Евгения Александровича Евстигнеева зритель воспринимает, как комедийного артиста. Но я хочу внести поправку: «он синтетический артист, глубоко проблемный («Собачье сердце», «Вечер в Гаграх» …)
Мне посчастливилось не только играть с ним на одной сцене, но и быть его другом долгие годы. Особенно мы были близки последние десять лет его жизни. При видимом благополучии и внешней стабильности, Женя был очень ранимым человеком и нуждался в моральной поддержке. Я это понял много лет спустя и старался, по возможности, выполнять функцию «амортизатора» при неблагополучно сложившихся обстоятельствах. Его карьера складывалась не так гладко, как может показаться на первый взгляд. Но оставим в покое обстоятельства, способствующие его формированию как артиста. Это длинная история. Могу лишь поделиться несколькими эпизодами из его жизни…
Так сложилось, что я, невольно, стал, как бы, его «душеприказчиком». В трудные моменты жизни, он приезжал ко мне, чтобы излить душу, избавиться от негатива. Это - моменты болезни и кончины его жены Лили Журкиной, и проблемы с его последней женой Ирой Цывиной.
Особенно памятны эпизоды, связанные с его отношениями с Олегом Николаевичем Ефремовым.
Приезжает, мрачный, сильно расстроенный.
«Что случилось?»
«Получил Госнаграду, орден Ленина, в честь шестидесятилетия».
«Прекрасно, бегу в творческую командировку за шампанским»!
«Отменяется, тормозни».
«Да растолкуй, в чём дело? Что произошло?»
«Расклад простой. Мне сейчас 60. Олегу (Ефремову) 59. На следующий год ему, явно, дадут «Гертруду». А так как Государственную награду я получил первым, то он мне этого не простит».
Несмотря, на явную абсурдность аргументов, я задумался. (Женя был тонким психологом и аналитиком).
«Прости, но, в данном раскладе, ты ему больше нужен, чем он тебе. В театре, ты- его «тыл». В крайнем случае уйдёшь на «вольные хлеба», ты сейчас - востребован, только выиграешь».
«Не могу!»
«Почему»?
«Он-мой учитель, я не могу его предать!!!»
Этот аргумент сразил меня наповал.
«В таком случае ты прав. Но, на спор, - всё будет хорошо, - тоже, нашёл причину!»
Вскоре, Женя приезжает ко мне, на нём нет лица.
«Ты проиграл, я уволен!»
«Не смеши, не пугай! Этого не может быть! Как это произошло?»
«Я пришёл к Олегу (кстати, Женя был единственным другом О. Н. Ефремова), и попросил вывести меня, по состоянию здоровья, из худсовета. Ввести второй состав на мои роли, чтобы я мог немного отдохнуть, а, заодно по сниматься в кино. А на это он мне заявил: «Если не можешь работать - уходи на пенсию...»
Для Жени это было потрясением, предательством со стороны его лучшего друга!
«Спорный приз я попридержу. Ещё- не вечер! Уверяю, без тебя он не сможет. Увидишь, одумается и, даже, принесёт извинения».
Очередной визит состоялся, примерно, через месяц.
Женя явился с победоносным видом и произнёс: «Я проиграл! Ты выиграл! Бежим в командировку за шампанским!»
«Что обмываем?»
«Олег идёт на все мои условия, если я вернусь в театр! – «Играй, что хочешь и сколько захочешь! Снимайся, сколько надо! Персональная машина от дома до театра! Жену, также берёт в труппу».
На радость всем друзья пришли к «консенсусу», как говорил М. С. Горбачёв.
После таких приоритетов для Евтигнеева, Иннокентий Михайлович Смоктуновский счёл себя ущемлённым и потребовал таких же преференций. Олег Николаевич был вынужден удовлетворить его просьбу.
Будучи рабоче-крестьянского происхождения, с малых лет, Евгений Александрович впитал в себя народную мудрость и порядочность. Он был совсем не амбициозен и довольствовался самым малым. С ним было всегда весело и интересно. Его «народность», также, выражалась в крайнем практицизме. Он экономил силы, чтобы использовать их в нужный момент. Ходят анекдоты о его способности мгновенно засыпать, в целях «экономии сил».
Сергей Юрский рассказывал: «Я шёл по коридору «Ленфильма» и впереди увидел Евгения Александровича. Я не стал его окликать, решив, что догоню и тогда пообщаемся. Женя вошёл в одну из комнат. Через несколько секунд я вошёл в неё и увидел Женю спящим в кресле!
Был период, когда Евгений Александрович снимался, одновременно, в нескольких фильмах. По обыкновению, в перерывах он спал, по той же причине. И, однажды, когда его разбудили, чтобы пригласить на съёмочную площадку, Женя спросил: «Что снимаем?» Ассистент режиссёра ответила, что снимают такую-то сцену…» Да нет, какой ФИЛЬМ снимаем?»
Он так рассказывал анекдоты, так импровизировал, тут же,
придуманные сцены и характеры, что все помирали со смеху. При желании, он мог бы стать вторым Райкиным. При этом ему не понадобились бы никакие маски. Он перевоплощался одномоментно, у вас на глазах. По природной одарённости он сродни Михаилу Чехову, который, по воспоминаниям его современников, почти без слов, как мощный гипнотизёр, мог заставить зрителя смеяться до слёз и плакать. Это - «самородки», которые, изредка, встречались в наших театрах ещё в начале позапрошлого века.
В 1967-м году Олег Николаевич Ефремов задумал трилогию: «Декабристы», «Народовольцы», «Большевики». Соответственно, пьесы были заказаны авторам: Зорину, Свободину, Шатрову. Под предстоящую постановку была приобретена световая аппаратура в Венгрии. Художники по свету долго её осваивали под присмотром приглашённых венгерских специалистов. Программы, работающие по заданной схеме, выполняли задания чётко, но медленно. Так, когда нужно было «вырубить» свет между сценами, машина это делала чётко, но медленно, с опозданием. Это бесило Олега Николаевича! Ведь впереди «маячила» Ленинская премия! (В результате - Госпремия). Он постоянно кричал раздражённо: «Свет!.. Свет!!!»
На премьере «Декабристов» шла сцена, когда «Высокий» суд допрашивает Пестеля (артист Игорь Кваша). Николай первый (О.Н. Ефремов), «Высокий» суд: Левашов (Евстигнеев), Бенкендорф (Комаров), Зоря Филлер. Суд сидит фронтально, лицом к зрителю. Николай, председатель суда, допрашивая Пестеля, в «справедливом» гневе, бросает ему в лицо: «Вы мне ответите за всё и за СВЕТ!!! (Вместо «всех»). При этом, сильно ударяет кулаком по столу, подтверждая свой приговор! Повисла гробовая пауза. После чего, Евстигнеев, совершенно невозмутимо, произнёс: «И за газ - тоже». Все артисты, находящиеся на сцене, в «коматозном» состоянии, на полусогнутых «цырлах» «проканали» в разные кулисы… Этот курьёз стал классическим в череде театральных баек...
Здоровье Евгения Александровича было подорвано. Он жил в сложное время. По рекомендации врачей, от министерства культуры СССР его отправили в Лондон на операцию. В предоперационной палате у него остановилось сердце. Отпевал его митрополит Питирим. У гроба, во время отпевания, стоял Александр Руцкой. Похоронен Евгений Александрович на Новодевичьем кладбище.
Примечание.
Популярная частушка из «шестидесятых»: «Лучший комик из евреев - артист Евгений Евстигнеев».
Рефрен: «Евреи, евреи кругом одни евреи».
