Часть 6
Ах, наши встречи, как они пропитаны разлукой,
В них смешаны сладость и боль.
И эти чувства нами ярко испытаны,
Перестают быть грешными для нас с тобой.
Быть слепым – не означает не видеть жизнь…
«Почему эта повязка так нестерпимо давит на глаза? Ни о чём не могу думать, все мысли сосредоточены только на ней. Впереди одна сплошная темнота, не видно привычных предметов, света, солнышка. Одна только вязкая сущность – тьма».
Желание испытать вселенную незрячих людей уже перестало казаться чем-то новым, начинало давить на виски, сжимать их. А ведь прошло всего лишь полчаса, но ей уже нестерпимо жутко. А каково ему? Нельзя сказать «сними повязку», он сам знает, что это ему не дано. Руки девушки сами собой тянулись к глазам, пальцы нервно хватались за ткань, чтобы ощупать и понять, ничего не случилось с глазами? Девушка несколько раз усилием воли сдерживала себя, когда чувствовала полное изнеможение.
– Тебе трудно, страшно? Как ты себя чувствуешь? – участливо спрашивал Дмитрий.
Они решили, что сначала она привыкнет к незнакомым ощущениям в полной темноте, а потом он научит её, как действовать, не видя реального мира.
Анна готовилась пробыть незрячей всего лишь день, но уже сразу поняла, что не сможет вытерпеть без света и привычных зрительных ощущений так долго. Но она не могла признаться в этом Дмитрию, поэтому солгала:
– Всё хорошо, не беспокойся, – она поправила повязку на лице.
Дмитрий почувствовал, что девушка не хочет огорчать его, поэтому отыскал тёплую ладошку и ободряюще сжал её. Он начал неспешно говорить:
– Поначалу тебе покажется, что вокруг сплошная темнота. Но потом чернота отодвинется, ты почувствуешь цветовые ощущения. Они никуда не ушли, просто живут внутри тебя, ты их помнишь, тебе нужно научиться вещи и их нюансы видеть внутренним зрением.
Несмотря на ободряющие слова, Анна чувствовала, как страх сжимает её тело, подталкивая к поспешному выходу из темноты. Это был навязчивый страх темноты, основанный на том, что она больше никогда не вернётся в привычный мир образов и красок.
– В любой момент ты можешь прервать эксперимент, насильно ничего не получится. Не получится понять новые ощущения, если в тебе поселится страх.
Его слова поддержали Анну, ей стало легче от того, что он тоже понимает, насколько ей страшно в темноте. В то же время она настолько хотела, как можно глубже испытать хотя бы малую частичку того, чем живёт Дмитрий, что на самом деле представила себя незрячей. «Хорошо, что я в любой момент смогу сорвать эту пелену с глаз», – убеждала она себя, стараясь образно представить привычный цветной мир, который ей был недоступен в данный момент. Дмитрий доказал ей очевидное: действительно, она прекрасно знает, как выглядит небосвод или солнечные лучи, которые ласкают её кожу, или шумный ливень. Поэтому эти знания необходимо как-то извлечь изнутри себя.
Постепенно, маленькими шажками её чернота стала расцвечиваться цветными нюансами. Сначала картинка была нечёткой, но вдруг отчётливо проявилась стена с часами, у правой стены комнаты – старинный полированный стол с компьютером на нём, пушистый ковёр на полу. И окно с тюлевыми занавесками, которыми играл шаловливый ветер. А потом она услышала аромат. Он пришёл откуда изнутри. Это пахла черёмуха, разгорячённая солнцем, которая распустилась и цвела во всей красоте. А ещё пахло сиренью, как она пахнет перед майским тёплым ливнем.
– У меня предчувствие дождя, – и в этот раз Дмитрий каким-то неведомым чутьём уловил то, о чём она думала, – а ты услышала его аромат?
