Бабочка весело порхала крыльями, теряясь в свете яркого солнца. Но через мгновенье снова появлялась. Двигаясь по своеобразной траектории, она приближалась к конечной точке своего пути. И вот остановка. Бабочка приземлилась на небольшую жёрдочку, лежащую в траве. Но то была не жёрдочка. Это был маленький палец. Принадлежал он девочке, которая лежала в траве, выставив перед собой руку. Бабочка села на палец и сложила крылья. Девочка, чьё лицо было усеяно веснушками, смотрела на насекомое, не сводя глаз. Звуки разом перестали существовать. Только эта красота. Какая она необычайная, завораживающая. Но вдруг раздался крик, доносившийся откуда-то сзади, чётко различимый от блаженствующей красоты природы.
-Сашка, б...! Ты где?! Почему воды не натаскала?!
Девочка испуганно вздрогнула, отчего бабочка взмыла вверх. Саша с сожалением посмотрела, как та улетает, и бросилась в сторону, откуда доносился крик. Она бежала по лугу, скрываемая в траве по пояс. Ступая голыми ногами на землю, неслась во весь опор. Только длинная коса болталась во все стороны. Ноги были привычны к земле и колючей траве, успели огрубеть. Жили плохо. Вещей почти не было. Но это всё ерунда. Плохо то, что голос матери(это она кричала) означал одно. Наказание. Мать была грубой, жёсткой, а временами жестокой. Саша с самых ранних лет была приучена к труду. Всё делала. Готовила, воду носила, баню топила, дрова колола, на огороде так вообще всё умела делать. Вставала ни свет, ни заря, кормила скотину. Весь день в делах. Ложилась поздно. Ни ласки, ни доброго слова. Да и куда там. Вся их деревня старики да старухи. Ворчуны и злыдни. И мать такая же. Все соберутся у них, сядут в комнате. То вяжут, то штопают, и давай судачить. Всё плохо, все плохие. Мир погрузился во тьму. Смотрят в ящик, а там гадости одни говорят и показывают. Лелектричество, видите ли у них. Саша не понимала, что такое лелектричество. Она знала про электричество. Жила она, хотя нет, только спала в небольшом чулане на сундуке. Свет шёл от небольших свечей и одной керосиновой лампы. Когда эти старухи собирались, Саша залезала на печку и слушала их, недовольных всем и вся. Девочка же никогда не жаловалась и просто молчала. Даже когда мать наказывала её. А наказывала сильно. То палкой бьёт, то кочергой. А то и вовсе крапиву в трусы засовывала. Слово "усталость" в доме не произносилось. Порою девочка едва стояла на ногах, но всё равно делала то, что было нужно. И всё же у Саши была одна отдушина. В редкие моменты личного времени она бегала к деду Феде, который учил её читать и писать. Этот старик был слепым. Но при этом всегда ждал девочку и пытался дать ей те знания, что имел сам. Иногда они болтали. В эти моменты деда Федя что-нибудь рассказывал о своём прошлом. как он был городе, где много людей. Как они всем улыбаются и просто разговаривают. Как там ездят машины, мото..., не помнила, а в небе большие железные птицы, самолёты, кажется. А сам он был маленьким и учился в школе с другими ребятами.С другими ребятами... На этом месте Саше всегда становилось грустно. Как же ей хотелось, чтобы в этой деревне тоже были ребята. Но здесь были одни старики и старухи. И она... Об этих посиделках с дедом Федей никто не знал. И его Саша просила никому не говорить. Ведь если мать узнает, побьёт. Старик жалел девочку, а потому молчал.
Мать встретила Сашу звонкой пощёчиной., отчего та упала на землю.
-Где ты была?! - ревела мать.
Саша потирала щёку и молча смотрела матери в глаза. В порыве злобы женщина схватила девочку и поволокла в дом.
-Ну ты у меня узнаешь,- говорила мать. - Я научу тебя уму-разуму.
Саша стояла в углу на коленях на гречке. Уходить было нельзя, а то ещё хуже будет. Хотя куда хуже. Время шло. В голове мутнело. Гречка впилась в колени, принося немыслимые страдания. На том месте, где она стояла, образовалась кровь. Сашу затошнило. И мир закружился в хороводе мелких изображений. А затем наступила тьма.
