Звезда русской живописи. Яркий талант, сумевший не затеряться в тени успехов гениального старшего брата. Ученик великих мастеров, нашедший свой собственный путь к сердцу зрителя. Тот, кто умел превращать световоздушное пространство композиций в самостоятельного актора своих работ.
О творчестве этого художника написано так много и столь многими (причём написано обстоятельно, умно и красиво), что мы не видим смысла ронять свою каплю текста в это море большой аналитики.
Вместо этого, дорогой читатель, давайте-ка лучше поговорим об одном увлечении великого русского пейзажиста, которому нечасто уделяют внимание уважаемые коллеги. Увлечении, чью значимость они склонны недооценивать.
С самого раннего детства Аполлинарий Михайлович Васнецов обожал астрономию. Поначалу его манил блеск далёких звëзд и факт бесконечности космического пространства. Как и любого из нас, не так ли, дорогой читатель? Однако, позже на первый план вышел интерес к загадочным и антиинтуитивным, но абсолютно неколебимым законам Мироздания, по которым рождаются, живут и гибнут целые миры, коим нет имëн и счёта. Сам мастер описывал ранний астрономический опыт как «восторг от погружения в бесконечную даль...» Берёмся утверждать: именно это ощущение он и пытался воплотить на тех полотнах, о котором сегодня пойдëт речь. Помножив яркость юношеских впечатлений на объективно наблюдавшиеся визуальные эффекты, младший из братьев Васнецовых создал интереснейшие и крайне запоминающиеся полотна.
Впервые пламенеющий нимб солнечных лучей вкруг абсолютного мрака лунной тени, укрывшей Солнце, двадцатиоднолетний Васнецов наблюдал в городе Вятке. Тот случай оставил неизгладимый след в памяти молодого художника и астронома. И это не преувеличение и не просто форма речи. Что через долгих 27 лет наш герой забросил все свои дела и совершил дальнее путешествие на юг России, чтобы на сей раз встретить затмение как дóлжно.
Результат стараний — перед Вами. Картина «Полное солнечное затмение в Феодосии»,1914. Таинственный, мистический свет, окутавший пространство композиции, предваряет еë погружение во тьму. Задаёт настроение пейзажа, внушая зрителю отчётливое беспокойство. Нарушение естественного порядка вещей налагает тяжкий эмоциональный отпечаток на каждый элемент ландшафта. «Так не должно быть, но так будет!», —говорит нам ярко вспыхнувшая на горизонте заря. Заря — в разгар дня! Словно там, за виднокраем, поперёк Божьего замысла, родилось ещë одно светило, и мир уже никогда не станет прежним. А одетое в траур лунной тени Солнце удаляется от дел, и больше не станет дарить земле свой живительный свет...
Параллельно с рефлексией восторга, смешанной с трепетом тонкой натуры перед величием явления, наш живописец запоминал, зарисовывал, запечатлял в памяти. Страшился упустить и крохотного эпизода этого поистине космического спектакля. Отчего вторая картина, посвящённая тому же событию, вышла уже совсем иной по смыслу, настроению, внутренней динамике.
Старинный город медленно, но неотвратимо утопает во мраке. Лунная тень укрывает его мягкой волною, но на небесах всë ещë торжествует ясный дневной свет. Пусть облака у самого горизонта темнее и тяжелее своих собратьев, плывущих в верхней части композиции: зато склоны холмов, на которых располагается наблюдатель, светлы и не тронуты мраком. Эта работа говорит нам о равновесии мироздания. О том, что пришествие тени всегда уравновешено присутствием света. Что дали степей потемнели не навсегда, но и ясному дню не вечно царить над прибрежной долиной. Пусть затмение Солнца на этой картине всё ещë выглядит тёмной мистерией; здесь оно уже не вызывает ощущения непоправимой беды. Здесь оно — любопытный, зрелищный эпизод вечной борьбы Тьмы и Света за власть над Пространством. Борьбы, в которой победителя нет и не будет. Ибо так гласит наука Астрономия, которую любил и ценил Аполлинарий Васнецов.
Автор: Лёля Городная. Вы прочли статью — спасибо. Подписаться