Да, Анна именно услышала, а не ощутила обонянием. Вот сейчас ей стало ясно, что именно он имел в виду, рассказывая ей о своих ароматах. Так много раз она дышала весенними запахами, знала, что они усиливаются в преддверии стихии, но только сейчас она услышала именно тот самый оттенок дождя.
– Слышу, – восторженно воскликнула девушка, радуясь, что тревожные мысли улетучиваются из её головы.
Вселенная незрячих наконец отворила перед ней двери, открылась с иной стороны. И девушке было интересно шагнуть в эти двери, чтобы очутиться в ином, незнакомом для неё мире. Она теперь знала, что надо считать и считать, например, от стола до двери – восемь небольших шажков. Она поняла, какой ширины должен быть шаг, чтобы не врезаться в стену. Рукой проводя по стене влево, она безошибочно утыкалась в дверную ручку и выходила в коридор. Все эти действия девушка сначала училась выполнять со счётом, потом привыкла не считать.
Ей не нужно считать, действия считались сами, будто внутренний голос из подсознания указывал Анне на необходимое число.
– Ты только подумай, у меня всё получается! – ликовала Анна, когда абсолютно точно подошла к двери и уверенно обнаружила ручку. Она бормотала про себя, но мужчина всё расслышал, несмотря на то что за окном шумел сумасшедший ливень.
А ещё Анне было приятно слушать нюансы множества ароматов, которые врывались в созданную ею темноту, заполняя пространство. Вокруг всё стало другим, новым, необычным: и ароматы, и звуки, и их оттенки. Сейчас, когда Анна сделалась «слепой», ей стало понятно, как многого не замечала в жизни, будучи «зрячей».
– Молодец, я рад за тебя! – сдержанно отметил он её старания, подходя так близко, что она почувствовала его дыхание.
Девушка замерла на мгновение, затем повернула голову на звук голоса. Ей казалось, что она правильно отыскала его. Внутренним животным чутьём она поняла, что «смотрит» именно на лицо Дмитрия, хотя между ними была полоска ткани.
– Что теперь мне делать? – хрипловатым голосом обратилась она к нему – в горле пересохло от напряжения.
Темнота в глазах перестала пугать, наоборот, наоборот, стала волновать её. Девушка физически ощущала исходившее от тела мужчины тепло, и внутри неё всё сжималось от чувственности. Захотелось ощупать мужскую фигуру, прижать его к себе и передать ему свои впечатления.
– Понравилось? Но теперь мы сделаем вот что: займёмся бытом. Давай вместе приготовим обед, – подзадорил он её, а на Анну словно вылился ушат холодной воды. Но как она смогла увидеть выражение его лица. Как странно! Неужели мимику можно почувствовать?
– Резать, варить и жарить? – Анна ужаснулась. Нет, не готовке, а тому, что придётся делать это, не видя ничего вокруг. Но тут же одёрнула себя: он ведь делает это ежедневно. В возвышенный мир ароматов, звуков и нюансов вдруг ворвалась обыденность, которая сейчас страшила её.
– Что ты так волнуешься? Не трясись от страха, ничего страшного в этом нет, – он без ошибки раскрыл дверь комнаты перед Анной. Взял крепко её за руку, повёл по коридору на кухню, – самое опасное я возьму на себя.
Она попыталась улыбнуться, хотя, должно быть, Дмитрий не определил мимику Анны. Но спустя мгновение сильным пожатием руки дал ей почувствовать, он «услышал» её улыбку.
«Незрячая» хозяйка сосредоточилась на резке овощей для овощного блюда, тщательно оберегая пальцы, раскладывала хлеб, сервировала стол. Делала она всё так неловко, что мужчине стало смешно, он по-доброму подшучивал над ней. Сам он стоял у плиты, и ловко готовил мясо, и от вкусных запахов у Анны проснулся зверский аппетит, она почувствовала, что проголодалась. Знакомые блюда пахнут совсем по-другому, когда обыденность не отвлекает от наслаждения ароматом еды. Что произойдёт, когда она освободит глаза? Станет ли эта Вселенная, в которой она очутилась так неожиданно, частью её жизни? Или она захлопнет свои двери, и появится бессилие от того, будто она теряет что-то бесценное.
