– Пойдём-ка отсюда, – шепнула мне подруга, и мы тихонько покинули гостиную.
– Что делать будем? – мне казалось, что самое правильное в этом случае – выпустить колдунов из подвала. – Прохора и Корнея освободим?
– Нет, – Танька приблизилась к моему уху. – Нужно девочку из больницы забрать. Иначе толку не будет.
– Сейчас, ночью? – я не могла понять, как она собирается добраться в райцентр.
– Джип у колдунов возьмем, – уверенно сказала Танька. – Думаю, они не обидятся.
– Ты хоть помнишь, как автомобилем управлять? – поездка с Танькой грозила оказаться приключением, опаснее встречи с оборотнями.
– Да ладно, разберусь как-нибудь! – подруга нахмурилась, видимо внутренне, готовя себя к поездке. – Там не сложно!
Мы открыли дверь и, стараясь не шуметь, чтобы нас не услышали оборотни, вышли из дома. Тетка висела рядом в воздухе и выглядела недовольной.
– Что опять не так? – поинтересовалась я, но она лишь отмахнулась.
– Ну, ее! – шепнула Танька. – Помогает и ладно.
Как назло погода начинала портиться и крупные снежинки все гуще сыпали с неба, грозя превратиться в настоящий снегопад.
– Потеплеет видать, – сделала вывод Танька. – Ой, не в тему этот снег... Ну, совсем!
Я была с ней полностью согласна – сугробов и так навалило по самые уши и добавки, вот вообще не хотелось.
"Гелик" колдунов стоял во дворе и, подергав дверцы, мы поняли, что он закрыт.
– Может, ключи в доме? – предположила я и, поднявшись на крыльцо, на секунду замерла, а потом пошла к окну.
Забравшись в дом, я прошерстила все тумбочки, ящички и карманы, но обнаружила ключи на самом видном месте, они спокойно лежали на столе, в ожидании, когда на них обратят внимание.
– Растяпа, – прошептала я и, схватив их, помчалась обратно.
– Ну что, нашла? – Танька, припорошенная снегом, была похожа на снеговика.
– Ага, – я нажала на кнопку и дверцы открылись. – Давай, заводи, я ворота открою.
Пока я возилась с воротами, Танька завела "гелик" и к моему приятному удивлению, выехала довольно сносно, лихо, развернувшись перед воротами.
Запрыгнув на переднее сиденье, я посмотрела назад и испуганно дёрнулась, столкнувшись с глазом тетки, которая сидела сзади и смотрела на нас, просунув голову между сидениями.
– Вы меня заикой оставите!
Она промолчала, лишь еще сильней поджала губы.
Танька рулила, внимательно глядя на дорогу, я бы даже сказала – уставившись перед собой немигающим взглядом, и мне оставалось благодарить Бога, что мы едем не по скоростной трассе.
В свете фар, снег кружил невероятным вихрем, и от этого было еще страшней, ведь застрять где-то в дороге - означало конец. Девочку не спасем, колдунов не вытащим. Но джип был мощным и пока легко преодолевал заносы, что не могло не радовать.
Прошло где-то два часа, пока перед нами, наконец, не появилась табличка "Копытки", занесенная снегом и согнутая в сторону леса. Проехав по более или менее расчищенной дороге к центру, мы завернули на улицу Заводскую и притормозили возле больничного забора.
Танька оторвала руки от руля и вытянула их, показывая, как они дрожат:
– У меня нервный стресс, – выдохнула она и откинулась на сидение. – Как же я хочу выпить...
– У тебя и батька любил приложиться, – услышали мы голос тетки и, развернувшись, грозно уставились на нее. Она стушевалась и проворчала: – Идите уже, дите забирайте.
Покинув теплый салон автомобиля, мы вошли на территорию больницы и быстро пошли по аллее, ведущей к детскому отделению.
– Вот сейчас я вообще не представляю, что мы делать будем! – взволнованно сказала Танька. – Мы даже не знаем, в какой палате она лежит.
– Слушай, это тебе не город, – я улыбнулась, окунувшись в воспоминания. – Помню, как я здесь лежала с ангиной, так кроме старенькой санитарки и медсестры на посту, никого не было. Мы даже бегали в магазин за шоколадом.
