Веселье набирало обороты. После того, как Феодосий был упакован веревками, словно незадачливая муха вдумчивым пауком, а вырвавшийся из угла кум умчался куда-то на оперативный простор деревенской улицы, гости перешли к совершенно мелкому мордобитию.
- Очень дальновидный народ тут живет, - анчутка ткнул в бок егеря.
- Не понял, - Леха безуспешно пытался разглядеть дальновидность в возне, заполнивший весь двор.
- Я вот удивлялся сначала, почему у них заборы из слег, такие прозрачные. – Пояснил анчутка. – А ты видишь, им палку выломать негде, вот они и без больших увечий веселятся.
Триза посмотрел на забор и кивнул.
- Точно, кол из такого забора не выломаешь.
- ПродумАны, - согласился анчутка. – А еще к такому забору не прижмешь, всегда можно убежать.
- Хорошая деревня, - кивнул егерь. – Все продумано для веселья.
Гости тем временем разбились по кучкам, повсеместно перейдя к рукопашной. Кто-то ухал, кто-то охал. Женщины преимущественно ахали.
- Анчутка, может пора успокоить это благородное собрание? – Предложил Триза.
Анчутка задумался.
- Вы последствия представляете? Они ведь бьют друг другу морды исключительно из-за отсутствия другого развлечения. А когда я покажусь, у них появится выбор – бить морды друг другу или гоняться по деревне за мной, размахивая обглоданными костями.
- А ты на секунду покажись, а потом становись невидимым и лезь ко мне на плечо, – поддержал Леха.
- Хорошо, - согласился анчутка. – Но сразу предупреждаю – все последствия будете расхлебывать сами. А они будут, это я вам гарантирую.
Триза с Лехой кивнули.
- Давай, провидец, лезь на стол и что-нибудь сделай уже. А то они до утра веселиться будут.
Анчутка хмыкнул, залез на стол и принял видимый облик.
Эффект, надо сказать, был не тот, на который рассчитывали друзья. Вернее сказать – не было никакого эффекта. Гости были настолько увлечены веселым мордобитием, что на анчутку никто не обращал совершеннейшего внимания.
Анчутка попрыгал на столе, раскрыл крылышки, снова попрыгал… Гости, однако, на стол не смотрели вовсе. Хозяин же, укутанный веревкой, блаженно спал под забором, пуская во сне пузыри.
Тогда анчутка взял бутылку и со всей мочи грохнул ее об кувшин. Звон разбитой посуды, – да что там посуды, самого святого, что может разбиться при застолье – початой четверти – привлек внимание.
Изумленному взору гостей предстал чертик, задумчиво расхаживающий по столу и пинающий копытцем стопки.
- Ты смотри, - кто-то из гостей показал пальцем на анчутку, - литру разбил, сволочь!
Над деревней повисла леденящая душу тишина. Та тишина, от которой в жилах стынет кровь, а волосы встают дыбом даже в носу.
Анчутка постоял на краю стола, разглядывая потрясенных гостей, и строго спросил:
- Чего стоим, не веселимся? Утомились, сердешные?
Гости в изумлении переглянулись, и кто - то шумно вздохнул.
- Щас и ты повеселишься, сволочь!
И, не сговариваясь, толпа ломанулась к столу с воплями: «Лови его!!!».
Анчутка, приняв невидимый облик, рванул от всей души в сторону егеря с ведьмаком. Гости же, окружив стол, потрясенно смотрели на разбитую бутыль и лужу самогона, капающего со стола.
- Плохо дело, - сказал тот, что первым увидел анчутку. – Эдак у нас черт всю посуду перебьет.
- Дык, надо допивать, пока не перебил, - предложил кто-то из гостей.
И тут из дома выкатилась хозяйка с ухватом в руках.
- Допились, вашу мать! До чертей допились! Не трожь посуду, пока жареным из-под загнетки не угостила!
Гости собрались было возмутиться, однако Триза с Лехой молча шагнули и встали по бокам хозяйки.
- И часто черти к вам на праздник ходят? – спросил Леха.
Гости помялись, потом один развел руками.
- Бывает, кому-то и мерещились. Так сказать, индивидуально. Но чтобы перед всеми являлись – впервые такая напасть.
- Стало быть, нажрались вы не просто до чертиков, а до всеобщей бесовщины. – Отрезал Леха. – С чем вас и поздравляю. Теперь с чертями жить будете, с ними и помрете.
- Не, не помрем, - замотал головой один из гостей. – Мы сейчас черта изловим, и разберемся, зачем литру разбил.
Триза грустно вздохнул, вытащил из ножен меч и крутанул над головой. Раздался очень нехороший свист. Такой свист обычно свидетельствует о том, что шутки закончились, и что голова стоящего рядом держится на столь тонкой и нежной шее, что лучше эту голову поберечь любым возможным способом.
