Всем привет! Выкладываю проду "Саги о призраках". Книга начинается с того, что все герои, главные и не главные, умирают. И не просто умирают, они дохнут как мухи. Но ничего, жизнь-то продолжается! В книге хватает юмора, достаточно приключений и харизматичных героев. Стиль живой, повествование атмосферное. Приятного чтения! Ссылки на предыдущую проду и полный текст сразу под продой.
"Шептуны позади Хейзозера мгновенно заткнулись. В толпе раздались отдельные ахи.
– Кто крикнул, покажись, – спокойно предложил кородент.
– Я! – смельчак поднялся над своим рядом. Это был толстяк с бородой почти до самого пупа и откровенно глупым выражением лица. – Я не боюсь тебя, это самое, Кластер! Я потерял к тебе, это самое, всякое доверие и, ну, уважение. Благодаря тебе мы тут все и оказались, на этом острове, с которого, это самое, никуда не деться. Разве для этого, ну, мы честно платили тебе все полагающиеся налоги? Я, ну, не прав, други?
Бородач окинул взглядом свой и соседние ряды. Ряды потупились.
– Как зовут тебя? – спросил Кластер. – Кто ты по профессии?
– Это самое, Осим. Ну, кучер я.
– Кучер Осим, может быть, ты знаешь, почему драконы не унесли нас в царства?
– Ну, это самое, ну, не знаю я, - сказал Осим.
– Или, может быть, ты знаешь, почему Кладбищенский остров держит нас? – с едва уловимой насмешкой поинтересовался кородент.
– Нет.
– Или ты думаешь, смерть освобождает тебя от законов и обязанностей?
– Ну… нет, это самое.
– А, ты наверняка знаешь выход из сложившийся ситуации?
– Ну не знаю я. Так никто, это самое, не знает этого, ну, это самое, выхода-то.
– Ничего ты не знаешь, Осим, а кородента своего перебиваешь, глупый ты кучер. А я вот знаю, Осим, знаю. Собственно, потому и собрал вас всех, чтобы объявить об этом. Или ты думал, я собрал всех вас единственно для того, чтобы дать понять, кто тут самый главный? Не хочешь ли ты сказать, Осим, что я думаю только о себе?
– Не-нет, мой кородент, ну, не-не думаю я, это самое, такого, – зазаикался Осим от такого короденского напора.
– Так почему же ты смущаешь людей тем, что вскакиваешь и перебиваешь меня, своего правителя, который даже после своей смерти не бросил вас в столь смутное время?
– Ну, это самое… – сглотнул Осим.
– Ничего, – молвил кородент, с неожиданной ласковостью посмотрел на вконец сдувшегося кучера и медленно кивнул. – Я понимаю. Мы все сейчас на взводе. Не каждый день приходится умирать, и с непривычки смерть поначалу немного нервирует.
Раздался разрозненный хохот, и через несколько мгновений смеялась вся толпа. Вообще, хохот и рукоплескания всегда брали начало где-то в передних и средних рядах и подобно кругам на воде от брошенных камушков захватывали всю толпу. Да, пока до задних дойдёт, смеяться надо или плакать...
– Осим, опустись, – предложил Кластер. – Я с тобой потом поговорю, если ты чего-то не поймёшь сейчас.
– Ну да чего уж там, – пробормотал Осим, опускаясь на своё место.
– Тогда я продолжу, – сказал Кластер, – если, конечно, кучер Осим не против.
Толпа ответила смехом, как бы показывая, что прекрасно понимает, каким дурачком выставил себя кучер Осим.
– А теперь о серьёзном и даже мрачном, – голос кородента резко посуровел. Толпа стихла и даже, казалось, перестала дышать... – Многие из вас потеряли своих родных и близких во время нападения нелюдей магов-рыцарей. Я прекрасно понимаю, как тяжело сейчас приходится вам. И это не просто слова... Вместе со мной погибла и моя семья.
Кородент обвёл толпу скорбным взором.