– Ты ещё вспомни, что тридцать лет назад было! – фыркнула Танька. – Сейчас-то уже все не так.
Но я оказалась права – ничего не изменилось с того момента, как я лежала в детском отделении. Все те же, стеклянные двери, с облупленной краской, ведущие в само отделение, а в "предбаннике" старые кресла из кинотеатра, стоящие под стенкой, на которых всегда сидели родственники, ожидая встречи с детьми и тусклые абажуры с прошлогодними мухами.
Танька дёрнула дверь, но она естественно оказалась запертой и недолго думая, достала из волос шпильку.
– Такие замки я в детстве как орехи щелкала.
Когда дверь с тихим скрипом отворилась, на нас еще сильней пахнуло больничным духом и, просунув головы в образовавшийся проем, мы увидели длинный коридор, в конце которого стоял стол, а за ним сидела женщина в белом халате.
Большая часть коридора была погружена во тьму, лишь тусклый свет от лампы образовывал световое пятно возле медсестры.
– И как быть? – Танька задумчиво пожевала губу. – Она сейчас такой переполох поднимет!
– Ладно, помогу, – тетка скользнула в приоткрытые двери и полетела к столу. Буквально через минуту она махнула нам рукой, и мы осторожно "вползли" в коридор.
Приблизившись к столу, мы с удивлением заметили, что медсестра спит, зажав в руках спицы, которыми вязала что-то очень красочное.
– Быстро ты умения приобретаешь... – прошептала я и тетка гордо задрала подбородок. – Что при жизни хваткая была, что сейчас...
– Давайте быстрей! – прошипела она, разозлившись, и отлетела в темный угол.
Палат было немного и только в двух из них лежали дети. В одной – два мальчика, а во второй Маша. Девочка крепко спала и ее узкое личико, казалось кукольным.
– Испугается, кричать начнет, – я смотрела на нее, страшась трогать ребенка. – Посреди ночи, какие-то тетки незнакомые лезут!
– Давай, разбудим, – предложила Танька. – Объясним все...
– Как ты себе это представляешь?
– А вы кто? – тоненький голосок заставил нас испуганно замолчать.
Девочка проснулась и смотрела на нас большими глазами.
– Мы пришли, чтобы спасти тебя, – прошептала Танька заговорщицким тоном. – От злых колдуний.
– Она держала меня в холодном доме, – прошептала в ответ Маша. – Я ее боюсь!
– Танька, она еще больна, как мы ее потащим с собой? – мне было страшно. – А если хуже сделаем?
– Если мы ее не заберем – настанет ад, – сказала подруга и тихо добавила: – Тогда она точно умрет, а так есть шанс, что колдуны ее вылечат.
Как бы оно ни было, Танька была права...
– Ты пойдешь с нами? – спросила я девочку и та кивнула:
– Да, вы – хорошие.
– Откуда ты знаешь? – улыбнулась я.
– Я всегда знаю, кто хороший, – девочка закашлялась. – Мамка говорила, что это дар.
– Тогда давай уходить отсюда, – я укутала ее в одеяло и взяла на руки. – Сиди тихонечко. Хорошо?
– Хорошо.
Мы вышли в коридор и помчались к двери, понимая, что совершаем практически преступление, но выбора у нас не было.
Отъехав от больницы, мы облегченно выдохнули - оставалось лишь добраться до дома.
– Дальше-то что? – нарушила долгое молчание Танька, не отрывая взгляд от дороги. – Забрали мы Машу и?
Я посмотрела на спящую девочку и сказала:
– Приедем домой и подумаем. Сейчас совсем ничего в голову не приходит.
– Да... Хорошо хоть тетка нас от нечисти скрывает, – вздохнула подруга. – Ребенок в безопасности.
– А вот тут, закавыка, – подала голос тетка. – Я или вас скрывать могу или только ее. Сил у меня столько нет... А девка мощная, энергии много...
Мы переглянулись.
– Еще лучше... – Танька остановила машину. – И как быть?
