Ночью Маша проснулась. Она встала, подошла к окну и остановилась. Ее глаза были открыты, хотя она спала. Маша лунатила с тех пор, как ей исполнилось восемь лет.
Сначала Лиза, шестилетняя сестра Маши, будила родителей, но после перестала. Они все чаще ругались. Сетовали, что утром им на работу, увещевали, чтобы Лиза прекратила выдумывать. Подумаешь, Маша ходит во сне. Вырастет, и это пропадет само.
“Это нормально у детей, поймешь потом”, — говорила мама.
Лиза пугалась, но злить родителей не хотела. Она больше не беспокоила их. Сегодня, когда Маша снова чудила, Лиза решила разобраться самостоятельно. Она ведь взрослая девочка.
— Маша, — тихонько позвала она, — ложись спать.
Но Маша смотрела в окно. Ночь выдалась ясная, и лунный свет до горизонта заливал черные макушки деревьев. Дом стоял на окраине города, дорог в эту сторону не шло. Вереница гаражей и бескрайние леса за ними — вот и все, что там находилось.
— Маш.
Лиза предприняла новую попытку. Она откинула одеяло, ступни коснулись холодного пола. Приблизившись, несмело замерла за спиной сестры. Маша не обернулась. Тогда Лиза коснулась ее локтя, потянув за ночную рубашку. Бесполезно.
— Не спи.
— Я и не сплю.
Ее голос потрескивал как сухие осенние ветки под ногами. Лиза нахмурилась.
— Тогда ложись.
— Ты его видишь?
Лиза посмотрела в окно. До горизонта черным-черно, не видно совсем ничего. Островок косматого облака наполз на луну, и тень скрыла правую половину пейзажа. Будто кто-то выколол глаз, запретив видеть всю сторону.
— Кого?
— Его. Он тут каждую ночь.
За окном зияла пугающая пустота. Лиза крепче вцепилась в рубашку сестры.
— Мне страшно, — захныкала она, — пойдем спать.
— Он там стоит, — продолжила Маша, — каждый раз и смотрит.
Ее глаза из-под полуприкрытых век пронизывали взглядом стекло. Облако почти целиком залезло на незрелую луну. Серебряные лучи на полу сократились, в углах комнаты поселились тени. Босые ступни Лизы едва вмещались в спасительный круг света.
Она вдруг замерзла. Обхватив сестру за талию, Лиза прижалась к ней всем телом. Только тепла не получила. Кожа Маши была ледяная, словно она только вынырнула из горного озера.
Иногда летом они всей семьей ходили купаться. Вода была очень холодная, Лиза мочила пальцы ног и убегала греть их в песке. Маше же нравилось долго плескаться. Она нередко пыталась заплыть на середину озера, но ей не позволяли. Однажды она улучила момент и отплыла так далеко, что папа не на шутку испугался и рванул за ней. Позже Машу долго ругали, не давали сладкого. Только она не жалела. Она с восторгом вспоминала то событие, говоря, что хотела бы сплавать туда еще.
— Там нет никого.
— Разве ты не видишь?
Маша подняла руку. Ее раскрытая ладонь потянулась к стеклу. В испуге Лиза повисла на плече сестры.
— Что ты?..
— Он показывает… Не знаю. Говорит что-то, не могу понять.
Ее негромкие слова слились в протяжное бормотание. Маша, пребывая в завороженном оцепенении, медленно подняла вторую руку и разжала пальцы Лизы на своем предплечье.
— Не слышу.
В следующее мгновение Маша коснулась рамы. Щеколда будто ждала этого. Окно распахнулось, белые занавески раздулись мыльными пузырями. Северный ветер сбил Лизу с ног, выбросив из круга света. Страх сковал ее тело. Она задеревенела, будучи не в силах двинуться или закричать. Ни одно слово не могло сорваться с ее губ. Шепот, и тот застыл. Все, что она могла: беззвучно проговорить имя сестры, которая ее не слышала.
Маша залезла на подоконник. Ее волосы растрепались, налипли на лицо, скрыв его. Только глаза по-прежнему ярко сияли, словно впитали в себя остатки лунного света. Маша протянула руку — туманная ладонь схватила тонкое запястье. Следом показалось лицо. Ужасное, с длинным крючковатым носом и наползшими на лоб тяжелыми козлиными рогами. Короткая бородка состояла из струек дыма, а черные глаза тлели как угольки под кустистыми бровями. Безобразный рот кривился улыбкой.
Маша перешагнула подоконник. Они жили на пятом этаже; внизу разбитый асфальт, выше только небо. Волосы Маши взлетели, она на секунду застыла в невесомости. Время растянулось в вечность. Лиза подумала, что так останется навсегда: Маша будет висеть в воздухе, ее волосы устремятся прядями к звездам. Но свет вытянулся в последнюю длинную струну и затих, когда облако проглотило луну. А вместе с ней и Машу.
Лиза зажмурилась. Ей показалось, что она услышала короткий удивленный вскрик — и больше ничего. Только ветер гудел в деревьях. Когда она открыла глаза, луна вывалилась из-за облаков.
Все было как обычно: та же комната, тот же пейзаж, знакомые доски на полу. Но распахнутое окно раздирало холодом, а Маша исчезла.
— Ма… — как маленький котенок проговорила Лиза с надрывом, набрала в легкие воздуха и закричала: — Мама! Мама!
Она заплакала в голос. Так громко и сильно, что родители проснулись, прибежали в комнату. Только Маши они не нашли.
Мама в ужасе зажала рот ладонью, папа бросился к окну… Но Маши не оказалось и внизу. Ее не было нигде.
— Где она? Где? — они трясли Лизу за плечи, — где Маша?
Но ответа добиться не могли. Лиза ничего не знала: ни где ее сестра, ни что случилось. Она только тыкала пальцем в раскрытое окно и плакала. А еще очень боялась тени. Ей казалось, что если она надолго останется в тени, то исчезнет.
Утром начались поиски. Полицейские и добровольцы опросили соседей, прочесали лес, обошли город. Они не нашли и следа Маши. Натренированные собаки, выходя на улицу, лишь грустно бродили вокруг дома и в итоге садились на асфальт под окном и выли. Они оказались совершенно бесполезны.
Лизу спрашивали много и часто. Как ни пыталась, она не могла сообщить ничего полезного. Стоило ей начать говорить, как ее одолевал приступ удушающего кашля. Она не могла и записать — писать она еще не умела — и много позже, когда научилась, в ручках кончались чернила, карандаши ломались, а компьютер просто зависал. Впрочем, скажи она правду, ей бы никто не поверил.
В конце концов, все решили, что Маша попросту сбежала. Жизнь пошла своим чередом, пусть и с чувством невосполнимой потери. Но Лиза никогда не забывала.
Ночами она вставала, подходила к окну и долго смотрела в темноту. Изредка в самые мрачные ночи ей чудилось, что она видит призрак жуткого лица и рядом с ним другое, маленькое и белое. Морок спадал, стоило луне показаться из-за туч. В такие моменты, несмотря на всю любовь к сестре, Лиза была этому рада.
Она включала свет и ложилась спать. Засыпала моментально и пробуждалась с первыми лучами, не видя сны. Сны ей больше не снились, как если бы сестра забрала их с собой. Как если бы Лиза уже жила в одном нескончаемом кошмаре.