«Вечерний город всегда немного мрачен. Каменеют — зримо — арки мостов. Наливаются непривычной теменью фасады зданий. Улицы будто сужаются и ветвятся пуще обычного. Неоновые вывески светят словно в отчаянии. Люди шарахаются друг и дружки и от бродячих собак. Свет сигаретки в проходной внушает священный ужас. А шаги за спиной — желание побежать впрыть.
Все темнеющие города похожи. Дома никогда больше не бывают так высоки — как ближе к одиннадцати. А тишина, налитая уже приближающимся сном, делает всё вокруг иллюзорным. Тихое мяуканье заплутавшего котяки — и ты отлегаешь душой. «Я жив..» — если ещё это слышу..
Так же нелюдим и тревожен город «ближе к полуночи» в любой точке на карте. Северные дали, средиземноморья, «рабовладельческие» штаты, россыпи городские центра европ. «..город засыпает, просыпается ма..» — не так ли? Так точно!
В урбанистичных пейзажах крайних сумерек есть магия и тайна. Свет сокращается до корпускул, время уходит в подвалы и отшибные пригороды. Чтоб творить свой шабаш там. А улочки и тупички остаются сиротами — заходи и представляй что хочешь! Вон тот мужчина, в шляпе набок — это глава свирепой шайки. Коза ностра и ниндзя в одном флаконе. А вон мелькнула женщина — бабочка ночная. Со свидания — на другое. Прошмыгнули мелкие воришки — стекаются в свой Двор Чудес. А бледное лицо за вуалеткой — да, да, я видела.. дама свернула за угол.. — окончание страстного романа. Они расстались — навсегда, конечно! — полчаса назад. И она спешит к мужу.. за утешением!
Приют романиста и фантазёра — город, погружающийся в ночь. Остатки дня и дневных вразумений испаряются миазмами воображения. Память — где и когда это уже было?. вспомни, родная! — вытрясает крупицы прожитого. Страх — первобытный ужас перед тьмой! — вздымает пласты и напластования. Того, что в привычный полуденный час приличного клерка в головах не засиживается. Да и не появляется..»