* * *
Её кружило по разным мирам. Она то взлетала, то резко падала. Видела звёзды, черноту хмурого неба. А ещё бабочку в очень увеличенных размерах. И даже слышала взмахи её крыльев. Но сквозь пелену лихорадочных видений проник голос. "Очнись, - говорил он. - Вставай." Саша с трудом разлепила глаза. У неё был жар. Всё тело было сырое, а лицо покрылось водяной пеленой. Девочка осмотрелась помутневшими глазами. Она лежала в своей кладовке на своём же сундуке. Её окутывала страшная слабость. Кружилась голова и элементарно не было сил. Но вернулось сознание. Вот только вместе с ним пришла боль. Очень болели колени. И вновь потянуло в блаженную истому бессоознания. Звук какой-то заставил Сашу прислушаться. Разговаривали две женщины. Одна мать, а другая кто?
-Ну и что? - сказала незнакомка. - Надо отдать её эту школу.
-Не надо, - жёстко сказала мать.
-Почему?
-И так сойдёт.
-Что ей здесь делать?
-Она хозяйством занимается.
-Сколько ей лет?
-Откуда я знаю. Семь, кажется.
-Люба, отдай её мне, - сказала незнакомка. - Она у меня будет жить. Я её отдам в школу. Дай ей шанс.
-Какой шанс? - строго спросила мать.- А хозяйство я на кого оставлю? А если что со мной случится.
-Поехали вместе.
-Ха, рассмешила.Куда?
-В город. Ко мне.
-Была я в твоём городе. И что? С брюхом приехала. Нет. И речи быть не может.
-Ну а Сашка? Она же тухнет здесь. Ей со сверстниками бегать надо. А она воду таскает да дрова колит.
-А что в этом плохого?
-Да ничего...хорошего.
-Это вы там городские...
-Там проходной балл. Она может и не пройдёт.
-Ещё интереснее. Опозорится.
-Ну а ты попробуй. Дай ей шанс.
-Лен, да она совсем не разговаривает. Мычит только.
-Люба, я тебя прошу.
-Ты замучила меня. Зачем ты приехала?
-Я крёстная твоей дочери. И не могу просто так смотреть на это.
-На что на это?
-Да на то, как она тухнет здесь. И ещё мы с тобой договаривались.
Люба усмехнулась.
-Ну хорошо. Заберёшь её, если она сейчас станцует. Ну или расскажет стих там, споёт, не знаю Или хотя бы сосчитает до пятидесяти.
-Люба, что ты...
Женщина не договорила. В комнату вошла Саша. Обе женщины открыли рты от изумления. На ногах плетёная обувь, отдалённо напоминающие лапти. Шитые-перешитые, неизвестно откуда взятые колготки. Юбка, сшитая из множества кусков ткани. Футболка, явно маленького размера, но доработанная наличием всевозможных узорчатых нашивок, скрывающих дефекты. А за спиной самый настоящий рюкзак, правда также из чего-то сшитый. Женщины хотели что-то сказать, но Саша их опередила.
-Один, два, три, четыре, пять, шесть...23, 24, 25, 26...35, 36, 37...48, 49, 50.
Вздохнула и продолжила:
-У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей;
Там лес и дол видений полны;
Там о заре прихлынут волны
На брег песчаный и пустой,
И тридцать витязей прекрасных
Чредой из вод выходят ясных,
И с ними дядька их морской;
Там королевич мимоходом
Пленяет грозного царя;
Там в облаках перед народом
Через леса, через моря
Колдун несёт богатыря;
В темнице там царевна тужит,
А бурый волк ей верно служит;
Там ступа с Бабою Ягой
Идёт, бредёт сама собой,
Там царь Кащей над златом чахнет;
Там русский дух… там Русью пахнет!
И там я был, и мёд я пил;
У моря видел дуб зелёный;
Под ним сидел, и кот учёный
Свои мне сказки говорил.
После чего девочка сорвалась с места и начала выделывать различные па, показывая одной ей знакомый танец. А крёстная Саши не могла отвести полных грусти глаз от кровавых пятен, проступивших через самодельные колготки.