– Как, как... – пусть девочку скрывает, с тяжелым вздохом ответила я. – По-другому и быть не может.
Когда джип въехал в деревню, снег уже заметал не на шутку. Свет фар с трудом прорезал эту мглу, и казалось, за ней ничего не было, лишь снег, темнота и холод. Понимая, что остаёмся без защиты, мы бодрились как могли, но получалось это у нас слабо.
– Если нас оборотни найдут, девочка одна останется, – сказала я и Танька задумчиво протянула:
– Да... Дела...
– Силу у нее позаимствуйте.
Мы медленно повернулись к тетке, которая поблёскивала в темноте своим одним глазом.
– Вы это о чем? – Танька удивленно выгнула брови, а я затаила дыхание.
– А что я не ясно сказала? – тетка, казалось, сама была в восторге от своей идеи. – Позаимствуйте у девки силу, а потом обратно отдадите. Делов-то.
– Действительно... – Танька хмыкнула. – Это что, стакан сахара или сто рублей, что одолжить можно?
– У вас книга есть, – парировала тетка. – Там, небось, и не такое написано. Я девку-то прикрою, а вы, в лапы этим упырям попадете! Но если у вас сила будет – вот сюрприз им устроите!
– Слушай, а ведь в этом что-то есть... – я задумчиво повернулась к Таньке. – Хоть какой-то шанс...
– Думаешь, в книге есть такой ритуал? – было видно, что подруга сомневается.
– Вот пойдем и посмотрим, – решительно сказала я. – Забираем девочку и вперед. Если мы сами себе не поможем, этого не сделает никто.
Танька промолчала, но после моих слов закопошилась, отстёгивая ремень безопасности, и я поняла, что она согласна.
Забравшись со спящим ребенком на чердак, мы уложили ее удобнее и взялись за книгу, старательно всматриваясь в каждую страницу. Пролистав больше половины и почти потеряв надежду, я вдруг заметила надпись крупными буквами: "Забрать силу у ведьмы".
– Вот оно! – воскликнула я и тетка, прижав палец к губам, прошипела:
– Тише! Машку разбудишь!
Подруга схватила книгу и принялась быстро читать написанное:
– Силу мертвой ведьмы из могилы забрать. На ее могиле себя ножом три раза перекрестить. Нож в могилу вонзить да сказать: «Иже очи мои отворены, иже уши мои отворены, иже гласины ваши слыханы, да денницы виданы, да инницы ножом отсеканы. Аминь». Всё...
– На могиле? Мертвой ведьмы?! – я испуганно огляделась. – Нам у Маши нужно силу взять!
– Да нет здесь такого! – Танька пролистала книгу до конца. – Это всё!
– Черт... – я схватилась за голову. – Ко всему этому шабашу, нам еще этого не хватало!
– А может оно и к лучшему? – Танька прищурилась. – Зачем девочку мучить? Пойдем к Лукасе на могилу и возьмем у нее.
Я испуганно уставилась на нее и тут, тетка снова подала голос:
– А вы когда к Лукасе пойдете, к старым захоронениям заверните, там, под березой, лежит Мотя Горбатая. Ох, и ведьма была... Даже Лукася ей в подметки не годилась... Давным-давно она померла, а силу свою с собой забрала - некому передать было. Я в те времена ещё девчонкой была... Так вот и ее колдовство прихватите. А чего уж...
– Это шутка такая? – я себе даже представить не могла, как мы бегаем с Танькой по кладбищу и тычем ножом в могилы.
– Вы бы резину не тянули, а на кладбище шли, – тетка, будто не слышала меня. – Не ровен час, твари эти опять приползут.
– Это последнее место, куда я пойду, – твердо сказала я, поднимаясь. – У меня уже сил нет!
На кладбище мы пошли другой дорогой, прихватив с собой нож и всю дорогу я думала о том, что кожа на моем лице за эти дни превратилось в дубленую. Снег, ветер и мороз сделали ее нечувствительной и грубой.
Вьюга разыгралась не на шутку, деревья гнуло к земле, ветер завывал в трубах домов и гудел в вершинах деревьев, а снег забивался в глаза и рот, стоило лишь открыть его.
