***
Луиза – Августа, принцесса Баден – Дурлахская, великая российская княжна с неполных четырнадцати или двенадцати лет, иногда не могу припомнить и оба возраста прелестной девушки подростка сливаются в единый прелестный, воздушный, теплый образ русской великой княжны, богини, пленяющей Амура, русского наследника престола, любимого внука Екатерины Великой, которого императрица, «Семирамида Севера» в шутку называла «Господин Александр, делая ударение на первом слове.
Подчеркивая многозначительность его будущего, которое и действительно, было славным – пусть и с огромною долей горечи! – до самой кончины.
Прелестная белокурая принцесса Элиза Луиза ( Ее имя как то прелестно перекликалось и переливалось из одного в другое, из немецкого во французское, будто бы – волна!) влюбилась в него сразу, но тихая, оробевшая, не посмела признаться, и все свои чувства выражала в маленьких записках, рисунках, которые едва решалась ему передавать. Они оба робели друг перед другом.
А Луиза робела еще и великой императрицы, и боялась, как судного дня, интриг при дворе, и всего того нового, ей незнакомого и непонятного, что было для нее в России, куда она приехала осенью 1793 вместе с сестрою Амалией Баденской. Амалия осталась без жениха и позже вернулась к родным, Элизе же было суждено стать державной Императрицей Русской. Одной из самых красивых женщин Европы. И супругой покорителя Европы.
Но она не любила высокопарных слов. Выросшая на вольной земле Баденского графства, она сама любила более всего - уединение, тишину, простоту и естественность во всем, не исключая чувства и порывы.
Ее свободный, тонкий ум более всего нуждался в тишине, сосредоточенности и вольной непринужденности выражения всех чувств и мыслей, которые его обогащали, или же, напротив, изнуряли неразрешимостью парадоксов.
Двумя парадоксами, мучившими Елизавету Алексеевну (такое имя она получила в русском крещении, при миропомазании) всегда и всюду были постепенное охлаждение к ней мужа и несвобода русского общества.
Несвобода виделась ей отчетливо не только в крестьянах, которые были бессловесными рабами всюду и на царскосельской мызе и в бескрайних степях киргиз – кайсацких, и на пашнях Поволжья, и на окраинах унылого Таганрога, где она была все же счастлива с любимым своим благословенным Александром уже в последние его дни…
Но если второй парадокс она не знала как разрешить, наивно, быть может, полагая, что все дело в доброй воле самих помещиков дворян и во власти державного супруга и росте просвещения, то второй парадокс казался ей разрешимым в том, что она позволяла себе робкую любовь по отношению к одному из офицеров лейб гвардии .
В своем изящном, тайном дневнике, от которого осталось лишь несколько страниц, исписанных убористым, мелким почерком, похожим на бисерную нить, она дала ему трогательное прозвище «Vozdu». Это слово похоже на русское «воздух», «воздушный призрак», записанное латиницей, латинскими буквами…
Да, эта тайная любовь императрицы Елизаветы Алексеевны и, правда, была так похожа на призрак, что сомневаешься, а существовало ли чувство вообще?!
Офицер - кавалергард не смел приблизиться к державной возлюбленной, мог лишь приветствовать ее поклоном во время выходов на приемах или на службе, молебне в дворцовой церкви. Или же - во время дежурств, которые иногда назначались.
Кавалергард даже не мог никак обогнать экипаж Государыни во время прогулки. Часто он просто следовал позади, как дежурный офицер. И они едва улыбались друг друг другу - глазами, и все чувства таили в улыбках.
Елизавета как школьница записывает «он снова посмотрел на меня, « «Он едва мог ответить мне на приветствие глазами и смущенной улыбкой».
Все это очень напоминало сюжет какого то романа, но роман так и не был написан, дописан, вообще, до конца.
Алексей Охотников, тайный воздыхатель Елизаветы, русской Психеи на державном троне, рано погиб от скоротечной чахотки…
Возникали потом легенды о подосланном убийце, об отравленном ядом кинжале, о мести державного супруга или даже - его родного брата. Но все осталось лишь легендами. С трудом верится в то, что Алексей Охотников мог оставить после себя тайные письма к возлюбленной или Государыня позволила бы себе как то компрометировать приближенных слуг, придворную свиту. Роман остался в истории в виде осторожных полуфраз – намеков:
«Посмотрел, вздохнул, поцеловал руку, поднял оброненный платок». Не более того. Никаких эскапад с ночными влезаниями в окно, тайными свиданиями и прощанием перед смертью. Увы,
Все это, столь прочно растиражированное в лекциях и книгах, не подтверждается ничем. Нет ни воспоминаний, ни записей в дневниках досужих до сплетен современников, ни даже и пометок в строгом дворцовом камер фурьерском журнале, где бывала описана каждая минута жизни и бытия державных особ, вплоть до отхода их ко сну или количества походов в уборную, за ширмы… Совершенно ничего нет об этом романе нигде не упомянуто. Только в маленьком дневнике романтичной донельзя Элизы. Дневнике, у которого нет ни начала, ни конца.
Алексей Охотников умер в своем родовом имении, совсем вдали от Петербурга.
На могиле блестящего красавца - кавалергарда установлено надгробие: плачущая над сломленным деревом скорбная женская фигура…. Говорят, что памятник воздвигла на могиле любимого сама безутешная императрица. Но, может быть, это только очередная легенда о Любви Той, «что уже при жизни сама сделалась живым поэтическим преданием» /П. А. Вяземский/.. Никто не знает доподлинно, достоверно… Да и благоуханных легенд и мифов нам всем так хочется… Даже и великитй князь Николай Михайлович осмелился превратить свои желаемые грезы в легенду с налетом достоверности. Глава о романе императрицы Елизаветы Алексеевны и застенчивого кавалергарда была дерзко включена в его великокняжески сумбурное, историческое жизнеописание Августейшей Государыни, но шрифт этой главы был рассыпан по приказу Николая Второго…
Император не хотел, чтобы дерзкая фантазия о прлестнейшем ангеле Дома Романовых жила в веках и далее. Прав ли он был, как думаете, читатели?.