Бойцу СВО России Засидку выбрал лично киллер мой, К нам залетевший, как бы на сафари, Мишенью позабавиться живой. Возьмёт меня в прицел и "отоварит". Он гордо смотрит в телеобъектив, Бравируя наколкою фашистской, Пропитанный утопией нацистской, В злодействе видит сладкий позитив. Потом споёт он гимн моей страны, Прикинется ягнёнком, кашеваром… Когда их сброд российские сыны, Загонят в угол, как овец отару. Что ж, смерть страшна. Не думал видно он, Что бумерангом вдруг к нему примчится. Винтовка Barrett смазкою лоснится, Спокоен изверг, спрятавшийся в схрон. На мне броня, кевларовый берет, Боекомплект и тысяча патронов. Я меж домов шныряю, словно шкет, Лавируя от пуль, гранат и дронов. Сухой, поджарый, будто гончий пёс, И ноги у меня, как у джейрана, Я в камуфляж душой и телом врос, Чтоб избежать погибели и раны. Играем в кошки-мышки. Мышка – я. А он стрелок в живом, реальном тире, Азартно глазками животными горя, За
Бойцу СВО России
Засидку выбрал лично киллер мой,
К нам залетевший, как бы на сафари,
Мишенью позабавиться живой.
Возьмёт меня в прицел и "отоварит".
Он гордо смотрит в телеобъектив,
Бравируя наколкою фашистской,
Пропитанный утопией нацистской,
В злодействе видит сладкий позитив.
Потом споёт он гимн моей страны,
Прикинется ягнёнком, кашеваром…
Когда их сброд российские сыны,
Загонят в угол, как овец отару.
Что ж, смерть страшна. Не думал видно он,
Что бумерангом вдруг к нему примчится.
Винтовка Barrett смазкою лоснится,
Спокоен изверг, спрятавшийся в схрон.
На мне броня, кевларовый берет,
Боекомплект и тысяча патронов.
Я меж домов шныряю, словно шкет,
Лавируя от пуль, гранат и дронов.
Сухой, поджарый, будто гончий пёс,
И ноги у меня, как у джейрана,
Я в камуфляж душой и телом врос,
Чтоб избежать погибели и раны.
Играем в кошки-мышки. Мышка – я.
А он стрелок в живом, реальном тире,
Азартно глазками животными горя,
За спинами, живущими в квартире.
Мне надо мирных жителей спасти,
Очистить от чумы фашистской землю.
Я их бесчинство, зверство не приемлю,
А смерть безвинных не могу простить.
Когда бы он достойно воевал,
Живым щитом детей не прикрывался,
Над пленными, глумясь, не издевался,
Я бы врага такого уважал.
Ждёт, как шакал трусливо затаясь,
На мушку подловить моё движенье,
Агонией моей упиться всласть,
Наемник в Мариупольском сраженье.
Я доживу, от пули увернусь!
Меня ждут люди в погребах, застенках.
Я в схрон его, как молния, ворвусь,
Сожгу чуму, а мразь поставлю к стенке!
P.S. Спасибо, что зашли и, тем более, что прочитали.
Пожалуйста, оставьте "лайк" Вашего впечатления.