– Но любовь победила смерть. Сейчас мы с женой и сыном снова вместе, чего желаю и всем вам… В том смысле, чтобы ваши души воссоединились после смерти и нигде не потерялись. Сейчас на эту природную трибуну поднимется и встанет рядом со мной мой сын Шпиндель Кох. Многочисленные смерти людей, которых он знал, зверства, учинённые в замке маг-рыцарями, смерть родной матери, до последнего прикрывавшей его своим телом, всё это повергло Шпинделя в глубочайшее оцепенение. И в этом оцепенении мой сын написал стихотворение, которым в отчаянной мольбе отгородился от ужасов, свидетелем которых он стал. Прошу снисходительно отнестись к его творчеству. Это первое поэтическое творение Шпинделя, а ему всего 12 лет.
Кластер полуобернулся назад и позвал:
– Шпиндель, прошу, взберись ко мне на эту природную трибуну.
На валун взлетел призрак мальчика в сапожках, штанах и курточке поверх камзола. “При жизни Шпиндель был чистым блондином, а умерев, стал чистым блюдином”, - пошутил кто-то в задних рядах. Кластер склонился и что-то прошептал сыну на ухо. Шпиндель деревянно посмотрел на призрачный народ, отцовых подданных, резко распахнул руки, будто собрался тут же свалиться с природной трибуны вниз головой, и, невпопад повышая и понижая высоту голоса и меняя интонацию как попало, пронзительно протараторил, захлёбываясь, сглатывая и запинаясь на каждой третьей строчке:
Вот напали они, подлые маги.
Боятся нас, в броню попрятались.
Боятся нас, светом убили меня.
Отца убили, мать, всех-всех-всех.
Я мечом одного убил, второго убил мечом,
Третий убил меня, вот!
Боги, видать, забыли нас.
Может, мы забыли их, а они забыли нас?
Тут надо подумать. Я хочу молиться за всех.
Давайте все молиться за всех, не любить тех,
Кто не любит богов.
Нам друг друга надо любить, уважать,
Но прежде богов.
Может, тогда они вызволят нас с острова могил,
Заберут к себе тех, кого любят?
Две последние строчки юный наследник трона так надрывно провизжал, словно боги забирали в святую обитель Эженату только самых отчаянных визгунов и пискунов, которые и там были рады стараться как можно чаще и громче визжать и пищать, чтобы боги не разочаровались в них и не изгнали в страну пустынь и холодных скал Энжахиму на корм чипекве, эмела-нтукам, цератозаврам, колибри и прочим исчадиям, порождённым неистощимой фантазией Бебе Асги, мрачного короля Энжахиму. А исходя из никуда не годных условий существования душ в Энжахиму, надо полагать, визгунов и пискунов там и без того хватало.
Наступила откровенная тишина. Но длилась она недолго. Раздались отдельные хлопки, причём с тех же мест, с каких раздавались и раньше, и несколько голосов наперегонки закричали:
– Браво!
– Какое мастерство!
– Лучше, чем у Ветрокрылого!
– К демонам Ветрокрылого!
– Да, к демонам! Мы этому хрену под задницу дали, чтоб не выпендривался!
– Точно! А надо было ещё и по зубам надавать, дабы свои песенки только шмакать и мог! Ха-ха!
– Слог будущего мастера поэзии!
– У Кикосеца-то?
– К херам собачьим Кикосеца!
– Ну да, это самое, его! Я это, это самое, и хотел тогда тово, ну! Сказать!
И вот вся толпа в едином порыве восхваляет поэтический дар кородентского отпрыска, даже те, кто не имел ни малейшего понятия, что означает слово “стихотворение”, и был уверен, что Шпиндель прочёл вполне себе обыкновенную речь, пусть корявую и неуклюжую, зато искреннюю. И сделали вывод: стихотворениями называют любые слова, произнесённые представителями кородентского рода. И считали кретинами всех, кто утверждал, что слово “стихотворение” означает несколько иное."
Ссылка на предыдущую проду:
https://zen.yandex.ru/media/id/5a67be6d799d9d24e32fcdc1/62e3acae1356e5324e6f14f8
Ссылка на полный текст:
https://author.today/work/168329
Если книга заинтересует, просьба поставить лайк и добавить в библиотеку на АТ! Это будет мне большим подспорьем. Спасибо!