри зарождалось нехорошее предчувствие: им отмерено слишком мало такого счастья – всего лишь лето. Они ничего не говорили друг другу, не давали обещаний, не делали признаний, не обсуждали совместную жизнь. Просто они были связаны незримой нитью – теплом своих сердец.
– Мне понравилось то, что ты сейчас прочитала. Чьи они?
– Не удивляйся, это мои стихи. Иногда находит что-то.
– И ты скрываешь от меня такой талант?!
– Да нет, не скрываю, просто мы никогда не говорили об этом.
– Почему они такие грустные?
– Я всегда пишу грустные стихи, наверное, потому что мне нравятся стихи с привкусом дождя.
– Не хочу, чтобы у тебя были поводы для грусти, – пожелал ей Дмитрий, – ты останешься у меня?
– Мне хочется навсегда остаться в твоей жизни, но сегодня я уйду, так правильнее будет.
– Хорошо, мне нужно, чтобы ты сама решала. Когда тебе остаться, а когда уйти.
– Мне всегда необходимо быть с тобой.
– Тогда вся моя галактика – это и твоя галактика.
Анна уходила от Дмитрия в посеревшую ночь, уже окрашенную алым оттенком восхода. Она теперь смотрела на мир его глазами тоже, находя особый смысл в ароматах и красках природы. Митя вызвал ей такси, очень хотелось проводить её до дома сам. Но она с огромным трудом уговорила его не делать этого, переживая за него. А ещё она была благодарна тому, другому мужчине, который подтолкнул её к такому спонтанному решению. Самое главное – чтобы исполнилось обещание Дмитрия разделить с ней его Вселенную. И это было самое сильное обещание из всех тех, которые она слышала когда-нибудь.