Смотрела спектакль в венском Бургтеатре во время танцевального фестиваля ImPulsTanz
«Книга джунглей: переосмысление» в постановке Акрама Хана- это не только про переосмысление классики, это еще и политический манифест. Да, балеты бывают манифестами не только искусства. Первый, который приходит мне на ум – «Сотворение мира» на музыку Андрея Петрова в постановке Валентина Елизарьева, где II акт – именно манифест, особенно если вспомнить ситуацию в мире в то время, когда балет создавался – 1976 год, угроза ядерной войны и тотального уничтожения человечества. (Ну да, прямо как сейчас). И когда я студенткой смотрела елизарьевское «Сотворение», его публицистичность мне мешала, но сейчас, так много лет спустя после премьеры, оказалось, что публицистичность и манифестация могут оказаться вечными темами. Не знаю даже, радоваться этому или как. Что проблемы неистребимы, и человечество упорно топчется по одним и тем же граблям, радости, конечно, никакой, а вот что художник превращает манифест в искусство – это да, это дорогого стоит. Выдержит ли поставленный в апреле 2022 спектакль Акрама Хана проверку временем? Очень может быть. Потому что его главная тема – изменение климата и связанная с ним катастрофа для человечества (вернее, гибель человечества) не исчезнут с глобальной повестки дня, похоже, еще долго. И вопрос Греты Тунберг, много раз повторяющийся в спектакле – «How dare you?», «Как вы смеете?» – еще долго будет актуальным, в отличие от самой Греты.
Я все пытаюсь сформулировать, что это за спектакль. Это точно не балет: для балета там слишком много говорят и не так много танцуют. И это, конечно, жаль, потому что когда артисты Акрама Хана танцуют, это… Потрясающе? Да. Впечатляюще? Да. Завораживающе? Снова да. Я хотела бы, чтобы они только танцевали, потому что танцем, хореографией можно рассказать обо всем. Но Акрам Хан с «Книгой джунглей» выбрал другой путь: в его спектакле много говорят, и именно поэтому это не балет. Может быть, так он хотел избежать интерпретаций и разночтений? Ведь каждый зритель в зале – соавтор. Но, похоже, для автора важно донести свою мысль – да, и политическую тоже – без искажений.
Спектакль начинается с кричащих голосами телевизионных ведущих новостей: Лондон и весь север (тот самый «золотой миллиард») затапливает! Люди становятся исчезающим видом, они пытаются спастись на плотах, которые разбрасывает бушующий и поглощающий все океан. Спасутся ли? Девочка Маугли (привет Грете Тунберг!) падает с плота и то ли гибнет, то ли спасается (конечно, хочется, чтобы спаслась), но в любом случае оказывается в животном царстве, одна, без родителей. И все время спектакля остается немой, не произносит ни слова, в отличие от весьма разговорчивых (а иногда даже болтливых) зверей. Они, конечно, спорят – съесть Маугли или принять в стаю? Багира берет ее под свою защиту. Медведь Балу (он, кстати, вызывает самый большой и веселый отклик у зрителей) суетится, никак не может решить: он на чьей стороне, он за то, чтобы Маугли оставить в джунглях или все-таки съесть? Бандерлоги заседают в парламенте, и тут уж Акрам Хан, родившийся в лондонском пригороде Уимблдоне британец с бангладешскими корнями, над своими парламентариями вдоволь посмеялся. В другой стране (нет, не будет уточнять) депутаты могли бы оскорбиться, но в Британии депутаты и не к такому привыкли. Работа такая.
Но вообще-то смеха в спектакле мало, здесь все очень серьезно, с болью, с повторением одной и той же темы – человек уничтожает все живое вокруг, одной фразы – все той же «How dare you?». Джунгли стали другими, и человеку – Маугли – здесь не место. Бандерлоги говорят (именно говорят, а не танцуют), что они за все отомстят – за бесконечные опыты над собой (обезьянами), что теперь они будут вместо людей: «Научи нас, Маугли, как быть тобой». Но Маугли ведь глуха к их языку и потому нема. И приходит (точнее, конечно, приползает) Ка и… Ну, и все – нет больше бандерлогов в спектакле. И надежды тоже нет. Человек уничтожает все вокруг себя. И себя он уничтожит тоже. Печальный итог.
«Книга джунглей: переосмысление» – спектакль синтетический: есть музыка, есть текст, записанный профессиональными актерами (все-таки не стоит ожидать от танцовщиков умения говорить с правильными актерскими интонациями), есть танец (повторюсь: хотелось бы, чтобы его было больше, потому что хореография прекрасна, артисты Акрама Хана танцуют даже под новости), есть сценография и есть видеография, и она важная составляющая спектакля. На мой взгляд, автор видеографией злоупотребляет. Хотя выглядит она, конечно, прекрасно.
Как мне кажется, в этом спектакле для Акрама Хана много личного, хотя, понятно, для любого хореографа в каждом спектакле много личного. Хан, учившийся индийском ритуальному танцу с 7 лет, впервые вышел на сцену еще ребенком в спектакле про Маугли. «Книга джунглей» соединяет две его родины – Великобританию (Редьярд Киплинг, придумавший Маугли, Багиру и Балу, был британцем) и Бангладеш (Индию).
Катарсиса я не испытала. Душевного потрясения тоже. Мне понравилось, что современный балетный спектакль был сюжетным, сейчас они все чаще бессюжетны. Мне очень – очень, очень! – понравилась пластика. Да, она была звериной, и я сочувствую артистам, которым значительную часть спектакля (а он идет больше двух часов) приходится передвигаться на четвереньках. Придя домой, попробовала: так себе удовольствие. Но они профессионалы – вышколенные и станцованные. И смотреть на них танцующих – огромное удовольствие. Рада, что увидела. Жаль, что Акрам Хан думает, что надежды нет.