– Моя хорошая, давай теперь я, – он отобрал у девушки нож, нащупал доску с недорезанными овощами и ловко измельчил их. – Может быть, на сегодня хватит экспериментов? Тебе уже становится трудно.
Она поняла, так завуалированно он интересовался об усталости Анны. Быть «слепым» зрячему человеку – это трудно, непривычно, сильно напрягает. Но девушка протестующе замахала руками и убедительно ответила:
– Ты знаешь, на удивление, я не чувствую усталости.
– Сразу мне скажи, если устанешь. Для тебя пока очень много впечатлений.
К удивлению, еда тоже была необычной, вкус знакомых блюд был новым. Она с удовольствием ела мясо и салат, мысленно размышляя о своих впечатлениях. Если так трудно быть слепым, то что стоит Дмитрию жить так уже много лет подряд? Осознавать, что это никогда не изменится, что ему никогда не удастся «снять эту проклятую повязку»? Страшно? Одиноко? Больно?
Ей бы было именно страшно и больно. Никакие необычные впечатления, оттенки и запахи не могли сравниться с настоящими, живыми красками голубого неба, яркой листвы, белой черёмухи и сирени. Анне безумно хотелось, чтобы и он мог наслаждаться этим природным великолепием. Хотя бы через её глаза, которыми она мечтала быть для него.
Мужчина тоже молчал, понимая, что словами он испортить внутренний диалог Анны. Мысленно она его за это поблагодарила. Так много размышлений и обдумываний предстоит ей в будущем, когда она вновь «прозреет» и вернётся в привычное состояние. А сейчас нужно просто существовать в его мире, потому что всё, что случается с человеком, происходит лишь один раз. Всё остальное – это повтор когда-либо произошедшего. Означает ли это, что сегодняшний день –неповторимый, и нужно воспользоваться им сполна?
– Ты слышала, часы пробили двадцать два раза, – в голосе мужчины послышалась грусть.
– Уже? Как быстро летит время? С ужасающей быстротой, – она только сейчас осознала, что за весь день ни разу не вспомнила о том, есть такое измерение жизни, как время. – Очень жаль. Так не хочется покидать твою галактику.
Девушка сидела в кресле у окна, сложив, как школьница, руки на подоконник, и наслаждалась доносящимся с улицы ароматом весны. Ей было спокойно и умиротворённо.
– Твои глаза всё ещё завязаны, не хочешь снять повязку? – Дмитрий присел возле Анны. И от волнующего мужского обаяния девушку снова понесло в водоворот ощущений, а темнота стала горячей от горячего дыхания мужчины.
– Позволь мне ещё немного побыть в твоей галактике.
От чего, по какой причине охрип её голос? Неужели предчувствие чего-то хорошего и необычного стало причиной такого волнения? Но вот она почувствовала на своих губах прикосновение тёплых губы Дмитрия, а она так и не успела сделать глубокий вздох. Поцелуй был нежным, но ненапористым, словно мужчина давал ей выбор: ответить на него или нет. Анна потянулась к Дмитрию, обняла его за шею, и… ответила страстным поцелуем.
Они были на одной волне, ведь она узнала о его Вселенной очень много, и этот поцелуй стал венцом их взаимопонимания. Молодые горячие тела сомкнулись в едином порыве, вкус губ был солёным и сладким одновременно, с привкусом его дождя и её лаванды. Это был их первый поцелуй, но он стал самым главным – наверное, потому что больше не повторится этот накал страстей, он станет не сравнимым ни с каким другим последующим. Самый первый и самый волнующий, остальные станут лишь повторением уже пройденного.