- Короче, всем спать, - повысил голос егерь. – А завтра с утра собираемся, будем чертей изгонять. А то развели тут скотный двор, нечисть на нечисти.
***
Утром на улице случилось оживление. Народ кто поодиночке, кто по двое – трое подтягивались к дому местной знахарки. Проснувшийся Феодосий, счастливо не ведающий про кульминацию застолья, засунул голову в бочку с холодной водой и, ухнув, поглядывал на улицу.
- Хорошо повеселились, - сообщил он Тризе. – Почитай, никто без ушибов не ушел. Теперь у знахарки одно удовольствие – опухли, растяжения…
- Вчера перед всем народом явился черт, - сказал хозяину Леха. – И видим он был гостям без изъяна, да еще и бутыль самогону разбил.
Хозяин схватился за сердце.
- Да что же это делается… черт… на святое покусился…
- Зови народ, будем скверну из вашей деревни выводить, - Леха помахал перед носом хозяина крестом.
- А как выводить? – опасливо спросил Феодосий.
- Крестный ход, лекция о вреде пьянства, ну и переход к новым правилам застолья.
- Каким правилам?
- Закусывать перед первой, во время первой и после первой. – ответил егерь.
- А перед второй? – с надеждой спросил Феодосий.
- Перед второй тоже.
- А ежели по привычке не закусил?
- Кто не закусил – третью пропускает. И все остальные тоже, - нахмурился Триза.
Феодосий загорюнился.
- Так это же никакого веселья.
- Вот насчет веселья сейчас и поговорим, - пообещал Леха.
***
Отоварившись у знахарки снадобьями, примочками и протирками, народ собрался у двора. Некоторых потряхивало, некоторых пошатывало, кума уж совсем откровенно трясло. Леха подошел к собравшимся и поднял над головой крестик.
- Чертика вчера все видели?
Народ смущенно закивал.
- Ну а теперь послушайте, - сказал егерь и кивнул на крыльцо.
Народ повернулся к крыльцу и остолбенел. Анчутка, заложив лапки за спину, неторопливо прохаживался туда-сюда. Выждав театральную паузу, он остановился и посмотрел на собравшихся горящим взглядом.
- Деревня ваша дружная, мордобитием вы занимаетесь охотно, да еще в непотребном виде, поэтому у меня для вас самые хорошие новости…
- Во-первых, на том свете вас ждет дружный коллектив, сплоченный, так сказать, под неустанной заботой руководства.
- Во вторых, насчет различного насилия у вас будет вечный нескончаемый поток. Ибо определим мы вас, ввиду опыта, грешникам бить морды, руки-ноги и прочие части тела, а также, после обучения, займемся пыточными ремеслами.
- В третьих, выпить у вас всегда будет. Правда, купоросное масло, но зато без всякой закуси. Закуси у нас там нет, ежели только в пыточной кто чего не припрячет от грешника. Но это не надо, за это у нас наказать могут.
Народ начал пятиться, озираясь в ужасе. Анчутка хмыкнул, исчез, а через секунду появился уже с противоположной стороны.
- И, кстати, предлагаю выпить за знакомство. Как водится, без закуси, но с мордобоем. Победителю обещаю лично замолвить словечко перед пацанами, чтобы в знак уважения приставили к той сковородке, где грешников без масла жарят. В масле не так интересно.
Последняя фраза потонула в топоте. Народ, сорвавшись, сверкал пятками в сторону стоящей на пригорке церквушки. Все на бегу неистово крестились, некоторые даже умудрялись отбивать поклоны.
Анчутка, окинув взглядом клубящуюся пыль, хмыкнул.
- Слабаки, на третьем пункте спеклись… И для кого я только всю ночь мучился в творческих муках, чертову дюжину пунктов придумывал… перспективу, так сказать, готовился преподнести.
Леха улыбнулся.
- Мне кажется, твой талант крепнет, умеешь ты достучаться до самых глубоких тайн души.
Триза кивнул.
- И, заметь, без молотка.
Леха повернулся к Феодосию, которого предусмотрительно вместе с Тризой держал за руки.
- Задачу уяснил? Крестный ход, не нажираться, пейте с закусью. Кому интересен мордобой – в рекруты, без разговоров.
Феодосий старательно кивал.
- Вопросы есть? – спросил анчутка.
- Это… - оторопел Феодосий, - а если меня не послухают?
Анчутка развел лапками.
- Судьба такая. Уродится, не уродится – а паши.
- Понял, - закивал Феодосий.
- Ты, главное, почаще им напоминай.
- Понял, - снова кивнул Феодосий.
- Вот и хорошо, - кивнул анчутка.
- Повторенье – мать ученья, утешенье дураков.