Из школы я увёз прекрасную характеристику и аттестат с пятерками по всем предметам кроме самбо.
Пятерка по огневой подготовке была чудом. Из пистолета, в отличие от автомата или карабина, я стрелять не умел в армии, не научился в школе и не научился потом никогда. Но на выпускных экзаменах у меня, видимо, тряслись от волнения руки, и все зачётные пули я тогда положил на бегу в черный центр мишени.
А вот самбистом, благодаря Николаю Петровичу, я тогда был как раз неплохим. Но на экзаменах вместо условного ошеломляющего удара я, из-за того же волнения, нанёс своему партнеру удар чуть ли не в полную силу. На тренировках такое случалось часто, и друг на друга мы не обижались. А на экзаменах оценки за это снижали, и я получил четверку.
В Ревду приехал 5-го мая 1979 года и задумчиво замер перед входной дверью квартиры. Сестра и родители были в Москве, брат – неизвестно где, а у меня не было ключа. Но думал я совсем быстро.
Все двери во всех домах тогда открывались внутрь квартиры. Чтобы уменьшить количество квартирных краж, МВД неоднократно предлагало делать их открывающимися наружу, как это делают сейчас, но тогда от ментовских предложений просто отмахивались. По всей науке Николая Петровича я ударил в замочную скважину пяткой с разворота, и дверь распахнулась, открыв передо мною ослепительные перспективы.
Дело в том, что все мои друзья-курсанты, получая в школе теоретические знания, не имели никакого практического опыта. Они только-только поступили на службу, и каждому из них начальство сразу присвоило звание старшины и отправило на курсы. Я же, единственный в своём выпуске, в гордом чине рядового милиции уже отслужил без малого год в конвойной службе, в патрульно-постовой и исполняющим обязанности участкового. Поэтому я, единственный из однокурсников, выделялся лысыми погонами и пониманием того, что, как и когда из преподаваемых нам наук я буду использовать. Умение же драться одному против двоих или троих, которому нас научил в школе бывший прапорщик ВДВ Р., и вовсе сметало предо мной все преграды.
(Ещё в начале марта в Чебоксарах в самоволке, провожая домой знакомую девушку, жившую в каком-то хулиганистом микрорайоне, я получил прекрасный случай проверить эту последнюю науку на практике именно против троих. Они сдуру решили поучить уму-разуму молоденького мусора, а я в школу вернулся вполне довольным. Калечить их - по доброте душевной - всё же не стал. Но как славно они, размахнувшись для удара, пролетали мимо, не попав в меня, или, пойманные на приём, падали в грязный снег от моих бросков.)
Оставалось совсем немного. Мне нужно было лишь на своём участке, должным образом проводя профилактику, избавиться от преступности, а затем расширять границы этой деятельности в пределах Ойкумены. Фильм «Место встречи изменить нельзя» тогда - в мае 1979 года - ещё не показали, но я раньше Жеглова-Высоцкого догадался, что лучшая профилактика, это когда вор сидит в тюрьме. Ну, кто же осмелится совершать преступления, убедившись на опыте своих знакомых в неотвратимости наказания?!!
Я приступил к работе, для успеха которой у меня было всё необходимое:
1. Было искреннее убеждение, что круче меня в Ревде только куриные яйца, варёные в кипящей воде дольше десяти минут;
2. Был почти годовой практический опыт работы в разных службах;
3. Была прекрасная – прекрасная без кавычек – чебоксарская школьная теоретическая подготовка в области всевозможных милицейских наук;
4. Была офицерская планшетка из натуральной кожи.
5. И было сильное подозрение, основанное на предыдущем моём опыте, что в части неотвратимости наказания я не очень-то могу рассчитывать на следователей и инспекторов уголовного розыска.
По решению Геннадия Петровича отныне моим участком стал микрорайон Ревды от улицы Мира - между улицами Горького и Цветников - и до Южного поселка. Условно говоря – самый центр города со всеми его прелестями.
Дальше я точных дат не помню, они отражены в моём послужном списке, к которому даже я сам доступа не имею. Поэтому буду указывать только года.