Тёмные надгробия появились из снежной пелены как застывшие силуэты покойников и у меня на душе, заскребли кошки. А правильно ли мы делаем?
– Начнем сомневаться – все прахом пойдет! – крикнула Танька сквозь белую круговерть. – Идём и все!
Решительно шагая по сугробам, мы прошли через все кладбище и оказались на стороне Алексеевки, где и была похоронена Лукася. Ее могилу мы нашли сразу и опасливо приблизились к ней, вздрагивая от каждого шороха. Ветер трепал рушник, повязанный на кресте, венки засыпало снегом и нам пришлось разгребать его, чтобы добраться к замерзшей земле.
– Ну что, поехали? – Танька взялась за рукоятку ножа и прошептала: – Ты тоже хватайся.
Воткнув нож в могилу, мы прошептали заклинание и замерли, ожидая непонятно чего. Но ничего не происходило и, оглянувшись, я предположила:
– Может, не вышло ничего?
– Не знаю. – Танька выдернула нож и в этот момент, из того места, потянулась чёрная "лента", извиваясь и вытягиваясь длинной струйкой. – Ты это видишь?!
– Мне страшно! – я попятилась, рухнула в сугроб, а черная "лента" просочилась в мои ноздри и горячей волной растеклась по моему телу.
– Валяяяя! – завопила подруга и закашлялась. – У меня что-то внутри!
Мы барахтались в снегу, а нас трепало со страшной силой, будто выжигая изнутри каленым железом. Длилось это недолго и вскоре вместо пожара внутри начал расти адреналин. Он растекался по венам, будоражил, хотелось куда-то бежать, что-то делать, орать, в конце концов...
– Ну что, к Моте на могилку? – захохотала Танька, и я захохотала следом:
– Обязательно!
Ни усталости, ни боли в ногах уже не было. Казалось, будто кто-то включил рубильник энергии, и она нескончаемым потоком хлынула в меня, снося все на своем пути.
Не замечая сугробов как две горные козы, мы понеслись к старому кладбищу и через минут пять, были уже на месте. На могиле Горбатой Моти уже и крест истлел и если бы не ориентир – береза, ее отыскать, было бы сложновато.
Воткнув нож в очередной раз, мы выдернули его и уставились на чернеющее пятно, но никакой "ленты" из могилы не вылетело.
– Может могилы перепутали? – Танька склонилась ниже, вглядываясь в могильный холмик. – Или не была она ведьмой...
Сквозь вой ветра я различила странный гул, словно бы доносившийся из-под земли и протянула:
– Таааань... там что-то не так... Ты слышишь это?
Но она не успела ответить – с жутким воем из земли вырвался темный столб и, разделившись на две половины, снес нас с ног и ворвался внутрь. То, что я испытала в первый раз, было ни в коей мере ни сравнимо с тем , что делалось со мной сейчас... Тело мое приподнялось над землей и снова упало и так несколько раз, до тех пор, пока у меня не застучали зубы. Потом нас швырнуло на кладбищенскую аллейку и несколько раз крутанув на месте, оставило в покое.
– О Боже... – простонала Танька, ползая по снегу. – Я уже на том свете или еще на этом?
– Мне кажется, что у меня все кости переломаны... – я встала на четвереньки и, схватившись за дерево, поднялась. – Ох, мама...
– Как же обратно идти? – подруга кое-как добралась до меня и, вцепившись в мой локоть, остановилась, слегка покачиваясь.
– Молча... Мне нужно прилечь... – шепнула я, чувствуя жуткую усталость. – Я словно мешки разгружала...
Поддерживая друг друга, мы медленно пошли к выходу из кладбища, слыша, как вслед нам скрипят деревья, скребут ветвями о старый гранит... Мертвые прощались с нами.
Вернувшись домой, мы еле доползли до дивана и нас вырубило. На чердаке лежала девочка, входная дверь, висящая на петлях, не закрывалась, но сил не было, ни на что. Свинцовая тяжесть сдавливала все тело, а ноги и руки стали ватными и непослушными. Что-то растекалось по венам, пробиралось в мозг, устанавливало свои правила...