Когда Игорь Моисеевич уже прощался с жизнью у французской помойки, и перед его глазами пролетели все важнейшие события его длинной биографии, одним из самых ярких видений почему-то оказался его кот Борис (ударение на о), вдумчиво ссавший ему в тапки.
ЗНАКОМСТВО
Была гроза, сверкали молнии и лил дождь. Бурштейн вприпрыжку бежал от машины в сторону дома в родном поселке Приокский. И вдруг остановился около помойки. Там было нечто мокрое и жалкое, но в то же время – милое. Трогательный, большеголовый рыжий котенок сидел у мусорного контейнера. Ему было страшно и одиноко, он вглядывался в глаза прохожих, а в его огромных глазищах явно читались отчаянье и укор: «Вот я сдохну здесь, на помойке, из-за вашего людского равнодушия, и пусть вам будет стыдно! Во снах, бл., буду приходить!»
Безымянного тогда котенка привела на помойку его мама – без сомнения, порядочная дворовая кошка. Привела и сказала строго: «Послушай, сын мой! Я выполнила свой материнский долг. Родила тебя, вскормила и воспитала. Ты можешь кушать сам и знаешь, как надо закапывать, когда пописаешь. Ты правильно выгибаешь спину и шипишь, когда видишь собаку. Теперь настал очень ответственный момент. Ты должен найти себе Человека! СВОЕГО Человека, который возьмет тебя в свой дом, чтобы ты стал настоящим домашним котом, а не шлялся вечно по помойкам, как твой непутевый папаша. Человек будет кормить тебя и заботиться о тебе, а ты станешь ему настоящим другом. У людей с этим плохо. С дружбой. И вот когда вы станете настоящими друзьями, тогда и будет счастье. Понял? Сейчас начнется гроза, ты вымокнешь, и тебя точно кто-нибудь подберет. Смотри, не прозевай своего Человека»!
Сказав это, мама ласково погладила котенка лапкой по рыжим полосочкам на голове и пошла по своим, без сомнения, очень важным кошачьим делам. А в небе уже становилось темно, где-то близко прогремел гром.
Котенок остался один, но мамины слова запомнил хорошо. Найти человека. Надо найти человека! Чтобы стать ему другом. Человеки, которые проходили мимо помойки, не очень походили на друзей. Возможно, они были хорошими людьми, но друг… Друг – совсем другое дело… А вот и он! Смотреть в глаза!
Бурштейн тогда и не думал заводить домашнюю живность, но встретившись с котенком глазами, пройти мимо не смог. А котенок сразу потянулся к нему и, едва взятый на руки, замурчал. И доверительно сообщил, что очень хочет жрать.
Мы, рыжие, должны помогать друг другу по жизни, думал Бурштейн, поднимаясь по лестнице и прижимая к груди дрожащий рыжий комочек.
Первым делом котенок обследовал свое будущее жилище. Две комнаты, коридор. Санузел раздельный. Кухня. Хоть и тесновато, но жить можно. Разгуляться, правда, негде. Котенок глянул в глаза Бурштейну: «Конечно, я ожидал много большего, но так и быть, буду здесь жить. Давай, корми меня»!
Из холодильника появилось молоко и наполнило блюдце. Котенок осторожно попробовал – вкусно! Внутренний голос подсказал, что этот гудящий белый шкаф на кухне и станет центром вселенной. В коридоре тапки, две пары. Это интересно, с тапками надо будет разобраться.
Игорь Моисеевич откровенно любовался новым рыжим другом. Он, зараза, вообще сразу отличался умом и сообразительностью, определив центром своей вселенной холодильник, а ее границей – прихожку. И нарушение этой границы чужими всячески пресекал – ссал в обувь гостям. Да и в хозяйскую обувь – тоже! Но оставался очень важным вопрос – имя. Котенку нужно было собственное имя. А оно как-то не находилось. Так и ходил пока безымянный рыжик, пока не потерялся…
До сих пор не ясно, по какой причине котейка оказался за дверью. Сам ли решил постранствовать, или инстинкт выгнал в подъезд? Явился через неделю. Грязный, мокрый, голодный. Орал под дверью истошно и требовал впустить. Пытку полосканием в ванной с тремя намыливаниями перенес стоически. Сушиться феном не дался, уселся вылизываться в коридоре. И надо же, что именно в этот момент по новостям показали Джонсона. Который Борис. В том самом растрепанном виде. Игорь Моисеевич смеха сдержать не смог, британский министр и взъерошенный после помывки кот были удивительно похожи. Особо – вихры над ушами.
-- Борис! (с ударением на о) Джонсон! – позвал Игорь Моисеевич.
Кот немедленно на кличку отозвался, подошел к Бурштейну вплотную сел и снова уставился своими желтыми глазищами: «Это была ошибка! Больше я за дверь ни-ни! Клянусь! Корми же меня!»
С тех пор котенок стал Борисом или Джонсоном, новое имя ему понравилось, на кличку он охотно отзывался. Он вообще был хорошим котом и другом, но в туфли ссать упрямо продолжал! Чем стал в полной мере соответствовать своему новому имени.
Несмотря на мелкие конфликты, как-то матюги по причине обоссанных тапок, Борис Игорю Моисеевичу нравился. Кот научился чувствовать настроение хозяина. Если от Бурштейна пахло пивом, то можно ласкаться и уверенно просить жрать. Если Моисеевич просто пришел с работы и совершенно трезв, то вкусного вряд ли получишь, но можно поваляться на коленях и помурчать. Если хозяин зол, нужно принять самый жалобный вид. Если хозяин советуется, нужно мурлыкать в ответ. Хрен его знает, что он спрашивает, но, если повезет и мурлыкнешь в тему, дадут пожрать вкусного и погладят.
Кстати, именно из-за Бориса (ударение на о) Игорь Моисеевич проникся кошачьей темой и стал собирать кошек. Куда бы Бурштейн не поехал, обязательно покупал и привозил фигурки котов и кошек из различных материалов. Вот и с регаты привез с десяток француженок. Складировал он их дома, от чего Борис стал слегка нервничать. Хотя котяра был уверен, что у них с Бурштейном родственность душ и природная рыжина, но на новое хобби хозяина смотрел в последнее время по не доброму. Подозревал Бурштейна в легком сумасшествии: ну правда же, что за бардак! Вся квартира заставлена котами, а подраться не с кем. И на подоконнике не поваляться – там тоже эти кошки.
Видимо, по этой основной причине Борис и ссал упорно во всю обувь, обнаруженную в прихожке -- из мести и осознания своей английской исключительности. На угрозы физической расправы обижался…
Теперь этот рассказ можно послушать в профессиональном исполнении!